Время перемен

– Нам бы бабу боли, а лучше двух. Наша месяц, как помёрла. Деревня почти вдвое выросла, пока она целительствовала. Под конец еле справлялась, так что двух лучше.

– Эй, бедолага! – Тром окликнул писаря, – Это тоже запиши, – затем повернулся к Ежи, – Будет. А как с простыми бабами на селе? Есть, что пощупать?

– С простыми завсегда у нас хорошо было, – Ежи улыбнулся, не отрывая глаз от поединка, где отчаянный уже вовсю гонял трусливого, – У нас и банька есть славная. Может, растопить?

– Недосуг мне с этой царапиной.

– Понял, вождь.

Отчаянный догнал, таки, труса и вдарил ему по колену. Мальчик схватился за ногу, упал и зашипел, катаясь из стороны в сторону. Тром подумал, что там больше притворства, чем боли. Очередной холуй. Ежи всё не объявлял конец. Тогда второй мальчик размахнулся мечом на лежачего, и только тут Ежи крикнул:

– Довольно!

Двое мужиков в охотничьих накидках оттащили корчащегося. Гомон поутих.

Тром услышал громкий шёпот позади:

– Десятник, про животину не забудь.

«Трусливые собаки, сами боитесь спросить, доброго воина просите, где хоть капля смелости надобна. Поделом таким – пусть всю жизнь воинам в услужении ходят».

– Кто там шипит, как змея под гнилым бревном? Сюда его, быстро! – приказал он Ежи.

Воин поманил человека из толпы, и к ним подошёл сгорбленный старик.

– Ну? – грозно спросил вождь.

Тем временем, последняя пара вышла на полянку. Мальчишка-«грибок» высоко задирал голову, чтобы видеть соперника из-под шлема. Они ждали команды, но Тром не спешил её давать. Хотелось воздать шипящему по заслугам.

– Я просто слежу за скотом, вождь, – робко ответил старик.

– Что тебе надо?

– Лишь просьба. Два года тому, из-за мора среди коров, овец и свиней, осталась их лишь пятая часть. Приплод народиться не успевает – деревенские съедают. Нам бы пополнить стада…

– Так ты, значит, плохо следил, раз столько их помёрло, теперь шепчешь тут за спиной, денег из казны клянчишь! Лучше следить надобно! Убрать с глаз долой! – проревел Тром.

Народ притих.

Молчание нарушил Ежи:

– Вождь Тром, старик-то трус, конечно, но правду сказал. Убывают стада, голода боюсь в деревне.

Проговорил он это открыто, не лебезя, не раболепствуя. Нравился Трому такой разговор, и десятник нравился. Да только что он решение принял, и отступать – значит признать неправоту свою и предстать слабым пред всей деревней. Показать, что ты сразу не разумел их нужды, а в ярости сглупил. Отступать – значит имя своё марать. Поэтому Тром смотрел на десятника тяжёлым взглядом. Повёл им по народу. Тишина. Ёжатся деревенские, как видят, что вождь на них смотрит.

– Вините дурака своего, и остальных, кто за скотиной следит!

Молчат, как языки поотрезали.

– Вождь, – громко, на всю деревню говорит Марк, – Позволь помочь дуракам! Свои деньги потрачу, казны не трону.

– Твоё право, воин! Смотри, без монет не останься. А вы вокруг чего притихли? Хватит уши греть, пусть эти двое начинают, а после стол накройте!

Ежи сделал знак рукой, пацанята стали сходиться. Парень повыше сделал шаг вперёд, а «грибок» так и подскочил к нему.

Старик хотел было улизнуть, но Марк поймал его длинной ручищей:

– Стой, идиот. Сколько тебе голов-то надобно? Монет сколько отсыпать?

– Овец со свиньями голов по тридцать, да пятнадцати коров хватит. Прикинул я, сотник…

Высокий мальчик ударил «грибка» справа – быстро, умело и резко. «Грибок» отбил и тут же вернул меч на место. Не спуская глаз с противника, поправил съехавший шлем.

«А эти, похоже, знают, с какого конца меч брать».

– Хоть меня не заставил высчитывать, и на том спасибо, – с издёвкой ответил Марк, – Сколько стоят твои свиньи с коровами? Иль ты думаешь, я каждый день с пастухами торгую?

– Ой, дырявая башка моя! И то верно – где вы, а где пастухи… Енто… Два медяка – овца. Свинка тож вроде два. Корова пять, вроде бы, стоила, годка два тому…

– Вроде бы, вроде бы. И правда башка у тя дырявая. Медяков двести выходит. Как добрая лошадь, иль доспех, – он полез в кошель и выволок оттуда большие жёлтые монеты, – Ежи, держи два золотых, да трать с умом. Обратно пойду – проверю.

– Спасибо, сотник, – поклонился воин с соломенными волосами, отчего копна на голове слегка дёрнулась.

«И как он так быстро считает?» – в который раз удивился Тром. Зависть слегка заскребла внутри, но вождь успокоил себя: «Зато я лучше дерусь, и по рангу выше, а вы считайте дальше, счетоводы».

Дети продолжали биться. Высокий сделал выпад, мелкий отбил, а высокий крутанул меч и ударил сбоку. Довольно быстро для подростка, грибок едва успел отскочить.

«Разученный приём. Видать, каждый день повторяет», – кивнул сам себе Тром.

– Прям как мы в детстве, да? – Марк тоже следил за пацанятами и улыбался.

Мелкий низко подсел, блокируя очередной удар, и пнул второго по колену, но всё-таки они были детьми, и удар вышел слабым: длинный даже не покачнулся. Меч в меч он толкнул грибка прочь от себя.

– Верно, – Тром вспомнил ветер на их площадке высоко в горах, – Вместо кожаных шлемов у нас были ужасные шапки и дрянные доспехи из шкур.

Тем временем на мелкого насели. Он отбивался, едва успевал блокировать и уклоняться. Однако, парень побольше увлёкся, и «грибок» чуть не съездил ему по затылку в ответной атаке: деревяшка разминулась с головой на пару пальцев.

Ребята «задышали», но сражались лишь немного медленнее, чем раньше. «Тах! Тах!» – два раза атаковал маленький, и оба его удара отбили. «Жиииих!» – просвистел мимо ответный удар. Чересчур сильный: мелкий поймал момент и ударил сверху, но большой успел подставить меч. Треск, они застыли на миг, а потом высокий ткнул мелкого локтем в нос.

– Недурно, а? – довольно сказал Марк.

Битва поглотила всех вокруг. Тром кивнул, не отводя взгляда от поединка.

Мелкий утёр нос и зло сжал меч покрепче. Вождь так и узнал в нём себя лет восьми. В десять-то уже был не в пример крупнее.

Они продолжали кружить и бить друг друга, как два злобных хорька. Удары их стали вялыми и медленными, а паузы между атаками – всё больше. Бой близился к концу. В маленьких ручках «грибка» меч явно гулял сильнее. Несбалансированный, неподходящий. Очередное столкновение, и малец выронил оружие, но всё ещё не проиграл – удара он не пропустил и до последнего цеплялся, пытался обойти второго и поднять меч, но тот был не дурак, и в один момент попал грибку деревяшкой по скуле.

Оба остановились. Мелкий поднял учебный меч. К размазанной крови из носа на его лице прибавилась ещё и ссадина под глазом. Он злобно смотрел на толпу, потом заглянул в глаза Трому. Взгляд сердитый, исподлобья. Ни жалости к себе, ни боли – только ярость.