S-T-I-K-S. Окаянный

– Твари…

– Расскажи мне о них, – попросил я.

– Пожалуй, с этого и начнём. Интернета с телевиденьем здесь нет, даже книги не выдают, остаётся только рассказывать новичкам, как же им не повезло. Видишь этих уродов в презервогазах? Это внешники и есть. Жители, как ни странно, Внешки – самой окраины обитаемых земель Улья. Он же Стикс, он же Беспросветная Жопа, называй, как хочешь. В отличие от нас, иммунных, вирус для большинства из них смертелен, вот и мыкаются в резине, дабы чего не подхватить. Пока всё понятно?

– Вроде бы да, вот только откуда они все? Тоже провалились?

– Каждый из своего мира. Тех, которые нашли сюда дорогу.

– Мира?!

– А, так ты и про мультивселенную не знаешь?! – спохватился Шумахер. – Ну, так лови подачу в девственный мозг – реальностей бесконечное множество, иногда похожих, иногда совсем разных. Вот оттуда все сюда и сыплются, как в отстойник.

– Хочешь сказать, что ты не с Земли? – не поверил я.

– С Земли, конечно, просто с чуть другой версии, чем твоя, родная. У кого-то Российская Империя до сих пор цветёт и пахнет, кто-то прям с первомайского советского митинга прилетает, а некоторые утверждают, что у них там диктатура и тоталитаризм махровый. Хотя различия могут быть и совсем мелкие – типа не тот автор на учебнике по математике. Двух совсем уж одинаковых миров найти трудно, да их, мне кажется, и не существует.

От такой информации голова чуть не закипела, но нечто подобное я уже испытывал во время встречи с Деканом, даже пульсирующее болью плечо принялось понемногу отпускать. Пошло на этот раз легче. Хотя бы стало ясно, откуда ноги растут у странных дат в деревне.

– Ладно, пусть так, – кивнул я. – Почему же внешники не перезаражались, когда впервые в ваш Улей не попали?

– Может и отъехал из них кто, поди теперь узнай, – пожал плечами азиат. – Но есть существенная разница между кораблекрушением и десантом. Весь фокус в том, что они в свои мирки спокойно возвращаются обратно. Как – хрен его знает, но факт доказан. И сразу предвижу самый популярный вопрос – вернуться хотя бы в чужую реальность не получится, ты хоть иммунный, но всё равно заражён, и это не лечится. Сечёшь, о чём я?

– Тому миру настанет конец.

– О, соображаешь! Поэтому те из внешников, кому посчастливилось заиметь иммунитет, сидят здесь безвылазно. К своим-то их уже не пускают. Таких, правда, совсем немного – считанные единицы, живут они в достатке и греют задницы исключительно на руководящих должностях. А не то совсем бы тут с мотивацией плохо стало.

– Так они все иностранцы?

– Это по-всякому, и русские даже попадаются. Миры-то разные. Но в нашем регионе преимущественно представители Европы и Северной Америки масть держат. На втором месте по популярности – центральная Азия.

– А охрана, получается, из местных?

– Ну да, их у нас мурами называют. Шестёрки внешников, на них вся грязная работа. Но, между тем, к ним так просто не попасть – нужно быть в прежней жизни лютым зеком, в крови по локоть. Смертность у них повышена, не без этого, но кандидатов полно всегда – никому ж не хочется быть добровольным донором.

При этих словах Шумахер против воли вздрогнул, видимо, припомнил не очень приятный эпизод.

– Так зачем же внешникам наши органы? – вернулся я к болезненной теме.

– Фармацевтика, мать её химию, – вздохнул азиат. – Мы для них святой Грааль и философский камень в одном флаконе. Иммунный же не болеет ни хрена и любую несмертельную рану может залечить, дай только срок. Вот они и наблатыкались безопасно извлекать из нашего ливера необходимые ферменты, на основе которых варганят свои лекарства… От всего.

Да уж, вот это новости. Думал, что попал в тюрьму, а тут, скорее, концлагерь с медицинским уклоном. Действительно – ферма, лучше не скажешь.

– И часто они вас потрошат?

– Не вас, а нас, – поправил Шумахер. – Тебя завтра того… Да не дёргайся ты, обследуют для начала и подберут индивидуальную программу. Вряд ли вырежут сразу чего – больно ты тощий, даже для новичка. Болел там, что ли, у себя?

– В точку, умирать ехал на «скорой».

– Ну, поздравляю с новой жизнью! С живцом и прочим здесь не жадничают, благо он им без надобности. Поправишься быстро, массу наберёшь, а потом и под нож можно… Лишь бы у тебя способность какая полезная резко не прорезалась, а то могут и в разделочную сразу от греха подальше определить.

Проклятье, как же я многого не знаю…

– Что ещё за способность?

– У всех иммунных в первые дни проявляется нечто… Вроде дара, если с живцом проблем не было. Со временем эта способность улучшается, если долго проживёшь или горох регулярно употреблять будешь. У всех сначала она строго одна одинёшенька, новые же открываются либо со временем, либо с помощью жемчуга. И его, и горох извлекают из матёрых заражённых, так же как и спораны. Понятно?

– Да, – кивнул я. – А какие именно способности появляются?

– Кому как повезёт, – развёл руками Шумахер. – А бывают они самые разные, изредка востребованные, но чаще всего – бесполезные и смешные. Так что не думай, что все тут сплошные супергерои из комиксов. У тебя-то что-нибудь странное приключалось в последнее время?

– Если не вспоминать, что меня перебросило в отстойник мультивселенной, – уточнил я. – То мне удалось почувствовать приближение довольно серьёзного перерождённого. Потом ещё раз, хоть и тварь была слабее. Это считается?

– Тонкий сенс… – задумчиво пробормотал азиат, почесав подбородок. – А ничё так, вдвойне обиднее здесь сгинуть. Мог бы неплохие деньги на рейдах зарабатывать.

– То есть это и есть моя способность? Что-то вроде экстрасенса?

– Ну да, есть чем гордиться. У меня вот «зелёная ладонь» – нет, не то, что ты подумал, извращенец, это когда прикосновением человек убыстряет развитие растений. Недозрелый плод, опять же, в руке могу спелым сделать. Мечта мелиоратора, в общем.

– Ничего себе! – присвистнул я, прикинув, какие деньги он мог зашибать на прежней Земле. – А у Сыча и Покера?

– Похер считает в уме, как заправский калькулятор, а наш старшой видит в темноте лучше, чем днём, до сих пор не пойму, как он Филином не стал.

– Ну, ты тоже не Мичурин вроде.

Азиат тихонько хмыкнул, тряхнув головой.

– У вас-то гонщик Шумахер имелся? Вот! А у меня – нет такого. Но это никого не волновало, когда я, будучи таким же свежаком, как и ты, вылетел на дорогом авто с салона прямо на трейсерскую группу, с матёрым мертвяком на хвосте. Те, кто жив после той заварухи остался, так меня дружно и окрестили.

– Трейсеры это кто?

– Охотники на мутантов, – пояснил азиат. – Ты бы им о-о-очень пригодился, со своим-то специфичным даром.

– Ну да, в этом я немного соображаю, – скромно признался я, и, припомнив недавние события, спросил. – А некто Кирпич тебе знаком? Этот парень как-то сделал свой кулак похожим на кусок мрамора, как таких называют?

– Ублюдки, вот как их называют, – зло сплюнул Шумахер. – Живой, падла, вернулся… Думал – грохнули его. Они тут на пару с Синим здешние бугры, даже не знаю, кто из них хуже. А кого ещё успел увидеть?

– Кроме безликих солдат и мелких отморозков, – начал я перечислять. – Разве что женщина-внешник, все перед ней на цыпочках ходили, даже твой пресловутый Кирпич.

– Доктор Стерва… – изумлённо протянул мой собеседник. – Ну, ты и везучий! Со знаком минус, правда…

– Её правда так зовут?

– Нет, конечно, – хекнул азиат. – У внешников обычные имена, им кликухи ни к чему, они не принадлежат к этому миру. Она Стелла как-то там «-ски», не помню точно. Боченски, Ковальски? В общем, не суть. Доктор Стерва здесь одна из ведущих специалистов, увидеть её в Приёмнике – плохая примета. Обычно те из новичков, что попали именно на неё, долго на ферме не задерживаются… Извини.

– Да ладно, мне всё равно у вас тут не нравится, – отмахнулся я.

Мы ненадолго замолчали, думая каждый о своём.