Последний полет Шестипалого

-Выходит, что Карлос и дон Хуан равнозначные персонажи? Без одного не может быть и другого?

–Как-то так. Конечно, мы ближе к ученику, тому, кто задает вопросы и записывает ответы. Мы рядом с Шестипалым, мы напротив дона Хуана. Для нас ценен и тот, и другой.

-А что если рассмотреть сочинения Кастанеды как путевые заметки, по которым можно попытаться воссоздать карту.

–Проблема в том, что Карлос не был капитаном корабля, достигшим берегов Новой Америки. Туда его доставил дон Хуан. Да что-то Карлос сумел записать, сделать какие-то наброски, зарисовки, ну а дальше? Кто рискнул бы пойти по его следам?

-А были такие?

–Естественно. Среди миллионов читателей Кастанеды, я думаю найдутся тысячи и тысячи тех, кто принял его книги за руководство к действию.

-Смело.

–В этом был бы какой-то смысл в истории без дона Хуана.

-Говорить об этом, все равно что представлять историю Шестипалого, который не встретил своего Затворника.

–Что-то вроде того. Какой смысл посвящать десять книг дону Хуану, если без него можно обойтись? Но в том-то и дело, что капитанами кораблей, бороздящих океан неведомого всегда были особенные люди – нагвали. Только им было под силу собрать команду из простых ребят вроде Кастанеды, а потом достичь далекого заветного берега.

– А кто вообще поверил Кастанеде? Ну, кроме отдельных кастанеднутых?

–Мы можем представить его истории как легенды о Затворнике, просочившиеся в один из отсеков для цыплят. Кастанеда неслучайно называет одну из своих книг сказками о силе. То есть он, чуть ли не прямым текстом говорит, что это сказки для взрослых, такие же легенды о цыплятах, что стали степными орлами.

-То есть возможность улететь, это сказка? Как-то пессимистично выходит.

–Для этой истории – да. Но это есть и в повести Пелевина. Вспомним тот момент, когда Затворник с Шестипалым забираются на Стену Мира, а кто-то снизу, из толпы, машет Шестипалому вслед. А что ещё остается тому, кто не встретил своего Затворника? Да и сколько таких наши герои могут забрать с собой?

-Звучит парадоксально, при том, что повесть о цыплятах заряжена оптимизмом.

–Как и книги Кастанеды. Все будет хорошо, но далеко не для всех.

-Допустим, что Карлосу действительно посчастливилось стать учеником живого Нагваля. Но что случилось позже?

–На протяжении тридцати лет своей литературной биографии, Кастанеда меняется, причем не только как писатель, но и человек. Вполне возможно, что он оказывается перед своей Стеной Мира, которую не хочет или уже не может преодолеть. Он вынужден писать о Затворнике, но сам таким он быть больше не может. Наконец, ему приходится дать своим читателям что-то кроме своих книг.

-«Тенсегрити»?

–Ага, раздать ржавые гайки всем, кто хочет подкачать крылья. Правда, я рассматриваю «Дар Нагваля» как исключительно коммерческий проект, но мое личное мнение.

-Мне нравится выражение дона Хуана, что нет нагваля – нет игры. Но как эта фраза соотносится со словами Кастанеды, что правил больше нет, прежняя традиция подошла к концу. То есть, без учителя можно обойтись?

-Нагваль нужен ученику не меньше, чем Затворник Шестипалому. Но если нагвалей нет и не предвидится, то приходится заговорить о о Бесконечности, магических пассах или начале нового цикла. Но это первая половина девяностых, то есть события тридцатилетней давности. Кастанеда был ещё жив, а почитатели его творчества были преисполнены оптимизмом. Кстати, не потому ли повесть о цыплятах венчает счастливый конец?

-А сейчас, тридцать лет спустя, что изменилось?

–Кастанеда умер в 1998 году от рака печени. У него было много последователей, в том числе на уровне текста, но никто не написал об этом, так как он. Никто не сказал нам ничего нового, не говоря уже о том, чтобы представить конкретные верифицируемые результаты. Было много болтовни, громких заявлений, сетевой пены на форумах, но время расставило все по своим местам. Время показало, что отттуда вестей нет. И даже если кто-то достиг в одиночку берега Новой Америки, открытой Кастанедой, то назад уже не вернулся.

–Но разве дон Хуан был единственным проводником? Ведь должны были оставаться другие нагвали, линии видящих. Или Хуан Матус действительно был последним нагвалем и человеком знания?

- Давайте, положа руку на сердце, признаем, что нового дона Хуана из Кастанеды не получилось. Нагваля с нами нет. Чуда не произошло.

–Если посчитать… Кастанеда провел тринадцать лет с доном Хуаном и двадцать четыре – без него?

–Да. И это время за которое Карлос мог воспитать два поколения учеников, а сколько написать, рассказать об этом! Но он пишет только две книги о событиях после ухода дона Хуана. Это пятая и шестая книги его сочинений. В них вмещается год, может быть два-три его пути в роли Нагваля, но что потом? В седьмой своей книге «Огонь изнутри» Кастанеда вновь заговорит о прошлом, о своем пути рядом с доном Хуаном.

-Но что Кастанеда должен был сделать? По каким признакам можно было судить, что он взял эстафету традиции в свои руки, так сказать, продолжил дело своего учителя?

– Когда Кастанеда стал новым Нагвалем, то под его начало перешли ученики дона Хуана, которых тот набирал для новой партии. Мы не знаем, что произошло со всеми ними, так как история самостоятельного путешествия Кастанеды по тропе знания исчерпывается книгой «Дар Орла». По логике, Карлос должен был готовить нового Нагваля, кого-то себе на замену, но мы ничего не знаем об этом человеке.

-Может этот новый Нагваль все-таки был? Или даже есть?

–Попробую перевести сказанное на язык повести про Затворника и Шестипалого. Представим, что Затворник улетает, а Шестипалому приходится вернуться на конвейер, найти новых учеников и последователей. Помимо этого, он рассказывает истории про своего крутого учителя, который улетел, проскочив в разбитое окно. Но вот становится известно о смерти Шестипалого, что склеил крылья где-нибудь в районе кормушки. Печально? Нет слов, но может он оставил себе замену? Все принимаются оглядываться по сторонам, а тут и время решительного этапа подходит.

-Ну а если бы Кастанеда все-таки показал нам нового Нагваля, кого-то подобного дону Хуану?

–А смысл? Это все равно, как если бы умирающий Шестипалый показал галдящей толпе нового Затворника. Да они бы его разорвали на части, сохранив перышки для талисманов. Но я хотел здесь сказать о другом. Всем, кто остается на конвейере необходимо нечто большее, чем случайный успех Затворника и Шестипалого. Мы видим, что спасение двух продвинутых цыплят ничего не изменило для остальных пленников птицекомбината. Может и так, что все стало только хуже. Разбитые окна затянули проволочной сеткой, чтобы такой побег больше никогда не повторился.

*3*

-В прошлый раз, мы говорили о возможности достичь уровня Хуана-Затворника без посторонней помощи, вне традиции. И важный, чуть ли не самый главный вопрос всплыл сам собой. А нужен ли учитель и все-таки есть шанс улететь, начиная с нуля?

-Но ведь дон Хуан никогда не был героем-одиночкой. Вроде как у него был свой учитель или даже два.

–Да, в этой точке истории Пелевина и Кастанеды расходятся. Впрочем, Затворника могла всему научить та же крыса Одноглазка.

-А Шестипалый? Если у него есть учитель, значит он уже часть традиции?

–Да, и что интересно, в одной из последних глав Затворник будет предлагать Шестипалому вернуться на конвейер, чтобы найти нового ученика.

-Я не вижу большой разницы между началом пути Затворника и Шестипалого. Раз у одного получилось когда-то выбраться, значит это получится и у другого.

-Наверное, на уровне истории про цыплят, бегущих из-под хозяйского ножа – большой разницы нет. Но мы уже затронули печальный пример Кастанеды, который будучи учеником дона Хуана, тем не менее, встретил свои последние дни на конвейере. Выражаясь более грубо, приехал в Цех №1.

-Но кем были нагвали для традиции людей знания?

–Есть версия, что первые Нагвали были созданы свыше и посланы в мир, чтобы вести простых людей к вечной жизни. Но можно посмотреть на это проще. Среди нас есть прирожденные лидеры, люди, что потенциально способны искать и находить проход, ведущий ко спасению.

-Мне проще поверить в дона Хуана, у которого был свой учитель, чем одиночку, который сумел выбраться за Стену Мира, да ещё и выжить за её пределами.

–Да, учитель Кастанеды куда более адекватен нашему представлению о пути, как части традиции, передающейся от учителя – ученику, отца к сыну, от поколения к поколению.

-И вот эта традиция обрывается, но почему? Если все завязано на таких крутых ребят как нагвали, то что делать простым, обычным людям?

–Согласен. Крутизна дона Хуана, как и его представленность в единичном экземпляре сыграла злую шутку не только с Кастанедой, но и со всеми нами. Избыточная, если так можно выразиться, безупречность этого сверхчеловека, в конце концов стала железобетонной плитой, которая наглухо перекрыла возможность для этой истории стать чем-то большим, чем просто сказкой о силе, сказкой для взрослых. Всё замкнулось на доне Хуане, на его абсолютной незаменимости, на потребности всех и каждого, кто хоть на йоту проникся духом кастанедианского эпоса в таком учителе, наставнике и даже духовном отце. Подняв образ дона Хуана на такую высоту, Карлос, невольно, опустил других учителей и наставников, которых мы могли бы встретить в нашей обычной реальности.

-И сравнение с Нагвалем будет далеко не в их пользу.

–Верно. Но тут мы подходим к разговору о том, а каким вообще должен быть правильный учитель? В отношениях Затворника и Шестипалого, а лучше всё-таки Кастанеды и дона Хуана мы можем отследить следующие ключевые моменты, которые очень импонируют читателю. Итак, первое: