Не называй его Титаником

Прощаясь, друзья пообещали друг другу «не теряться».

Никогда не обременённая ни семьей, ни детьми тетушка и не предвидела, какой груз ляжет на неё и её бюджет, пока племянник будет пробираться «в люди». Поэтому решив, что племянник получил достаточное образование (два года вместо пяти), тётушка финансирование прекратила.

И занялась поисками того, кому сможет передать свои проблемные обязательства. И нашла. Вспомнила, что в молодости приютила малолетнего родственника. Сейчас у того был какой-то бизнес. Значит сможет и долг оплатить. Для связи с этим родственником тетушке пришлось проявить присущую ей настойчивость. Двигал тётушкой и нравственный мотив: она не хотела, чтобы в их роду был ещё один потерянный Форвард. Чтобы «не упасть в глазах» бизнесмена, тётушка секонд-хендским одеянием придала Джону вид некой благопристойности. Из скудного гардероба Джону больше всего приглянулись брюки с потаенным карманом. Опустив руку в углубление штанов, мальчик подумал: «Этот тиккет-покет подойдет для хранения монет». Ведь Джон был уверен, что когда-нибудь в его кармашке появятся новые сбережения.

И будто прочитав мысли племянника, тетушка на Рождество одарила его долларом со словами: «Вот выйдешь в люди, вернешь сторицей». Спрятав монету в тайный кармашек, Джон вдохновенно подумал: «Вот и прибыло…».

Отправляя Джона к сородичу, покровительница напутствовала:

– Коль не спился, не пошёл ко дну – значит научит этому и тебя. А ты впитывай, впитывай и на ум всё бери.

Мистер Мур, у которого Джон должен продолжить жизненное образование, был небольшого роста, худощав. Казалось, что его подростковый вид должен соединять в себе мягкость и детское простодушие. Однако это только так казалось…

Пройдя суровую школу жизни, которая наложила свой отпечаток на формирование характера предпринимателя, этот человек имел жесткий взгляд на всё происходящее вокруг. Ни компаньонам, ни своим работникам он не позволял ни на минуту сомневаться в его непримиримых оценках их деятельности. Его крутой нрав у первых вызывал раздражение, у вторых – страх. Его жесткость зачастую переходила в нещадную жестокость. Рукоприкладство было естественным разъяснением работникам их обязанностей. При виде хозяина одних работников бросало в дрожь, у других – сжимались кулаки. Последняя выходка хозяина, когда он окунул подростка в мыльный раствор и продержал его в нём, пока тот не обмяк, вызвала немое оцепенение.

Однако роптать вслух никто не смел. Безработица в стране и голод держали работников в том же страхе, что и хозяин. Синдром отверженных охватил всю страну.

Подобный симптом испытал когда-то и сам Пол Мур, когда упорядоченная его жизнь попала под молот банковского краха. Построенное многими годами благополучие рушилось, как карточный домик под налетевшим ураганом. Продажа мыльной продукции упала, будто население Америки перестало мыться. Во многих семьях стали использовать натуральные дары природы. Благо, в нескольких милях от их предместья прорастало мыльное дерево, сапиндус. От большого мыльного бизнеса мистера Мура остался незначительный задел: небольшой мыловаренный заводик и лавка по сбыту мыльной продукции. Настали времена, когда каждый цент был на счету. Дыхание катастрофы ощущалось ежедневно.

А тут ещё какая-то родственница предъявляла восполнение им долга, за услугу, когда-то предоставленную ею. Пол Мур помнил этот эпизод из его жизни. Названная родственница, тогда ещё молодая девушка, приняла его десятилетнего пацана, когда он сбежал от отчима-садиста. Вскоре родствен-ные чувства у благодетельницы погасли, и через неделю она сдала его в приют. И пошли его скитания по жизненным колдобинам: ночевки в трущобах; драки, с такими же как он, за хвост помойной рыбы; воровство. Украденное мыло и привело его в мыльный бизнес. Украл – продал, ещё украл… Тюрьмы избежал чудом. Спас предприимчивого мальца один торговец. Поймал за руку и привел в свой дом. Учил, бил, снова учил. Несмотря на суровую школу бежать не хотелось. Что-то предупредительно подсказывало: именно здесь он получит то, что станет в будущем его опорой. Торговец учил всем азам торгового дела. Пол оказался хорошим учеником. Острый ум, приобретенный капитал стали стартом в самостоятельный путь к независимой жизни. Однако судьба, уже успешного предпринимателя, снова подвергла испытаниям. Он оказался с утраченным бизнесом, в поисках выхода. И сейчас ему было не до родственных чувств. Напор тетушки Мэри вызывал у мистера Мура раздражение. Однако он знал, что занудным настырством навязчивая родственница не оставит его в покое. Продумав, какую пользу можно извлечь из малолетнего родственника, Пол Мур на четвертое послание «заботливой» сродницы согласился принять юнца, раздражённо подумав: «Появилась родня – на голову обуза и возня».

Джона родственник определил помощником к продавцу, который внешне походил на его недруга Сэма Бакера. И по мистическому совпадению и звали его Сэмом. Сэм Паркер сразу показал свои права по старшинству, что напомнило Джону пансионные дни. Это сразу вызвало неприязнь к двойнику. Антипатия усилилась, когда Джон заприметил, что Паркер наушничает хозяину. Разобраться с доносителем помешал вердикт хозяина. Тот уволил Сэма (зачем нужен лишний рот, когда есть бедный родственник). Для поддержания на плаву своего мыльного производства мистер Мур выжимал из своих работников предельные возможности. Грядущий день не радовал ни хозяина, ни наёмных работников. Каждый вечер хозяин за подведением итогов устраивал назидательный разнос всем без исключения. Недовольство мистера Мура было всё более раздражительнее и огульными.

Будто работники и Джон виноваты, что покупателей перестали интересовать моющие средства. Но ведь «кусок мыла на тост не намажешь». Встряску дальнего родственника мальчик воспринимал молча, но внутренне с участью бесправного не мирился. Бросая в спину родственника гневный взгляд, нашептывал: «Перетерплю. Все равно бежать некуда. А потом…». Что «потом» … Джон пока не знал.

Да ему и самому было тошно целыми днями прислушиваться к молчащему колокольчику. Как-то шлифуя мыльный брусок, Джон выстрогал кораблик. И пошло, и поехало. На прилавке появились мыльные изделия, изумляющие искусной работой. В лавку стала забегать ребятня, с любопытством рассматривая мыльную феерию. Как-то в лавку зашла и дочь еврея-трейдера, их соседа. Обойдя витрину с мыльной продукцией, девушка остановила изумляющий взгляд на мыльной бабочке.

– Красивая.

– Красивая, – тихо произнёс Джон. Признание было адресовано девушке, от которой он не мог отвести глаз.

Лучи солнца редко заглядывали в их мыльную лавку. И Джон уже прижился в окружающей серости. Даже разноцветие мыльных изделий не привносило радужного настроя. А сейчас… Будто солнце взорвалось и яркими лучами осветило помещение небольшой лавчонки. Девушка в солнечном ореоле казалась сказочной принцессой. Волосы с медным отливом, спадающие по плечам, походили на огненные всполохи. И глаза… Синие, синие, как васильки на поляне, где они паслись с Простушкой. Поглощённый красотой незнакомки, Джон стоял недвижим. Ему хотелось заговорить… но не владея ораторскими способностями, он вовсе растерялся. Краснея и переминаясь с ноги на ногу, боясь совсем впасть в бездыханное состояние, он, смущаясь, произнёс.

– Красивая.

Видимо поняв кому направлен посыл продавца, девушка улыбнулась.

– Меня зовут Клер, – в прозвучавшем представлении не было робости. Видя заторможенность юного продавца девушка спросила: – А как тебя зовут… Не получив ответа пошла к выходу.

Обернувшись уже у дверей, незнакомка окинула Джона лучезарным взглядом. И от этого взгляда у юноши загорелось внутри. Джону показалось, что образ прекрасной незнакомки явился из сказочного сновидения. Он даже невольно прикрыл глаза. Посмотрев вслед девушки, окутанной золотистой аурой, Джон, вдруг опомнившись, выкрикнул:

– Джон… Я – Джон.

На следующий день девушка снова пришла. Подойдя к витрине, она показала на бабочку.

– Я её куплю. – Бросив быстрый взгляд на Джона, Клер, отвернув край передника, достала из кармана шиллинг. Протянув Джону монету, она спросила: – А ещё будут новые фигурки…

Джон, молча, кивнул.

Джон не мог дождаться конца рабочего дня. Ему хотелось сделать такое… чтобы опять услышать восхищенные слова и увидеть небесный блеск в глазах прекрасной соседки. Эта синева обволокла его сознание, и он потерялся в ощущениях непонятных чувств, но таких прекрасных. Такого он ещё не испытывал. И Джону захотелось сотворить волшебство, от которого глаза прекрасной леди загорелись бы лучистым блеском. В этом необычном состоянии Джон стал фантазировать над мыльным бруском. Смешивая краски и помешивая мыльную стружку, он уже видел то, что в его воображении должно покорить Клер. В этот мыльный отломок он предполагал вложить свой душевный порыв, который в молчаливом созерцании расскажет о его чувствах. И вот ожидаемое творение, на которое он возлагал окрыляющие помыслы, готово. Джон замер. Изогнутые линии лепестков ажурного цветка придавали тому природное изящество. В прозрачных листочках играли разноцветные световые блики. Хрустальные капельки воска точь-в-точь напоминали утреннюю росу. И всё это создавало впечатление живости и натуральности. Казалось, цветок источает аромат. Джон бережно уложил цветок в коробочку. В душе молодого человека было волнительно и сладостно. Джона охватило незнакомое до сих пор чувство. Он из обычного подростка превратился в юношу с пылающим сердцем.

С самого утра Джон в волнении ожидал прихода Клер. Слыша колокольчик, извещающий о приходе посетителя, он внутренне напрягался. И так весь день.

Клер пришла к концу рабочего дня. Он с замиранием смотрел на девушку. Казалось, что в дверях стояла фея, от которой останавливается дыхание. В волнении Джон опять не смог проронить ни слова. Клер уверенно подошла к прилавку и окинула его заинтересованным взглядом. Молодой продавец неуверенно протянул девушке коробочку.

– Вот…

Клер открыла коробочку… и застыла в изумлении.

– Это… Это чудо. Цветок дышит. Вы волшебник.

Как же хотелось ему с гордостью сказать: «Да, я такой…». Но затаив вдох Джон только влюблёнными глазами смотрел на девушку. Девушка тихо сказала:

– Я его куплю.

– Нет. – Вырвавшееся на выдохе короткое слово прозвучало как выстрел. Девушка в недоумении посмотрела на Джона.

Спохватившись, юноша трогательно произнес:

– Денег не надо. Этот цветок я сделал для тебя, – смущение опалило его лицо. Джон в ожидании замер.

Глаза девушки излучали небесное свечение. И вдруг Джона будто коротнуло. Испугавшись, что Клер исчезнет, он торопливо проговорил:

– Мой рабочий день уже закончился. Может… погуляем.

Девушка-фея ответила:

– Я согласна. – Ни в голосе, ни во внешнем облике девушки не проступило ни скованности, ни смущения. Улыбнувшись, Клер искренне произнесла: – Как можно отказать волшебнику.

Безграничное счастье заполнило юношу. Его настрою соответствовал и вечер. Вокруг всё светилось от ещё не зашедшего за горизонт солнца, легкий ветерок нежным прикосновением ласкал лицо. И в этом волшебстве Клер ему представлялась неземной принцессой. Джону хотелось смотреть только на неё. Он видел, что и девушке по душе их совместное времяпрепровождения.

Глянув проникновенно на Джона, совершенно серьёзно девушка произнесла:

– Я в восторге от твоего дара. Такое сотворить может только искусник. В твоих поделках чувствуется живое отражение природы. Эмоциональное высказывание Клер напоминало мелодичное звучание. Джон готов слушать девушку бесконечно.

– Расскажи, как ты передаёшь красоту в таком совершенстве. Твоя бабочка – воплощение подлинной натуры. А этот цветок… – Клер с придыханием открыла коробочку – это художественное произведение. Какая муза вдохновляет тебя… – девушка лукаво улыбнулась.

В глазах Джона появились озорные огоньки, и он выпалил:

– Простушка.

– Простушка… Это кто…

– Старая лошадь-циркачка, с которой нас свела судьба.

Удивленный взгляд Клер побудил Джона воскресить давние воспоминания. И он с неуемным выплеском стал рассказывать о своем безрадостном детстве, дружбе с цирковой лошадью.

Клер с пониманием слушала юношу.