Первый ученик

Не успел Грош отвести руку от лица, как почувствовал приближение первого призрака. Парень бессильно попытался собрать хоть что-то, хоть мизер на укол. Ухватил грамм силы, выбрасывая из руки почти бесполезное шило. И мир качнулся, на мгновение теряя четкость. Перерасход… Вспомнилось любимое словечко одного из преподов, когда самые упертые пытались третий раз за день сдать экзамен. Если сила кончается, в ход идет жизнь. Он не мог остановить призрака.

Блуждающий почти атаковал Шрама. Почти убил. Присутствие чужой энергии Макс ощутил острым, режущим обоняние запахом бензина, словно под ноги плеснули литр-другой. За миг до того, как вернувшийся влил в разум Шрама смерть, кто-то заключил его в кокон, ослепляя и отрезая от живых. Кокон – более сложная модификация щита, когда его края смыкаются вокруг мертвого, удерживая его в абсолютном нуле. Сил он жрет немерено.

Макс не раздумывал. Все потом: и вопросы, и ответы, и эмоции. Парень ухватил Тилифа за руки и поволок в сторону. Кожа, покрытая слизью блуждающего, была холодной и скользкой. Грош подтащил мужчину могильному камню, на котором было выбито изображение широкоскулой женщины с раскосыми глазами, выдававшей уроженку Винии[15 - Виния – область на востоке Империи камней, потерявшая независимость в период мертвых веков. Население: национальное меньшинство – инийцы, после опустошительных войн трех императоров, демография восстановилась на 40%, на сегодняшний день ассимиляция малых народов империи достигла 65% … (Визуальное народоведение Империи. Ежегодный альманах нового обозрения, 2000 экз., памятное издание, цена…).].

Кокон тут же раскрылся, и призрак ушел ввысь. Раимов стал для него невидим, также как ранее для девушки в сорочке.

Грош выпрямился и выскочил на тропинку, он все еще чувствовал чужую силу. Тот, кто спас Шрама, стоял там, где заканчивалась песчаная дорога. Макс бросился к едва различимому во тьме силуэту, петляя и между могил, и стараясь не потерять из виду невысокую фигуру. К несчастью, незнакомец совсем не горел желанием получить благодарность и не остался на месте.

Преследование в темноте – удовольствие не из приятных, ты не можешь бежать без оглядки, не видишь препятствий, теряешь ориентацию, и, наконец, останавливаешься, старясь сдержать дыхание, оглядываешься и ничего не видишь.

Они влетели в молодой лесок за дорогой с интервалом в несколько секунд, Макс даже слышал, как захрустели ветки, когда незнакомец продрался сквозь придорожные кусты. Но когда он последовал за ним, вокруг уже царила тишина. Грош углубился на десяток шагов и замер, прислушиваясь. Это был даже не лес, а его преддверие, но он смог разглядеть лишь темные влажные стволы, да и то, когда они оказывались перед самым носом. Чужая сила рассеялась в пространстве, и пока незнакомец не применит ее снова, найти его по энергетическому следу невозможно.

Макс почувствовал, как в нем закипает злость. Его подводят под кражу, потом под убийство, и вдруг помогают. С чего вдруг?

Уловив краем глаза движение справа, парень бросился туда, чтобы через два шага остановиться. Сухая ветка, хлестнув по лицу, чудом разминулась с глазом. Бесполезно. Все, что незнакомцу надо, это оставаться неподвижным, и тогда Макс пройдет в паре шагов и не заметит.

Парень оперся рукой о шершавый ствол, ладонь тут же заныла, к ране прилипли кусочки коры. Звук собственного дыхания казался оглушительным. Лес шуршал ветром в кронах, отзывался тиканьем сверчков и цикад.

Пустота внутри неожиданно заставила его почувствовать себя голым и беззащитным. Энергия была бесполезна против живых, но парень привык к тому, что она всегда с ним, смирился полагаться на силу. Противоречивое открытие. И неприятное – он презирал свой дар.

За спиной хрустнула ветка, Грош развернулся, с трудом представляя, что будет делать. Поблагодарит за спасение Шрама? Даст в морду за отца? На основании того, что кто-то видел черную форму, а спасший его был псионником? Не рано ли ставить знак равенства?

Парень принял универсальную стойку, вполоборота, одна нога чуть выставлена вперед: из такой позиции можно как атаковать, так и обороняться.

Во тьме блеснули глаза, и хриплый голос произнес:

– Ты упустил свидетеля, Малой.

Парень выдохнул. Шрам двигался тихо, даже несмотря на судороги, то и дело пробегавшие по телу – остаточные явления атаки, когда нервная система пытается восстановиться. В руках мужчина держал что-то по очертаниям очень похожее на пистолет.

Ветер снова зашумел, и парень напрягся, запах падали, сперва едва уловимый, стал приближаться. Темнота леса вдруг стала враждебной. Где-то там был незнакомец с неясными намерениями. Где-то там был призрак. А у него только едва стоящий на ногах Шрам с огнестрельным оружием.

– Что вы бы вы не взяли из могилы Кирилова, советую избавиться. Иначе нас ждет второй раунд. А я пуст.

– Черт тебя возьми, Малой, – мужчина вытащил из кармана что-то уместившееся на ладони и поднес к лицу, силясь разглядеть.

Макс зашипел, запах мертвечины приблизился, он выхватил телефон, дернул руку мужчины на себя, заставляя того вздрогнуть, и сделал несколько снимков. От режущей белизны вспышки перед глазами заплясали цветные пятна. На ладони Тилифа лежала железная табличка с выбитым номером, такими обзаводятся солдаты, пожарные и спасатели, чтобы облегчить опознание тела. Если он хотел узнать номер Кирилова, был способ проще, неужели в их ведомстве никто не берет взяток?

Но мысли Грош оставил при себе, ему платили не за это. Парень подхватил тонкую пластинку, бросил мужчине вместо нее телефон и, размахнувшись, отправил находку в полет. Что-то едва заметно стукнуло. Качнулись ветки, и все снова замерло. Парень напряг все свои чувства, блуждающий отступил, оставаясь все еще где-то рядом, но не собираясь приближаться. Раимов повел пистолетом из стороны в сторону.

– Нажмете на курок, и смертельный хвост вам обеспечен, – проинформировал Тилифа Грош.

– Вряд ли. Тут только ты, а псионники, не возвращаются, – мужчина опустил оружие, и оперся о ближайший ствол. – Удобно, не находишь? Вы единственные, кто может убивать, не боясь мести мертвых. И вы единственные, кого можно убивать по той же самой причине.

Макс попытался рассмотреть лицо Шрама, но в темноте оно казалось чуть более светлым овалом. Тилиф говорил правду. После смерти возвращались процентов восемьдесят умерших. Пять, по неясным до сих пор причинам, уходили навсегда, а оставшиеся пятнадцать – это псионники, умиравшие, как обычные люди, и никогда не возвращающиеся. Для пси-специалистов загробной жизни не существовало.

– Расслабься, Малой. Я хорошо стреляю, поэтому и жив до сих пор. Совсем необязательно убивать, чтобы вывести из строя, – Раимов вдруг согнулся, и Макс услышал звук рвоты. – Не возражаешь, если мы обсудим принципы друг друга после того, как приберем за собой и свалим, – сипло спросил он спустя минуту.

Урок седьмой – История

Тема: «Письменность древних народов»

Боль выдернула Макса из сна. Ленка Афанасьева, ткнувшая его шариковой ручкой, возмущенно поджала губы. Зануда и заучка, у которой почти не было друзей, потому что живым людям она предпочитала книги. Грош поднял голову и, глядя ей в глаза, демонстративно зевнул. Староста курса отвернулась, отгораживаясь от него учебником.

Грош заморгал, Володин как раз закончил инструктаж, и все потянулись к выходу. Каждый выходящий из аудитории брал со стола лектора прямоугольный листок бумаги. Эдакий экзамен, где ученикам не требуется отвечать, а только лишь говорить номер билета. Историк в своем репертуаре – все ищет новые способы заинтересовать студентов непрофильным предметом. Парень, не раздумывая, взял ближайший.

– Грошев – тринадцать, – сказал он преподу и последовал на выход.

Около корпуса ученики становились в шеренгу. Арчи, хмуро оглядывая нестройный ряд, задержал взгляд на Максе. После возвращения из Троворота они разговаривали два раза.

Первый – перед допросом, которому его подвергли специалисты из Шоромы. Грош не заметил у следователей никаких увечий, оставшихся в память о встрече в Некропольском. Распускать руки в стенах лагеря мужики не осмелились, ограничившись многообещающим: «Расскажи все сам, а то хуже будет».

Второй – состоялся накануне, Арчи проинформировал парня, что операция его матери прошла успешно, ей предстоял долгий курс реабилитации. И похороны.

Ни один человек не спросил Макса об отце.

– На первый и второй рассчитайся, – скомандовал Андрей Валентинович, и студенты начали вялую перекличку. – Первые номера, шаг вперед. Старший группы – Ильин, маршрут номер семнадцать.

Невысокий и коренастый Пашка Ильин подошел к преподавателю и получил бумаги. Многие, обманутые простоватой внешностью, видели в нем лишь недалекого деревенского увальня, тогда как в последнем семестре он заработал право на дополнительную Императорскую стипендию.

– Вторая группа – маршрут номер одиннадцать, за старшего – Самарский.

Макс поймал тоскливый взгляд Лисы, которой выпало идти с Ильиным.

– Спорим, мы сделаем Увальня часа на три, – Игрок толкнул Макса в плечо.

Грош не ответил, спорить на что-то очевидное не имело смысла.

– Игроков, Грошев. Задания получили?

– Так точно, – рявкнул Леха.

Парень посмотрел на свой листок.

– Образец быта древних интар, – прочитал вслух любопытный Алексей. – Повезло, можешь хоть камень из Солнечного притащить и выдать его за древний молоток.

– Ага, – закатил глаза Арчи, – Васька в прошлом году так и сделал, и огреб неуд.

– Почему? – удивился Игроков.

– Потому что гранит в этих горах не водится. Так что подбирать абы что, вроде щебня, которым ямы на дороге засыпали, я бы не рекомендовал, – препод посмотрел на часы. – У вас десять часов до Солнечного и обратно, – хлопнул Леху по плечу и отошел.

– Малышке совсем не повезло, – Игрок посмотрел на миниатюрную Натку, которую со спины чаще принимали за девочку, чем за девушку. – Ей нужен образец письменности, – Алексей хмыкнул. – У интар ее не было. Пойду, предложу ей сразу написать на стене что-нибудь вечное из трех букв и не мучиться, – парень рассмеялся.

Макс машинально отметил, что Игроков так и не сказал, какое задание получил от историка сам.

Маршруты меняли каждый год. Практика будущих пси-специалистов включала в себя долгие пешие переходы, ориентирование на местности, навыки выживания в дикой природе, уроки первой помощи и то, ради чего все было затеяно – поиск захоронений. Ну, а историк, узнав, что тропы частенько прокладывали мимо древних развалин, прибавил студентам работы. Теперь псионники должны были притаскивать какие-нибудь древние черепки и нудно о них разглагольствовать.