Пираты Кошачьего моря. Хранитель Света

– Если она не страшная, могу я просто уйти? – Кондор отряхнул фуражку, собираясь подняться. – Досадный случай, жизнь вообще печальная штука, но кто-то должен доставить газеты… Моя профессия – приносить почту вовремя.

– Да, – легко согласился Вегетарианец. И тут же поправился: – Нет. Да?.. Нет!

Если бы почтальону пришла в голову мысль оглянуться, он бы увидел, как за его спиной Корноухий страшно вращает глазами, мотает головой и шевелит бровями, подавая Вегетарианцу знаки. Но кондор лишь проворчал:

– Так да или нет? Ох уж эти грамотные! Никогда не дадут простого ответа! Чего проще: ставьте галочку напротив верного варианта. Не могут! Им, видите ли, ни один не верен! Или верны сразу оба! Или им, видите ли, места мало! Клеточки для галок тесноваты…

– Если мои предположения верны… – уже чуть менее уверенно попытался объяснить Вегетарианец, на ходу угадывая, точен ли перевод жестов и пассов капитана. Выходило: «Эту. Птицу. Запереть. Тут. Позарез», однако были и варианты. – Видите ли, как я уже сообщил, сама поломка не страшная. Стержень просто согнулся. Но! Если перо не поправить, это приведет к очень страшным последствиям!

Он бросил вопросительный взгляд на Корноухого – тот сочувственно часто-часто кивал.

– Да… так вот… сломанное перо ослабит соседние. Другие перья будут ломаться одно за другим. Это принесет проблемы во время линьки, а после – неудобства во время полета: потеря стабилизации, болтанка… Есть вариант, при котором вы вовсе не сможете летать! Так что вам придется остаться…

Теперь Корноухий изображал пальцами что-то вроде «козы рогатой» в сторону двери.

– А мне, вероятно, надо посоветоваться с капитаном и проверить… э-э-э… есть ли на нашей кухне… хотел сказать, в нашей аптечке… э-э-э… нужные капли…

Оставив почтальона в одиночестве за закрытой дверью, Вегетарианец наконец-то позволил любопытству прорваться:

– Прошу прощения, капитан, хотел уточнить – верно ли я вас понял? Вы же не намерены воспользоваться беспомощностью этой птицы и… допустим, оставить в качестве съестного припаса? Насколько я знаю…

– Разумеется, нет! – перебил пирата Корноухий. – Просто отведи его в лазарет и продержи до утра. Мне надо успеть написать письмо.

– Ну конечно! Он же почтальон! – хлопнул себя по лбу Вегетарианец, и на его мордочке отразилось облегчение. – Но почему не попросить подождать?

– Потому что это письмо для Дженифыр. Местонахождение которой, как ты знаешь, мне неизвестно. А ему, полагаю, неизвестно, что она – это Джен.

– Но тогда… – сосредоточенно нахмурился Вегетарианец. – Так как же он передаст ей письмо?

– Это я как раз придумал! Но с текстом будет посложнее… Не говори ничего пациенту – сделай так, чтобы он не сбежал. Потяни, знаешь, с лечением… Зарисуй, что ли, схему крыла. Но перо чтобы было как новое! Даже лучше прежнего! Служба у него такая: без крыльев – никак.

Глава пятая

Руби последний швартов!

Из крепкого утреннего сна Джен выдернула барабанная дробь. Кто-то изо всех сил колошматил в дверь.

Отперев засов, она одновременно высунула нос и ружье. Но нет, ничего необычного: почтальон. Сегодня при нем была связка газет и корзинка фруктов.

– Я пошутила про газеты, – зевая, сообщила Дженифыр, выползая под теплые лучи встающего солнца: день обещал быть просто чудесным.

– Какие тут шутки! – Этим утром кондор выглядел еще более мрачным, чем обычно. – Каждая подписка на «Вести из-за гор» – прибавка к скромному жалованью. У меня их столько – в чулане чихнуть негде!

Джен от удивления окончательно проснулась:

– Вы что, их сами себе выписываете?

– Можно подумать, тут много кто умеет читать! А премию хочется. – Почтальон вручил ей крепко перевязанную бечевкой кипу. – Да и кому нужны новости Султаната? За год вранья и самовлюбленного бахвальства – еще и пол-лыры отдать? Народ здесь, конечно, неграмотный, а дураков, однако, нет.

«Прямо как мои пираты!» – чуть было не брякнула Дженифыр, но вовремя спохватилась. Во-первых, уже не ее… Как же сложно принять: те, кого ты долгие годы считала своей командой и даже семьей, – больше не твоя команда. Возможно, ты сама приложила к этому лапу, а может, все случилось по воле Тысячегорья. Как бы то ни было, на рифах самого мелкого из всех известных морей ваши пути разошлись. Они собираются вверх и вперед. Ты остаешься здесь.

– Зачем же нужны эти «Вести из-за гор», если никто их не выписывает?

– Как – не выписывают?! – Кондор выглядел оскорбленным и даже как будто раздумывал, а отдавать ли корзину с фруктами. – Пользуется спросом на фортах гиен. Не то чтобы гиены умнее, но у них так в приказе написано. Приказ 1-19b «О хождении информации»: каждый форт обязан выписывать газеты.

– И много в Тысячегорье фортов Султаната? – Джен постаралась, чтобы вопрос прозвучал с легкомысленностью светской беседы.

– Да уж теперь предостаточно. А скоро еще построят…

Вот как! А что гиены вообще здесь забыли? Не думают же в самом деле, что их громоздкие «Кашалоты» и скользящие под водой «Морские свиньи» сумеют войти в море Крыбы? Да они застрянут на дальних подступах! Нарвутся на рифы. Встанут на мель. Море Крыбы – это для скромных рыбацких лодочек, а не для военных судов Султаната. Тогда зачем же гиены возводят здесь укрепления?..

– За фрукты расписываться будем? – вывел Джен из задумчивости вопрос почтальона.

– А они от кого?

Кондор подобрел, будто слегка отогрелся на солнце, но ненамного:

– В накладной написано: «Витамины – Хранителю Света». А от кого, почему – не моя забота.

Джен расписалась, привычно пронаблюдала, как кондор сиганул с пирса, сначала – опасно исчез, а после – взмыл над морем, вытерла яблоко о штанину… И, не успев откусить, выронила его на ступени: там как раз поднимался Железный Коготь. Вид у него был такой, словно он принес самую отвратительную новость на свете.

* * *

Капитан «Ночного кошмара» стоял на мостике, в последний раз оглядывая окрестности Тысячегорья. Утро для полета удачное: ни дождя, ни шквалистого ветра, ни тучки на горизонте… «Осталось проверить на собственной шкуре, умеют ли коты летать», – хмыкнул про себя Корноухий и окликнул бегущего с камбуза матроса:

– Доложи обстановку!

– Корабль к вознесению готов! – бодро рапортовал Скелет. – Экипаж на борту, ждет команды отдать швартовы, двоих не хватает…

– А второй-то кто? – удивленно выпалил капитан. Поймав недоуменный взгляд матроса, поправился: – Я спрашиваю: кто эти двое?

– Железный Коготь и Дечиманкела, капитан! Коготь не вернулся с увольнения, а гений – просто пропал. Думали, может, уснул где? Весь корабль облазили. – Скелет растерянно развел лапы и с удивлением добавил: – Его даже на камбузе нет…

Капитан почесал затылок:

– Да уж, неожиданный поворот.

И почти не кривил душой. Исчезновение Железного Когтя он предвидел, но Дечиманкела! Куда и зачем мог запропаститься местный умелец, отдавший талант и запасы угля (и даже пару железных драконов!) на реконструкцию «Ночного кошмара», лишь бы только сбежать из Тысячегорья? Туда, где гений его наконец-то оценят – в наградах, овациях и крепких металлических валютах?

– Я вот что думаю, капитан, – предположил матрос, – а вдруг Дечиманкела поджал хвост? Ну, понял, что не взлетим, и струхнул? А ночью слинял, чтоб его не вздули?

– Это ты думаешь или ребята в кубрике болтают?

– Болтают, капитан, – растянулся в улыбке Скелет. – Я б до такого сам ни в жизнь не додумался!

– Вот что я скажу, и передай остальным. – Корноухий старался, чтобы голос звучал твердо. – Корабль взлетит. Отсутствуют? Отбываем без них! Каковы причины – мне дела нет. Вычеркнуть из памяти и судовой роли обоих!