Андэ. Огонь, свет, жизнь

Андэ. Огонь, свет, жизнь
Анюта Соколова

Лика невероятно счастлива: завтра она пересечёт пролив и своими глазами увидит Деон – загадочную страну-материк, посетить которую могут лишь избранные. Для осуществления заветной мечты Лика готова на что угодно, даже на фиктивный брак. Тем более, что замужество предлагает человек, в которого она давно и безответно влюблена. Но её радость не разделяет таинственный гость, который приходит к ней накануне отъезда. Он утверждает, что «чужая новобрачная» погубит мир, и умоляет Лику остаться дома.

Анюта Соколова

Андэ. Огонь, свет, жизнь

Всё в мире из огня. Мир есть, был и будет вечным огнём, мерами затухающий и мерами возгорающийся.

Гераклит Эфесский

Для счастья мне нужны всего две вещи: Део?н и Вирт Керн.

В Деон я влюблена с детства, и не так, как большинство людей в Ари?зе: «Ах, закрытое государство-материк! Ах, сплошные загадки! До чего интересно!» Ещё в школе я начала по крупицам собирать всё связанное с этим миром, изучать его язык, историю, культуру. После смерти моих родителей Деон превратился в единственную отдушину, наверное, никто не мечтает побывать там с той же силой. Я свободно читаю, пишу, говорю и даже думаю на деонском языке! Правильнее сказать, на двух языках, потому что высокий диалект деонского, на котором положено общаться с адэ?ном, правителем Деона, очень сильно отличается от основного. Взять хотя бы обращения деонцев друг к другу – «масте» и «маста». Вроде бы это наши «господин» и «госпожа», так их и переводят. А на высоком языке слово «масте» означает «избранный» или «избранник», огромная разница.

Конечно, теперь увлекаться Деоном модно. Шесть лет назад наши таинственные соседи неожиданно первыми предложили принимать на своей территории туристов из-за пролива. До этого между нашими государствами существовало вялое подобие торговли, а о посещении Деона можно было лишь мечтать, настолько строго он охранял свои секреты. Представляю, как удивились в правительстве Ариза, а в ответ на осторожные расспросы услышали – так велел Анда. Бог Деона, и довольно грозный. Деонцы указаниям собственного бога не сильно обрадовались, но подчинились, правда, заранее оговорили: отбирать туристов будут они сами. Требования жёсткие, порой нелепые, однако выполнимые. И мне невероятно повезло, потому что завтра исполнится мечта всей моей жизни – я отправляюсь в Деон.

А о Вирте я и не мечтаю – бессмысленно. Он мне не жених, не любовник и не друг. Просто коллега, один из сотен молодых и многообещающих сотрудников нашего института, привлекательный зеленоглазый блондин с обаятельной улыбкой. Когда я не вижу его день, начинаю грустить. Через несколько дней утрачиваю интерес к исследованиям и читаю Ро?не, моей помощнице, стихи на высоком диалекте деонского, от которых она прячется в подсобке. Спустя неделю на меня нападает вселенская тоска, я начинаю путать ингредиенты, и вместо положенных образцов умной посуды у меня выходят то миски на ножках, то тазики с хвостами. В этом случае уже Рона бегает за мной и уговаривает выпить чашечку крепкого чая с печеньем. Чай я послушно пью, но лучше мне от этого не становится. Вирт нравится всем девушкам без исключения, и мои шансы завоевать его сердце равны даже не нулю – минус единице. Я заурядная, скучная, ничем не примечательная девица, причём не слишком юная. Двадцать шесть лет – много или мало? Директор нашего института, господин Берк, который этой весной справил полувековой юбилей, скажет с улыбкой, что я ещё дитя. Восемнадцатилетняя Рона считает, что я древняя старуха и, если не выйду замуж немедленно, так и помру старой девой.

Уныло вздыхаю и засыпаю ядовито-синий порошок в воронку преобразователя. Вещество за смотровым окошком медленно наливается бордовым, затем вспыхивает. Внутри оказывается премилая кастрюлька, только на месте обыкновенных ручек у кастрюльки руки весёленького голубого цвета с длинными гибкими пальцами. Одна из рук приветливо машет мне, вторая грозит кулаком. С опаской отправляю кастрюльку в утилизатор, по пути она умудряется состроить мне кукиш.

Нет, это никуда не годится! Так дойдёт до того, что я сотворю полную ерунду и ни в какой Деон не попаду, – придётся отвечать за срыв сроков. Под жужжание утилизатора я достаю список, который постоянно ношу с собой: необходимые для поездки вещи. Костюм, брюки, блузка, туфли, вторые на смену… Вечернее платье безжалостно вычёркиваю – вчера нас предупредили, что деонцы ограничили багаж каждого туриста десятью станами. Это уже третье послание за последнюю неделю, которое присылает адэн.

Требования деонцев порой вызывают смех, а иногда и слёзы. Как то, первоначальное, в котором адэн ограничил возраст – не моложе двадцати пяти и не старше тридцати лет. Половина желающих попасть в Деон рвали волосы на голове и всерьёз задумывались о подделке документов. Право, какая разница, тридцать лет человеку или тридцать с половиной? Но, когда большинство кандидатов решились «помолодеть» на год-другой, наш директор пригласил сотрудников на лекцию о Деоне. Идти не хотели до тех пор, пока не узнали, кого господин Берк попросил быть лектором, – тогда помчались все, еле втиснулись в актовый зал. Сидели на подоконниках, вжимались друг в друга, стояли на одной ноге. Ещё бы – сам Барт Мерт, посол Ариза в Деоне! Единственный, кто получил постоянный допуск на территорию закрытого государства и живёт там почти тридцать лет. Ожидали чопорного пожилого человека, а увидели совсем молодого парня, вылитого деонца – смуглого, ярко-рыжего, с уникальным цветом глаз – золотым, словно расплавленный металл. Даже растерялись: не ошибка ли?

Всё прояснилось во время лекции. Господин Мерт объяснил, что в Деоне особое излучение – любой человек, который находится там больше месяца, начинает меняться. Кожа приобретает цвет бронзы, радужка сияет золотом, волосы отливают медью. Изменения необратимы, отсюда и ограничения по сроку пребывания. Подделывать документы бессмысленно – деонцы видят возраст человека с точностью до месяца, к тому же они чувствуют ложь. Господин Вейс, известный на весь институт бабник, разволновался: как так? Неужели жены всегда знают, когда муж гуляет? Мерт расплылся в улыбке – вы, мол, плохо представляете, что такое деонские браки. Супруги связаны Андой, чувствуют все эмоции друг друга и на сторону совсем не смотрят.

После этой лекции рвущихся в Деон поубавилось. Затем поступили следующие требования: обязательное знание языка, отсутствие вредных привычек, стрессоустойчивость, коммуникабельность, неконфликтность… По институту поползли шуточки, что посещения Деона удостоятся лишь ангелы во плоти. Я молча радовалась, что за исключением безответной влюблённости в Вирта у меня нет дурных привычек, а психика настолько устойчивая, что даже Рона завидует.

Дверь за моей спиной открывается, я оборачиваюсь и от неожиданности раньше времени дёргаю дверцу преобразователя. На пол вываливается хорошенькая вазочка с ушами. Мне не до испорченного опыта: на пороге Вирт собственной персоной, в зелёном рабочем халате и обязательной сеточкой на волосах.

– Лика! – радуется он. – Здорово, что ты здесь!

Интересно, а где мне ещё быть, как не в моей лаборатории? Вслух я этого не произношу, поскольку немею от счастья.

– Ты же хочешь поехать в Деон? – вкрадчиво спрашивает Вирт.

Хочу ли я! Будь на моём месте Рона, она обязательно ответила бы: «Да ты издеваешься?! Я месяц сплю в обнимку с толстенной инструкцией для туристов!» Но почему-то в присутствии Вирта у меня язык прилипает к нёбу и сердце бьётся как заполошное. Только хлопать ресницами и могу, подтверждая репутацию не слишком сообразительной девицы.

– Очень, – с трудом выдавливаю я.

– Вот и отлично! – Вирт расплывается в улыбке. – Значит, мы договоримся. Пять минут назад Мила проболталась мне, что пришло новое послание из Деона. Представь: этот ненормальный адэн потребовал, чтобы все туристы были женатыми людьми. Берк пока не в курсе, он в управлении и должен вернуться в конце рабочего дня. Скорее всего, тогда и объявит.

Застываю на месте. Мила – вездесущий секретарь директора, расторопная особа, которая всегда и обо всём осведомлена лучше самого господина Берка. Надеяться на то, что она ошиблась, не приходится. Я не замужем и не попаду в Деон. Все мои мечты впустую.

– И я подумал – кто мешает оформить фиктивный брак? Расписаться в мэрии, получить свидетельство, а через месяц спокойно развестись – не сошлись, мол, характерами. И условие выполнено, и врать деонцам не придётся.

От растерянности не могу подобрать слова.

– Вирт, но это же нужно меньше чем за три часа найти подходящего человека.

– Лика, так поэтому я и пришёл к тебе, – поясняет он как нечто само собой разумеющееся. – Ты ведь не откажешься выйти за меня замуж?

Ох… Словно кислотой из пробирки на грудь плеснули. Больно до того, что дыхание перехватывает. Заветную фразу, которую полагается произносить на коленях вместе с признанием в любви и обручальным кольцом, услышать как деловое предложение от человека, даже не потрудившегося снять с себя рабочий халат.

– Всего на месяц, – быстро добавляет Вирт. – Другую девушку я побоялся бы просить, вообразит себе невесть что, потом не отвяжется. А ты серьёзная, скромная, кроме Деона ничем не интересуешься, и внешность у тебя подходящая. Вполне миленькая, чтобы я испытывал симпатию, которую почувствуют деонцы с их сверхспособностями и чтением мыслей.

Молчу и рассматриваю носки своих новых туфель. Нарядные, тёмно-голубые, в цвет глаз. Славненькие туфельки для миленькой девушки. Вирт воспринимает моё молчание за согласие.

– Вот и отлично, Лика! Через полчаса жду тебя у мэрии. О кольцах не беспокойся, у меня где-то лежат родительские. – Он бесцеремонно берёт мою правую руку. – Надо же, какие у тебя пальцы тонкие, не ожидал – с твоим-то ростом! Женское кольцо тебе будет велико, но лишь бы не свалилось во время церемонии. Главное, к тому моменту, когда Берк огласит условие, мы будем уже женаты.

Вирт не дожидается ответа, посылает мне воздушный поцелуй и убегает. Рассеянным взглядом обвожу лабораторию. Ушастая вазочка валяется неприкаянная на полу с таким несчастным видом, что её становится жаль. Но в Аризе строгие законы: любое некачественное экспериментальное создание немедленно уничтожается. Поэтому я поднимаю вазочку и заталкиваю в утилизатор. Под ровное жужжание прибора мне кажется, что это моё сердце расщепляют на частицы и превращают в пыль.

Обидно не тогда, когда твоя мечта не сбывается, а когда она сбывается так, что хочется плакать.

***

– Распишитесь здесь, госпожа Керн, – сухой желчный регистратор подсовывает мне документ и тычет пальцем в положенную строчку. – Теперь вы, господин Керн… Где квитанция об оплате пошлины? Поздравляю, вы муж и жена. Следующие!

Недоверчиво смотрю на собственную корявую роспись, затем перевожу взгляд на безымянный палец. Как и предупреждал Вирт, простое тонкое колечко свободно ходит туда-сюда. Вот и вся свадьба: минутная дежурная речь, обмен кольцами и две закорючки.

– Чудно! – потирает руки мой свежеиспечённый супруг. – Хорошо, что в наше время нет ни испытательных сроков, ни обязательного присутствия свидетелей. Пришёл, заплатил налог – и всё оформлено.

Кошусь на него обиженно. Не соизволил даже переодеться, спасибо, что снял халат и сетку с волос. Понятно, что брак фальшивый, но хоть какое-то уважение должно быть. Я успела забежать домой, благо живу рядом с институтом, надеть лучшее платье и соорудить из жёстких бесцветных волос некое подобие причёски. Только оценить мои старания некому: родных у меня нет, друзей тоже. Наверное, я сама виновата – ничего, кроме Деона, вокруг себя не замечаю.

– Возвращаемся в институт? – спрашиваю очень тихо.

Может, Вирт хотя бы в ресторан меня пригласит? Времени достаточно.

– Ты иди. – Он отдаёт мне свидетельство о браке. – Раз я в центре, заодно улажу пару дел. Увидимся на собрании. Представляю выражения лиц тех, кто пролетит с Деоном из-за новых требований!

Иду. В дверях сталкиваюсь с молодой парой – принаряженный жених с цветком в петлице и сияющая невеста с пышным букетом в руках. Вирт мог хотя бы одну гвоздичку мне преподнести – в знак благодарности… Тут я даю себе мысленного пинка.

Он предложил – я согласилась. Не обманывал, не притворялся влюблённым. Деловое соглашение. Вирт же не знает, что я два года на него любуюсь украдкой. И потом, начни я корчить из себя принципиальную – что тогда? Прощай Деон, все мои планы, мечты, надежды. Закрытое государство лишь раз в месяц принимает небольшую группу туристов, за эту честь соревнуются все крупные учреждения Ариза, и в прошлом месяце победил наш институт. Пролечу сейчас – какова вероятность, что когда-нибудь мне ещё раз удастся попасть в список претендентов? И опять проходить экзамены на знание языка, медицинские обследования, тесты с психологами? О-ё-ёй, вспоминать страшно! Не говоря уже о том, что замуж я точно не выйду – конечно, если Вирт не увлечётся мной по-настоящему, а на такое надежды мало.

Я всегда понимала, что никакого совместного будущего у меня с Виртом быть не может. Слишком мы разные. Мне нравятся тишина, одиночество, старые ви?зокартины, книги и неспешные прогулки по парку. У Вирта в друзьях половина института, он компанейский, общительный, слушает популярную музыку. Мелодия на его визуале – песня группы «Чёртово копытце», от которой меня наизнанку выворачивает. Только сердцу не прикажешь. Как увидела его в институте два года назад – пропала. Первая не заговаривала, заигрывать не осмеливалась, страдала молча и издали. И теперь – жена… на месяц.

Зато я поеду в Деон. Своими глазами увижу то, о чём остальные могут лишь прочитать в книгах. А изображений Деона вовсе нет, там нельзя делать снимки и визозаписи. На все вопросы «почему?» у деонцев один ответ: запрещено. Господин Берк как-то в сердцах выразился в том духе, что Деон искусственно нагнетает таинственность и злорадно хихикает. Сами посудите: мир у нас един, небо общее, солнце одно. Облака плывут беспрепятственно, океан одинаково омывает берега. Два материка, Ариз и Деон, отделены проливом, который носит гордое название Великий. Через пролив ходит паром, разумеется деонский. Огибать Деон по воде и подходить с другого берега строго возбраняется, были такие случаи сто лет назад, когда корабли Ариза начали плавать на любые расстояния. Тогда дело чуть войной не закончилось. Спрашивается, что они скрывают? У нас горы – и у них горы, там леса – и здесь леса. В лесах и горах не чудовища, а обычные звери: волки, лисы, медведи. Конечно, книг о Деоне очень мало, но не может такого быть, чтобы соседние материки сильно отличались.

Предвкушение поездки помогает справиться с неприятным осадком от фиктивного брака. Правильно я согласилась. На наших с Виртом отношениях этот месяц никак не скажется, да и отношений у нас никаких нет. Благоговейное обожание с моей стороны – и полное равнодушие с его. Зато теперь я наконец-то осуществлю свою заветную мечту. К институту я подхожу полностью успокоившаяся. У меня неплохая работа, впереди вся жизнь, и завтра утром я отправлюсь в загадочный манящий Деон. А Вирт… что Вирт. Буду дальше любоваться им на расстоянии. Вернёмся, разведёмся, как-нибудь переживу.

В приподнятом настроении мне удаётся создать то, что не получалось утром, – новый образец «умной помощницы». Кастрюлька кажется обычной, но сама пододвигается, если ты в неё что-то наливаешь или насыпаешь, время от времени встряхивается, словно собачка, чтобы еда варилась равномерно, приоткрывает крышку, выпуская пар, и сходит с огня, едва содержимое начинает пригорать. Я даже удостаиваюсь скупой похвалы Роны. Естественно, это не ваза с ушами и не наглая посудина, показывающая кукиши.

Без пяти шесть по громкой связи господин Берк приглашает в актовый зал счастливчиков, соответствующих строгим требованиям Деона. Рона тоже идёт со мной, и не она одна: любопытных и тех, кто по каким-то показателям не прошёл отбор, набирается не меньше сотни. Господин Берк хмур и озабочен. Не хотела бы я оказаться на его месте: представляю, какой сейчас поднимется шум. После второй чистки в списках претендентов осталось тринадцать человек. Сколько из них женатых и замужних? Притом что в Аризе никто не стремится обременять себя семьёй слишком рано.

– Доброго вечера, уважаемые господа, – осторожно, баском начинает Берк. – Как вам всем известно, в этом месяце наш институт заслужил высокую честь отправить группу представителей в Деон. К сожалению, адэн Деона выставил некоторые условия…

– Некоторые? – выкрикивает с места господин Гриз. – Да этот адэн ненормальный! Деонский язык без акцента – учитывая, что мы учим его по книгам и ни с одним живым деонцем не разговаривали!