Шолох. Тень разрастается

– Ну уж нет! – запротестовала я. – Мы уйдем вместе. Не оставлю я друга в вашем сбрендившем государстве!

«Но это справедливо. Он преступник, он должен расплати…» – Я не дала Шлэйле дописать, сердито выхватив перо из его рук.

Потом заглянула ему в глаза своим Убеждающим и Подкупающим Взглядом. (Обычно после него мне отказываются сделать даже стандартную скидку в кофейнях, но надо же тренироваться, коли жаждешь мастерства.)

– Ол’эн! Раз ты боишься, что мир падет, разве не стоит пустить к семье и Мелисандра тоже? Будь милосерден. Ведь Рамбла милосердна. Пожалуйста, помоги и ему тоже. Поможешь?

Метис заволновался, испуганно замотал головой.

Его руки были удивительно теплыми для холоднокровного существа. А глаза – такими грустными, что мне вдруг захотелось плакать. Я заметила, что несколько крупных чешуек на правом веке Ол`эна смялись, сам глаз потускнел. Рыбий аналог бельма? Не удержавшись, я мысленно позвала на помощь унни и коснулась века. Как ни странно, на сей раз теневые блики с готовностью заплясали и сила потекла сквозь меня.

Шлэйла ахнул. Пощупал свежую чешую, обалдело моргнул почерневшим глазом и вдруг поклонился. Так как перо все еще было у меня, он не смог ничего написать.

Зато рыбы, столбом вьющиеся подле него, вдруг, как в цирке, засуетились, перестроились и сложились в одно слово: «Помогу».

* * *

Ол’эн, рыбы и я долго блуждали по тихим тропам Рамблы.

Меня завораживал этот подводный мир. Плавно, все вокруг было так плавно…

Улицы пустовали. Только стайки неоновых медуз мерцали и переливались под стеклянным куполом квартала. По обочинам колыхались заросли актиний, а над головой у нас волшебно рассеивались столбы света, тщетно пытавшиеся пробить толщу воды.

Никто, кроме спящих скатов, не охранял клетку с Мелисандром. Увидев меня, Кес хотел было издать радостный вопль, но указательный палец возле губ стал ему предостережением.

Клетку с пленником поместили во внутреннем дворике подводного дворца. Ростры затонувших кораблей стояли здесь на постаментах, как скульптуры, и их гордые лица, казалось, искажены ужасом, а не былым триумфом первооткрывателей. Мелкий песочек пестрел ракушками, а скамьи для гуляющих затянула тина.

Мелисандр не скучал: прямо перед его клеткой высились информационные стенды с вариантами прогулочных маршрутов по Рамбле, которые он с удовольствием изучал. В обычное время в подводное царство легко пускали туристов. Даже мы с Кадией и Дахху подумывали провести здесь неделю-другую в августе: играть в подводный тринап, лежать на Пляжах У Бездны, ходить в пузырьковые бани подводных гейзеров…

Однако сейчас Рамбла пустовала и казалась до крайности недружелюбной. Все подводное королевство болезненно замерло и закрылось от страха, будто устрица – так объяснил мне Шлэйла.

– Это Ол’эн, – я представила лодочника Мелисандру. – Он поможет нам сбежать. Пожалуйста, следуй его указаниям.

– Будет сделано. Ол`эн, приветствую! – воссиял Мелисандр, когда Шлэйла, поклонившись, начал отпирать замок. – А что у нас в программе побега? Взорвем пару тюрем напоследок? Сорвем поцелуй с уст королевы?

Шлэйла глянул на меня с ужасом, мол, что за друг у тебя такой? Нас ждут неприятности?

– Нет, Мел, мы просто тихонько уйдем. – Я перебила мечтания саусберийца.

– Ну-ну. Значит, нормального плана нет?

– Так это и есть нормальный!

– Ну-ну, – еще раз повторил Кес до крайности неодобрительно.

Теперь мы втроем двинули прочь. Сначала шел Ол`эн, потом его рыбы, потом, осторожничая, по стеночке кралась я. Мелисандр замыкал шествие, сообщив, что лучше он будет всю дорогу любоваться моей задницей, чем я его. Периодически он восторгался окрестностями и выпавшими на нашу долю приключениями, а также радостно вещал о том, что успел прочитать о Рамбле на стендах.

В конце концов я перестала слушать. Мы шли уже очень долго, когда я поняла, что за спиной стало подозрительно тихо.

– Ол`эн! Мелисандр пропал! – окликнула я нашего провожатого.

Снова упакованный в свой треугольный капюшон, Шлэйла обернулся и горестно охнул. Рыбы Шлэйлы вытянулись длинной стрелой и устремились в темный арочный проем сзади.

«Зря я решил вам помочь», – написал Ол`эн, пока мы ждали, и посмотрел на меня с таким укором, что мне захотелось провалиться сквозь дно.

…И ведь не возразишь.

Вдруг Шлэйла замер, прислушиваясь, а потом зажал ладонью рот, испуганно вытаращил глаза и широко, страшно замахал руками, разворачиваясь и показывая, чтобы я бежала за ним.

Раздался звук далекого рога. Вода подхватила его, отбросила на стеклянный купол дворцового квартала, усилила и исказила. От вибрирующих незнакомых нот по спине побежали мурашки.

Прахова, прахова Рамбла.

Спотыкаясь, я неслась за Шлэйлой, который показывал какие-то рекордные скорости бега под водой. Темный плащ лодочника развевался за ним, напоминая чернила осьминога, и удаляющейся тревожной кляксой не давал мне сбиться с пути. Вода мутнела. Не выдержав и обернувшись, я увидела, что из-за поворота появился табун эх-ушкье. Это из-за него воду заволокло так, что ни одна маска не спасет твои легкие.

Вот это попали!

Суслик, кобылка Кадии, всего лишь на четверть морская лошадь – и то вселяет такой страх, что ночью мимо пройти поостережешься. А уж настоящие эх-ушкье – истинная беда. Они предоставляют жертве широкий спектр возможностей: быть разорванным острыми зубами, затоптанным стальными копытами, удушенным из-за филигранно высчитанной хватки премоляров… Сказки гласят, что эх-ушкье могут одним метким ударом выбить человеческое сердце – это четвертая опция, для гурманов. Но будь я проклята, если меня радует подобное разнообразие.

От табуна отделился, выдвигаясь на корпус, один конь. Он был еще чернее, чем собратья, еще крупнее. Я споткнулась, заглядевшись, и упала на колени. И без того небольшая фора исчезла.

«Что ж, – с горькой усмешкой подумала я, – видимо, меня ждет смертельное меню номер два…»

Умирать – так с честью.

Не помню, кто и когда вбил в меня этот простой завет. Было ли то в школе, когда мы всем классом анализировали рыцарские кодексы на уроках хорошего тона? Или еще раньше, в глубоком детстве? Неужели что-то такое лейтмотивом звучало в маминых колыбельных, которые она, позевывая после суматошного дня при дворе, нежным голосом пела мне перед сном? Может, мы говорили об этом с Кадией и Дахху на предзакатных пикниках у Камня Мановений? Или Полынь – не говорил, нет, – но думал о чем-то таком, вступаясь за меня перед Ходящими, и думал так громко, так отчаянно, что я подслушала ненароком?

Не поднимаясь – на это не оставалось времени, – я развернулась, чтобы достойно встретить смерть от табуна эх-ушкье.

Водяные кони были огромными. До меня им оставался прыжок или два, и они полностью заслоняли далекий свет размытого акварелью солнца.

Кто-то сидел на вырвавшемся вперед вожаке. Когда я малодушно зажмурилась, ибо копыта были прямо надо мной, этот кто-то силком схватил меня за шкирку и закинул на эх-ушкье.

– Классная лошадка, да?! – возопил Мелисандр, оборачиваясь.

Бултыхаясь на галопирующем коне лицом в седло, вцепившись в упряжь что есть сил, чтобы не слететь обратно, я не могла ему ответить. А хотелось.

Наконец мне удалось обрести если не равновесие, то хотя бы стабильность.

– Остановись! Я хочу сесть! – заорала я. Кожаное седло, к которому я все еще прижималась, сильно глушило эти панические вопли.

– Не слышу-у-у-у! – беззаботно отозвался Мел, подхлестывая эх-ушкье. И вновь затрубил в устрашающе длинный изогнутый рог, который успел где-то раздобыть. Там же, где и коня, видимо…

Еще немного доморощенной акробатики, и я, едва не визжа от ужаса, все-таки умудрилась принять сидячее положение.

Мы так и неслись во главе табуна, стремительно удаляясь от центра Рамблы. Аккуратные домики блесен становились ниже, потом – реже, потом и вовсе перестали попадаться.

– Где Ол`эн?! – рявкнула я на ухо Мелисандру, сидящему передо мной. Сжав саусберийца руками что есть силы, я чувствовала, как быстро и, казалось, ликующе бьется сердце патологоанатома в этой скачке.