Отражения

Сил раздеваться у меня не осталось, я рухнула так. Личный коммуникатор разбудит, там уже и умоюсь, и приведу себя в порядок. Если повезёт, я увижу Мэла во сне.

Спокойной ночи, Мэл!

***

Мерзкий, ненавистный звук коммуникатора вырвал меня из сна рывком – так, что я не запомнила, что мне снилось и снилось ли вообще что-нибудь. Подушка была мокрой – я опять рыдала. С трудом сползла с кровати, содрала с себя и зашвырнула в автостирку брюки и рубашку. Бельё одноразовое, значит, – в мусорку. Машина тихонько зажужжала, перерабатывая ткань. Пять минут на душ, под тёплый воздух сушки, и, самое страшное, – обязательный взгляд в зеркало. М-да… Красные глаза, опухшие веки, всклокоченные волосы. Щелчок – и вот я снова в норме. И плевать, что в Мерелии Один использование магии без разрешения грозит чудовищными штрафами. Я не покажусь Мэлу в таком виде. Он любовался мной, называл своим солнышком…

Сто семьдесят три сантиметра. Из мягко-округлой я превратилась в угловатую и поджарую, похожую на гончую, идущую по следу. На бледной коже горят пятна лихорадочного румянца, нездоровый блеск синих глаз; волосы из золотисто-каштановых стали тёмно-коричневыми, почти чёрными… я не выгораю, негде. В Мерелии Один я почти не вижу солнечного света, в Мерелии Два мне не до того. Невыщипанные брови прочертили две тёмные изломанные линии, ненакрашенные губы почти слились с кожей. Причёску я предпочитаю самую простую, стригусь редко, отросшие волосы стягиваю в хвост.

– Это временно, – привычно извинилась я перед Мэлом, – вот получится всё – и я быстро приведу себя в порядок. Накрашусь, завьюсь… А отъесться для женщины вообще не проблема!

Он соглашается со мной. Он любит меня любую – тощую, страшную, невыспавшуюся…

Распахиваю шкаф. Сиротливо висящая рубашка и брюки, чёрные, как и все мои вещи. Пора делать следующий заказ. Ботинок чуть больше, их я обычно покупаю с запасом.

– Всё, я побежала! – посылаю Мэлу воздушный поцелуй. – Жди!

Он всегда говорил мне «До вечера!» или «До завтра!», когда не мог вырваться, и сейчас я повторяю это с его ласковой и мягкой интонацией: «До вечера, Ив!»

Ровно в шесть тридцать я расписываюсь в журнале дежурки. За столом уже Агнес Пиле, флегматичная, медлительная и туго соображающая.

– Там твой новенький припёрся ни свет ни заря, – добродушно проворчала она, доставая из сейфа контейнер с заданием, который я должна буду вскрыть лишь в Мерелии Два. – Шекс для тебя варит. Везёт тебе, Ивэр, все напарники – как на подбор: статные, красивые, галантные. А куда ты Дария дела?

Я недоумённо нахмурила брови.

– Дария?..

– Дарий Грои?, твой бывший, – Агнес, выдержав двусмысленную паузу, хихикнула: – напарник. Голубоглазый накачанный брюнет с обалденной улыбкой.

В голове что-то мелькнуло. Так его звали Дарий? Мне представили его как Грои, так я его и звала. И улыбки не помню.

– Не знаю, – пожала я плечами, – исчез куда-то. Я не интересовалась.

Агнес сочувственно посмотрела на меня.

– Странная ты, Ивэр. В департаменте за ним все девчонки бегали, а ты за полгода имя не спросила?

– А зачем мне оно? – удивилась я. – Кляузы я не пишу, ведомости не заполняю, документы не проверяю.

Агнес вздохнула.

– Потому за тобой все и ухлёстывают. Моя мама уверяет: если девушка ухажёров не ценит, они за ней толпами ходят как приклеенные… Новенького-то как зовут, знаешь?

– Он мне сто раз повторил, – досадливо поморщилась я, – Скэй Анор, первый уровень. Держится нормально, не скулит, не жалуется. Шекс хорошо варит.

Мысль о чашечке шекса заставила меня поскорее распрощаться с Агнес и поспешить в камеру перехода. Скэй уже ждал аж с двумя ароматно благоухающими чашками, из одной, правда, прихлёбывал сам.

– Привет, Ив! – улыбнулся он всеми тридцатью двумя белоснежными зубами. – Ты хоть немного отдохнула? Выглядишь, словно тебя через автомойку проволокли!

От встречных комплиментов его спасло то, что он тут же сунул мне в руки чашку с шексом. Я пила крошечными глоточками, чтобы не обжечься. Пить очень горячий шекс приучил меня Мэл.

– Скэй, а ты не знаешь, куда твой предшественник перевёлся? – вопрос я задала из пустого любопытства. – Господин Грои?

– Дарий? – на лицо парня набежала тень. – Он… погиб. Хотел доказать девушке, которую любил, что способен на большее… и сгорел на переходе.

– Вот дурной, – покачала я головой. – Разве так можно! Девчонка-то, поди, убивалась.

– Нет, – усмехнулся Скэй, – она не страдала. Это такая… целеустремлённая особа, которая даже не поняла, что он её любит.

– Ну и гадина, – протянула я. – Жалко парня. Нормальный вроде был, что ж его угораздило в такую стерву влюбиться?

Напарник подозрительно покосился на меня, затем расплылся в улыбке.

– А таких все и любят, Ив. Бессердечных и холодных… Что у нас сегодня?

– Заказ правительства. Идём в Брехт, инструкции, – я помахала контейнером в руке с прилагающейся к нему краткой запиской, – откроем на месте. Ты готов?

Парень одним глотком допил шекс, аккуратно поставил чашку в специальное отделение шексомашины, поправил ремень с личным кинжалом в ножнах, точнее, отражателем энергии. В Мерелии Один это выглядело позёрством и показухой, однако необходимыми при нашей работе. Вдруг в тебя полетит шальное заклинание? Или дерх дурной бросится!

– В полном твоём распоряжении.

Свою недопитую чашку я примостила на край стола. Мрачно поглядела на Дверь, потянула ручку на себя.

Часто новенькие спрашивают – почему переходы в Отражение настолько будничны? Ни тебе спецэффектов, ни сияния, ни светящихся воронок. Ты открываешь дверь в одном мире и выходишь в другом. Проводники пятого – третьего уровней оказываются там, куда их забросит, первый и второй уровни могут задавать определённые точки.

Я выхожу в том месте, которое представлю себе за миг до того, как открою Дверь.

Этому не учат, с этим не рождаются. Способности появляются спонтанно у тысячной доли населения в обоих мирах. Почему? Над этим вопросом сотни лет ломают головы учёные и философы, убелённые благородными сединами старцы и ученики младших классов школы. И каждый втайне надеется, что вот-вот – и у него прорежется дар, позволяющий шагнуть из одной реальности в другую. Вот только зачастую люди забывают, какой ценой оплачено право перехода.

Все проводники перенесли тяжёлое эмоциональное потрясение. Психическую травму. Изредка – сильную боль, клиническую смерть. И это – единственный известный критерий отбора. Нет, не все попавшие в аварию люди становятся проводниками, но все мы однажды пережили нечто такое, чему трудно подобрать определение. Предательство, потерю, трагедию, катастрофу. Зачастую первая Дверь, которую мы открыли, – дверь реанимации или морга… Первую – перед собой, вторую – прощаясь с тем, кто был нам дороже жизни.

Дверь в департаменте – старая и перекошенная. Её оставили в том месте, где обнаружили триста лет назад, между крошечной кухней и гостиной обыкновенной городской квартиры на пятом этаже панельного дома. Внизу даже виднеются следы кошачьих когтей, а на облезлых филёнках можно отчётливо различить отпечатки жирных детских пальцев. Когда-то разгорелся целый диспут на тему – можно ли привести Дверь в более приличный вид, пошкурить, покрасить… Решили не рисковать. Стационарных Дверей в мире всего четыре, вдруг свойства именно этой исчезнут. Вокруг столь непрезентабельного с виду предмета за века выросло высоченное здание Первого департамента Охраны миропорядка с известной всем эмблемой на крыше, видной с любого конца Властока, – символической аркой перехода. Здание представляет собой странное сооружение – первые этажи каменные и облицованы гранитом, следующие – конструкция из стекла и стали, последние – полностью стеклянные, их держит магия. Там размещаются представительства крупных компаний, гостиница, кинотеатр, выставочные и музейные залы, магазины и рестораны. И ведёт туда отдельный лифт, спускающийся в роскошный холл, открытый для всех, куда можно попасть с центральной площади столицы. Однажды я была наверху с Мэлом, пришла в восторг от экспонатов музея, от уникальных созданий магического мира – дерхов. Умилилась пасторальным пейзажам, подивилась демонстрируемым чудесам, не подозревая, что очень скоро всё это станет частью моей жизни, скучными, рядовыми буднями, и восхищаться ими я буду столь же мало, как серым асфальтом мостовых и бетоном многоэтажек, общественным транспортом и суетой подземки.

Люди никогда не ценят то, чем обладают. Пространственный проводник высшего уровня госпожа Стоун все свои способности отдала бы за счастье снова стать никому не известной студенткой Ив, лишь бы рядом по-прежнему был молодой зеленоглазый преподаватель её университета. Оставаться юной беспечной Ивэр, не задумывающейся о том, что вся её жизнь может в секунды потерять смысл, а взамен в насмешку ей вручат дар огромной силы, позволяющий открывать Двери.

Как сейчас я открыла эту. Вначале заглянула сама. Всё правильно, передо мной ажурная решётка потемневшей от времени ограды у особняка арианна Во?йка Лио?ри в Брехте. Можно приглашающим кивком отправить вперёд Скэя. Парень протиснулся мимо меня боком, вжав плечи. Проход узок. Как-то в сердцах я предложила Маргер открыть для департамента новую стационарную Дверь. Тогда я впервые увидела, как неустрашимая госпожа Ивош сравнялась цветом со своим снежно-белым костюмом. Оказывается, за все века переходов не было настолько сильного проводника, способного по собственному желанию не просто пройти в Отражения в любом выбранном месте, но и закрепить новый проход. Дверь я открыла – в подземных этажах департамента, сверхсекретную и тайную, но факт этот Маргер огласке не предала. После чего мне и присвоили высший уровень, даже наградили чем-то там… не любопытствовала. А пользуемся мы по-прежнему старой, пошарпанной. Госпожа Ивош с меня ещё и письменную клятву взяла, что я не стану повторять свой подвиг. Больно надо!

Скэй, как положено по регламенту, сделал два шага вперёд и замер, оглядываясь на меня. Я отпустила дверную ручку, и тёмный прямоугольник перехода, сомкнувшись, исчез. Позади нас образовалась мостовая из плотно пригнанных друг к другу булыжников, неширокая лента тротуара и противоположный ряд весёлых домиков с крышами из поблёскивающего на солнце фо?сера – не металла и не дерева, магически полученного вещества, одинаково не пропускающего жару и холод, лёгкого и прочного, распространённого в Мерелии Два как сталь у нас. Вот только, в отличие от железоуглеродистого сплава, любой маг может за секунды придать фосеру форму и создать предмет любой сложности – от ювелирного украшения до моста через реку.

– Вскрывай контейнер! – сгорая от любопытства, попросил напарник.

Я приложила палец к специальному углублению в металлическом ящике, и крышка с тихим лязгом откинулась. Ещё одна разработка магов, распознавание личности.

– Ну, что там?! – чуть ли не подпрыгивая, перегнулся через моё плечо Скэй.

Наверно, так и должны вести себя нормальные люди. Живо интересоваться заданием, приходить в восторг от работы в Отражении…

Я соизволила глянуть внутрь контейнера. Нахмурилась. Зажмурила глаза и вновь открыла их. Посмотрела ещё раз.