Дочки-матери. Пьеса

М а р и я. Нюр, я тебе все расскажу, только ты никому! (Глотая слезы, и как на исповеди все рассказала подруге).

Н ю р к а (с сочувствием). Ничего, Мария, не плачь. Расстраиваться тебе нельзя. (Мгновение помолчав). А родители знают?

М а р и я. Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец, еще, куда ни шло, добрый, а вот мама! (Закрывает руками лицо и тихо плачет).

Н ю р а (обнимает Марию). Ну, что мне с тобой делать? Ты вот что утягивайся, чтобы никто не заметил твоего живота, а я никому не скажу.

Животноводческая ферма погружается во тьму. Дом Матрены набирает свет.

В доме Матрены.

Иван Иванович сидит за столом, делает самокрутки с махоркой.

Появляется Матрена.

М а т р е н а. Отец, не кажется ли тебе, что наша дочь изводит себя работой? Работает наравне с взрослыми женщинами! Я подумала, надо будет ей зиму переждать, пока пройдут морозы, а весной может, пойти еще поработать, если захочет! (Смотрит во влажные глаза мужа). Что это глаза твои на мокром месте, отец?

И в а н Иванович. Ничего, мать. (Часто моргает, торопится встать). Пойду, посмотрю на хозяйство! (Идет к выходу).

М а т р е н а (провожает его взглядом, закрытой двери). Такой великан, а сердце мягкое, доброе! «За тобой, я как за каменной стеной, и сам не обидишь и в обиду не дашь».

И в а н Иванович. Ну, Мотя, наша Мария вся в тебя труженица, будет работать, пока не упадет! Мы не видим ее ни днем, ни ночью!

М а т р е н а. А вот сегодня, отец, мы ее дождемся! Через час должна прийти. А мы с тобой, пока чайку с молочком попьем! (Накрывает стол пирогами и сладостями). Ну, давай, отец, присаживайся, пока то, да сё и дочка придет!

Ждать пришлось меньше, чем они ожидали, за дверью послышался шорох.

М а т р е н а (радостно). Ну, что я говорила, отец? Вот и работница наша пришла!

Появляется Мария.

М а р и я (при виде родителей, втягивает в себя живот на столько, что тяжело дышать, с изумлением). Почему вы не спите? Время уже позднее!

М а т р е н а (спокойно). Дочь, мы хотим поговорить с тобой!

М а р и я (от страха замерла, про себя). Всё, мне, конец! (Мгновенно в глазах появились слезы). Мама, тятя, простите меня, я не хотела! (Бросается к ногам матери, рыдает).

И в а н Иванович (вскакивает со стула, приподнимает Марию). Да что ты, дочка? Родная моя, да мы все знаем с мамой, не волнуйся!

М а р и я (через рыдания). Что вы знаете?

И в а н Иванович. Ну, как, что? Не по силам тебе работа, тяжело взрослым дояркам, а ты совсем ребенок и работаешь наравне с ними! Все хватит! Больше ты не пойдешь в коровник! (Повышает голос). Люди нас обсмеют, живем, считай лучше других, а дочь работает день и ночь! Нет и нет, никаких работ!

От переполненных страхом чувств, Мария не может держаться на ногах, почти повисает на руке отца.

(Усаживает ее за стол). Вот так, дочка, посиди!

М а р и я (про себя). Слава Богу, пронесло!

М а т р е н а. Успокойся, дочь, да будь проклята эта работа, до чего доработалась, на ногах еле держишься, а исхудала то как!

М а р и я (прерывисто). Да нет, мам, все в порядке!

М а т р е н а (заботливым голосом). В порядке, оно и видно, какой порядок, с ног валишься! Будешь пирожки с черемухой?

М а р и я. Нет, мама, не буду, я молока напилась! Хочу спать, завтра рано вставать.

Иван Иванович (строго). Нет, дочка, завтра на работу ты не идешь! Хватит нам с матерью переживать за тебя!

М а р и я. Не могу я не пойти, тять, моих коров доить некому! И вообще, мне нисколько нетрудно, а наоборот!

И в а н Иванович. Ну, что ты будешь с ней делать, мать? Никто так не рвется на работу, как она! Доченька, ты зиму посиди дома, а весной поедешь на выпасы!

М а р и я. Тогда, мне будет еще труднее! Вы же знаете, животные привыкают к своей хозяйке, и я к ним тоже привыкла, они для меня стали как подружки! Узнают меня не только по голосу, но даже в лицо! (Делает подобие улыбки). Я пойду спать! (Втягивает в себя живот, целует отца с матерью в щеки). Уходит.

М а т р е н а (возмущенно). Ну, что ты с ней сделаешь? Вот характер!

И в а н Иванович (нежно улыбается жене, обнимает). Хм, вся в тебя! Ну, что пойдем, милая, и мы почивать! (Уходят).

Дом Матрены погружается во тьму. Животноводческая ферма набирает свет.

В коровнике.

Нюра и Мария подбирают раскиданное сено.

Н ю р а (оберегает Марию). Ты побереги себя, не ровен час, надорвешься, и начнутся роды у всех на виду!

М а р и я. Не дай Бог, Нюра, мне тогда придется живьем ложиться в могилу! (Вздыхает). Ладно, давай пошепчемся! (Зарываются в куче соломы).

Н ю р а (ложит руку на живот Марии и тут же вскакивает).

М а р и я (удивленно). Ты чего Нюра?

Н ю р а (расширив глаза). У тебя ребенок шевелится! Никогда не слышала шевеление ребенка у человека! А вот у своей коровы слышала! И ты знаешь, очень, похоже! А сама ты слышишь, как бьется ребенок?

М а р и я. Первый раз услышала в декабре месяце.

Н ю р а (деловито). Мария, это выходит, ты должна скоро родить! Если считать, шевеление началось в декабре, значит, в мае ты должна кого-то родить! И что мы имеем? На все про все, два месяца осталось до родов!

М а р и я (задумчиво). Ну, наверное, я не знаю. Скорее бы в поле, там никто, ни о чем не догадается!

Н ю р а. Мария, куда ты ребенка денешь?

М а р и я. Не знаю пока, но к маме с отцом точно не пойду! Все было бы хорошо, если бы не эта тетка! Она мне всю жизнь поломала, чтобы ей так же было как мне! (Сглатывает, тяжело вздыхает). А может, мне поехать в Славгород? Город не большой, вдруг встречу там Ваню и тогда, закончатся мои страдания! (Грустно улыбается). Все было бы так, но Ваня говорил тетке, что его переводят в другой город. Так, что, подруга, все против меня!

Н ю р а. Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест! Сейчас главное, ты береги себя и все будет хо-ро-шо!

Ферма погружается во тьму. Поле набирает свет.