Девять дней. Иронический женский детектив

– Подвиньте стол к кровати, пожалуйста, – сходу начала распоряжаться Таня, выставляя на кухонный стол приготовленные блюда.

Батюшка о чём-то разговаривал с Сергеем, но из кухни подслушать их не удавалось.

– Не сердись, Сергей сейчас ему всё расскажет. Грех с души снимет.

– Никакого доверия, как жить. Вот кому бы я ни доверяла, так это самим мужикам.

– А ты Колю-то простишь? – тихо спросила Полина, раскладывая порциями еду в одноразовую посуду.

– Думаю. Людка на двадцать лет моложе меня, а он не уходит. Я его и так, и сяк выгоняла, обзываюсь, ору, унижаю даже. А он терпит, раньше бы получила за такие слова. Самое интересное, что мне её жалко, как женщину. Двое детей, ни одного мужа. А это с крючка сорвался, хотя уже почти тёпленький был.

– Да, как женщине ей не позавидуешь. Картошку-то варить будем?

– Не знаю, в этих кастрюлях уже сто лет никто ничего не варил. Банки сможешь открыть с огурцами? Чем, чем, ножом придётся.

Сёстры начали носить наполненные тарелки в комнату и ставить на стол. Помыли фрукты, конфеты разделили на части, чтобы раздать потом бабушкам, знавшим Клавдию. Осталось только разлить кисель по стаканчикам. В дверь постучались.

– Поль, открой, иди. Я пока рыбу и плов унесу.

Полина подошла к двери, но она уже была открыта. Соседка, всё в том же красном платье и девочка Неля стояли в коридоре.

– Здравствуйте, заходите, пожалуйста, – как-то уже совсем по-хозяйски встретила их Поля.

«Пришли, очень хорошо. А то вот так заканчивается жизнь и некому прийти. Кто-то же должен хоть немного вспомнить хорошего».

За столом уже сидели Сергей и Отец Александр. Соседка никак не отреагировала на присутствие батюшки, чувствовалось, что в храме она не была ни разу. А вот Неля узнала его сразу, потупила взгляд и тихо поздоровалась. Компания получилась странная, Поля не могла воспринимать это как правду, всё казалось искусственным и театральным. Но старушка умерла, и сегодня именно девять дней как это произошло.

Соседей посадили на два имеющихся стула, а сёстры принесли из кухни старые табуретки. Семён постучался почти сразу, после прихода соседок. Таня посмотрела на батюшку и принесла из кухни бутылку водки.

– Батюшка, я знаю, что не положено, но я обещала Семёну.

– Пусть выпьет, – кивнул Отец Александр.

Соседка тоже подставила свой стаканчик, когда Таня наливала Семёну. Остальные пили кисель. Батюшка прочитал молитву, но Полю удивило то, что он не назвал имени усопшей. Он перекрестился, Таня тоже осенила себя, а остальные неловко соединив три пальца, поддержали традицию. Семён выпил водки, даже не попытавшись изобразить скорбь на лице. Звук поглощаемой еды прервался громким мяуканьем.

– Опять пришла, – вскочила Полина, – Её тоже надо накормить.

– Не надо, – попросила Неля, – Она опять начнёт сюда ходить. Клавдия Митрофановна её приучила, а Савушкины потом ищут.

Подвыпивший сосед начал приставать к Тане.

– Расскажите мне, хоть какая она была, покойница. Человек какой, добрый или не очень. Почему родных нет, раньше вроде были. До перестройки к ней сестра приезжала, вроде бы.

– Не была она доброй, – вдруг выкрикнула Неля.

Полная тишина воцарилась за столом.

– Любой человек добр, только иногда сам забывает об этом и не ведает, что творит, – возразил Неле батюшка.

– Нет, только не она, – дерзко возразила Неля.

– Дочь, на поминках так не говорят, пусть ей будет Царствие Небесное, – пыталась остановить Нелю мать, продолжая с аппетитом поедать плов.

– Она вообще здесь не жила! Она в другом месте жила! – огорошила всех девочка.

– В каком? – вопрос прозвучал сразу от всех сидевших за столом.

– А пойдёмте, я вам покажу! Однажды я слышала, что в квартире кошка кричит. Стучусь, а никто не открывает. Только это уже год назад было. Потом с балкона смотрю, а бабушка куда-то пошла.

Я за ней, чтобы кошку забрать, Ленка Савушкина всегда её ищет, вместо того, чтобы со мной гулять. Она идёт, не оглядывается. Мы, наверное, полчаса так шли, не меньше. Дошли до улицы, на которой коттеджи стоят. Она всё не останавливается, а мне уже интересно стало, что ей здесь надо. Старуха в главный вход не вошла, а сразу обошла дом и в калитку. Я ждала, ждала, но забор высокий, никак не посмотреть. А кошка по балкону моему домой вернулась, сытая. Мам, помнишь, ты ещё меня ругала, что я поздно пришла?

– Да, – кивнула головой соседка, пережевывая блинчик.

– Пойдёмте, я дорогу помню!

Отец Александр переглянулся с Сергеем и кивнул головой. Поля встала, чтобы пропустить мужчин, но Семён вновь потянулся к бутылке с водкой. Он был уже изрядно пьян.

– Уважаемый, вы тут за квартирой присмотрите, пока мы съездим, – попросил Сергей не трезвого гостя.

– Нет проблем, – сразу согласился Семён.

– Я тоже останусь, – объявила соседка, которую, как выяснилось, зовут Анжелой. – Помянем бабулю, мир её праху.

Таня, прихватив чёрную сумку, первая вышла из квартиры, наказав Анжеле встретить бабушек, если они всё же подойдут.

Неля села рядом с батюшкой на переднем сидении, а сёстры и Сергей на заднем.

– Татьяна, давайте сумку в багажник положим, вам неудобно, – улыбаясь, предложил Сергей.

Таня молча отдала ему свой груз, мельком взглянув на батюшку. Он даже не повернулся, а завёл машину и обратился к девочке.

– Долго ехать?

– Минут пятнадцать, наверное. Из города выедем, а там к коттеджному посёлку.

Поехали. Необъяснимое чувство открытия тайны охватило Полину.

«Живёшь, живёшь, общаешься с человеком, а он совсем не такой, каким кажется. И только смерть снимает все маски, – рассуждала она, молча разглядывая гуляющих по городу людей».

Отец Александр, не поворачивая головы, громко сообщил всем: – Клавдия, вернее я теперь и сам не знаю, как зовут покойную, сказала мне в день смерти, что большой грех на ней лежит, за который она своей жизнью расплатилась. Я вас, Татьяна, поэтому в её квартиру и послал, чувствовал, что вы справитесь, с вашей-то смекалкой.

– И кто же эта бабуля? Три года в храм ходила, да ни с кем не разговаривала, как тень.

– Не знаю, больше она ничего не сказала.

Неля пыталась разглядеть среди большого количества новых коттеджей, построенных за прошедший год, нужный дом. За высокими заборами, почти нельзя было увидеть самих строений.

«Чем выше забор, тем меньше душа», – с сожалением подумала Поля.