Лилит

Михаил позвал Катю на свидание. Повел в ресторан, подарил цветы, все как положено. От Михаила ушла жена, посчитала его скучным и пресным. Жизнь в небольшом городке не устраивала ее, ей нужны широкие проспекты большого города и неоновые огни увеселительных заведений, а Михаил мог дать только любовь, дом, стабильный доход и день сурка. С детьми не получилось, и она пролетела по его жизни как легкий весенний ветер, не оставив никакого следа.

Катя сидела за столом в ресторане напротив Михаила и рассматривала его сквозь недопитый бокал вина, сдерживая желание зевнуть. «Как же скучно! – думала она. – Всего час прошел, а уже хочется сбежать». Ее отвлек звук эсэмэски. Катя извинилась и посмотрела на свой телефон: «Я сижу в нашем кафе, не хочешь присоединиться? Давид». Сообщение было на английском.

«С большим удовольствием, буду через двадцать минут!» – ответила Катя радостно, сердце ее учащенно забилось.

– Прости, но мне надо идти, – сказала она Мише. – Ленка пишет, срочно нужна моя помощь с нарядом. Завтра на празднике увидимся! Спасибо большое! – и не дав опомниться обалдевшему Михаилу, схватила сумку и выбежала из ресторана.

«Врет! – подумал Михаил. – Видимо, я не очень понравился. – Самооценка медленно поползла вниз. – Но классная женщина, мне б такую». – Михаил залпом осушил бокал и попросил счет.

Катя влетела в кафе, где ждал ее Давид, как на крыльях! Вечером оно приобретало интимную атмосферу: приглушенный свет, свечи на столах создавали уют и располагали к долгим откровенным беседам. Давид сидел за столиком в углу, уединившись от всех, и ждал Катю. Перед ним стояла бутылочка чего-то красивого, крепенького, с неизвестным названием, наверное, местного разлива, национального.

– Будешь? – Давид налил в маленькую рюмочку содержимое бутылки и протянул ее Кате.

Катя выпила, даже не спрашивая, что это. Жидкость обожгла горло и, минуя желудок, сразу вошла в мозг. Приятно закружилась голова, и Катя расслабилась.

– Ты что, хочешь меня споить?! – кокетливо спросила она.

– Ты очень красивая, – тихо сказал Давид, уставившись на нее блестящими глазами.

– Спасибо, мне приятно, тем более я только сейчас поняла, как соскучилась по теплым словам и комплиментам.

– Ты мне очень нравишься, и мне очень интересно о тебе узнать. – Давид умел располагать к разговору, возле него возникало состояние покоя и защищенности.

И Катю понесло. Жалость к себе рвалась наружу, ей нужен был выход. Она рассказала ему все. Вывалила горе и обиду на Кирилла, рассказала о детстве, не могла остановить душевный стриптиз и закончила историю, уже плача. Рассказ получился не очень длинным. Самым главным и большим потрясением в жизни было предательство Кирилла, а в остальном – мелкие школьные обиды.

Давид сидел молча, за все время не проронил ни слова, только в какой-то момент взял ее за руку и не отпускал, иногда поглаживая на каких-то, как Кате казалось, острых поворотах ее достаточно ровной и стабильной жизни.

Катя высвободила руку, взяла салфетку, чтобы промокнуть глаза. Давид погладил ее по голове и вдруг поцеловал в лоб, как ребенка. Катя еще сильнее залилась слезами, все стало выходить наружу, пружина, которая сжалась в душе с уходом Кирилла, вдруг распрямилась и отпустила.

Выпили еще по рюмашке. Катя немного успокоилась.

– Спасибо тебе, что выслушал.

– Ничего, я же доктор, я слушаю про разную боль постоянно, кто-то терпит, кто-то заглушает симптомы, а кто-то даже не обращает на нее внимания, живет с ней и не считает ее чем-то особенным, срастается с ней, – грустно улыбнулся Давид. И тихим голосом начал свой рассказ.

Отец его, интеллигентнейший человек с двумя высшими образованиями, перевез семью в Израиль из Советского Союза еще давно, воссоединился с родственниками. Душа требовала перемен и других возможностей, и Земля Обетованная призвала к себе. Мама Давида умерла рано, и отец так и не женился второй раз.

Давид тогда учился. Отец хотел влиться в местное общество и устроиться крепко и достойно. Поразмышлял на счет бизнеса по-еврейски: народ всегда требует хлеба и зрелищ, но лучше платит за здоровье и похороны. Два краеугольных камня: скука жизни или страх смерти. Победил страх. Дальше выбор стоял между аптекой и похоронным бюро – победила фармацевтика, все-таки находиться так близко к смерти и переживать с людьми их горе, едва отойдя от своего, не прельщало. Он открыл аптеку, благо когда-то получил медицинское образование, и в семье никогда даже не возникал вопрос, на кого Давид пойдет учиться. Семейный бизнес надо продолжать.

Давид был единственным и любимым ребенком. Родители сделали его с любовью, но припозднились. Отец по возрасту больше смахивал на дедушку, чем на молодого отца. Дома царили консерватизм и послушание, и Давид рос умным, взрослым, интеллигентным и ответственным мальчиком. Развлечением для него стала учеба. И учиться Давид любил.

В университете Давид увидел совсем другую жизнь. Тусовки, гулянки, пьянки, первый секс – все это было в новинку, интересно, но мешало учебе. С Марией, будущей женой, его познакомила однокурсница. Она была ее подругой детства. Росла в небольшой деревне, в семье, имеющей небольшое натуральное хозяйство. Скромная, не избалованная, миловидная девушка. Приехала погостить к подруге, звезд с неба не хватала, да и стремлений больших не имела, все устраивало и в деревне.

Давиду она сразу понравилась. Мария отличалась скромностью, такая чистая и красивая в своей простоте девушка – мечта любого мужчины! Казалось, что она пойдет за ним на край света и ничего взамен не попросит и станет его тылом на всю оставшуюся жизнь! Она была какая-то загадочная, все время молчала. Давид, начитавшись классической литературы, думал, что разгадал сложную душу женщины и решил сделать предложение Марии. Отцу эта мысль не очень нравилась, он хотел, чтобы сын окончил учебу, приступил к работе, он уже собирался отойти от дел и передать бизнес сыну, погулял бы чуть-чуть и женился на дочери какого-нибудь хорошего знакомого из их круга. Деньги к деньгам, как говорится. А здесь что, ни роду ни племени, без образования, ну разве только сможет прокормить своим натуральным хозяйством. В общем, девка рабочая, а не голубая косточка. Смысл всей ее загадочности заключался в примитивной простоте, но: «Лицом к лицу – лица не увидать», вот и Давид не видел дальше своего носа. Но отец отговаривать не стал, себе дороже, потом виноватым сделают. Видел, что сын влюблен.

Давид действительно влюбился, первая любовь! Взаимная. Мария тоже была счастлива, сразу согласилась. Свадьбу сыграли студенческую, и она переехала к мужу в город.

Началась взрослая жизнь. Давид окончил университет. Огромная энергия, необузданное желание покорить мир и жажда знаний бушевали в нем и не давали покоя. Он привлек инвесторов и расширил бизнес отца до сети аптек. Получил второе медицинское образование, но никак не мог остановиться на достигнутом. Научные труды, повышения квалификации, изучение новых и даже нетрадиционных направлений, написание книги – все интересовало Давида, и он воплощал все свои мечты и идеи. Он считал, что учиться можно и нужно всегда. Это и есть движение, а движение – это жизнь.

Мария занималась домом и растила детей. Затягивать с этим не стали, забеременела сразу, в брачную ночь. Бог дал – будем рожать. Первой родилась девочка – назвали Анной, в честь бабушки. Вскоре появился и мальчик – Натан. Мария стала хорошей матерью и женой. Времени на себя не хватало, хорошо, что отец Давида всегда находился на подхвате и очень помогал с детьми.

Несмотря на то что Давид все время работал, он много уделял времени семье. Обязательная традиция – собираться за ужином всем вместе и обсуждать все, что произошло за день, и плохое, и хорошее. Каждые выходные они обязательно выезжали к морю, если позволяла погода. Для путешествий тоже находилось время. Давид влюбился в Италию. Он стал окружать себя красивыми стильными вещами. Это касалось всего: одежды, интерьера и еды. Если садились ужинать, то красиво накрывали стол и готовили свежую еду, никакого фастфуда. Дети и Мария страдали от этого. Мария не понимала, зачем готовить спагетти al dente и свежий соус песто, когда можно купить в банке готовый болоньезе? Размешать его с макаронами или заказать готовую пиццу или гамбургеры с картошкой фри и прекрасно поужинать. И это касалось не только еды, а всего: одежды, вещей и образа жизни. Вот здесь и начала появляться трещина, переходящая в пропасть.

Пропасть между Давидом и Марией разрасталась. Все, что казалось тогда загадочным и милым, оказалось пустым и пресным. Не было никакой загадки в ней. Давид страдал, как он не увидел этого сразу. Марии нравилась ее жизнь, она никуда не стремилась, ее все устраивало. Дети выросли, она увлеклась религией и стала проводить там много времени.

Давид задыхался от непонимания со стороны супруги. Изменять он ей не хотел, а жить, когда люди смотрят не в одну сторону, а в разные, невыносимо.

Его всю жизнь спасала работа и учеба. Он решил продолжить обучение за границей. Он загорелся этой идеей. Ему предстояло уехать на несколько месяцев в любимую Италию.

Мария тоже решила выйти на работу, не сидеть же дома. Пошла в армию. Там можно не только служить, но и работать. Женщины в израильской армии приветствуются и считаются полноправными защитниками отечества.

Давид улетел и погрузился в свою стихию. Учеба, новые знакомства, другая страна были для него как глоток свежего воздуха. С Марией и детьми общался каждый день по телефону. Он пытался даже на расстоянии контролировать и следить исполнение рекомендаций по устройству красивой жизни. Вкусу можно обучить, и он старался привить его хотя бы своим детям. Его педантичность раздражала.

Вскоре после отъезда Мария сообщила, что была у врача и она беременная. Давид, если честно, не очень обрадовался этой новости.

– Милая, ты уверена, что хочешь рожать? Я, как врач, против поздних родов, очень часто дети рождаются с патологией. Давай рассуждать трезво. У нас есть двое прекрасных детей – девочка и мальчик. Мне надо закончить учебу, осталось всего несколько месяцев. Ты тоже только вышла на работу.

Взвесив все за и против, решили, что Мария сделает аборт. Давид договорился со своим другом-врачом, что тот проведет операцию, и решил вернуться, прервать учебу, чтобы находиться рядом с женой. Через несколько дней Мария позвонила и сообщила, что приезжать не надо, все само собой разрешилось, и у нее случился выкидыш. Она сходила к врачу, и у нее все в порядке. У Давида отлегло от сердца. Слишком много всего свалилось сразу. Нельзя сказать, что он не любил или не хотел детей, просто он очень ответственный и все эти волнения отнимали много сил и энергии. А ему надо сосредоточиться на учебе, и детям надо уделять много внимания. Он же считал, что всему свое время.

Прошло несколько месяцев, и Давид вернулся на несколько дней домой, повидать семью. Мария встретила его с животом. Она ждала двойню. Давид был в шоке. Жена его обманула. Она забеременела еще до его отъезда, но признаваться не стала, знала, как Давид к этому отнесется. Новые религиозные знакомые научили что делать, сказали, что грех большой избавляться от ребенка, а если муж против, не говори пока, а там стерпится-слюбится. Она и промолчала. А про выкидыш соврала, чтобы на аборт не идти, это ведь ее тело и ей решать, что с ним делать. К тому моменту она уже знала, что будет двойня, и очень ей хотелось этих детей. А Давида она уж как-нибудь убедить сумеет. Тому ничего не оставалось, как смириться. Вроде бы хорошо – дети все-таки, но обман жены и ощущение, что животом к стенке приперли, не отпускало, внутри него нарастало сопротивление.

Давид повел Марию к своему другу-врачу на обследование, он решил все проверить, чтобы потом не случилось никаких сюрпризов. Сюрпризов оказалось два. Первый – мальчики, второй – оба со страшной патологией сердца. Согласно прогнозам, даже если они появятся на свет, то умрут через несколько часов. Чудовищная несправедливость. Давид так и хотел сказать Марии: я же говорил, – но это было неуместно. Горечь, гнев, жалость и страх сковали тело. Мария переводила взгляд с врача на Давида и все никак не могла взять в толк, что происходит и как это исправить. А исправить можно, только вызвав искусственные роды. Сроки позволяли. Мария наотрез отказалась. Какая разница, сейчас рожать или подождать три месяца и родить нормально. А вдруг случится чудо, они подрастут и окрепнут. Давид, как врач, понимал, что никакого чуда не произойдет, слишком серьезная патология, особенно у одного малыша. Но Мария твердо стояла на своем, и ему пришлось смириться.

К учебе он не вернулся, решил отложить до лучших времен. Все время до родов он возился с Марией как с писаной торбой, он включился в поиски лучших врачей по всему миру, того, кто сталкивался с такой проблемой, он сросся уже с этими малышами и ждал их появления.

Наступил день родов, Марию увезли на операцию. Врач вышел и с грустным лицом поздравил его с рождением сыновей и пожелал держаться. Давид пошел за врачом в реанимацию, посмотреть на малышей. Он понимал, что, возможно, больше никогда их не увидит. Чувства радости и горя смешались во что-то непонятное. Мысли отсутствовали. Он не мог думать ни о будущем, ни о прошлом, когда смотрел на их маленькие ручки, сжатые в кулачки.

Один мальчик умер через два часа после родов, патология, несовместимая с жизнью.

Второго, по прогнозам врачей, ждала та же участь, но он выжил. Давид поднял на ноги всех врачей, кого смог, сам переквалифицировался в кардиолога, посещал конференции по всему миру, пытаясь узнать, чем можно помочь его сыну. Но пути к выздоровлению нет и никогда не будет, он на всю жизнь останется инвалидом и может умереть в любую минуту.

Жизнь вошла в свое русло, все крутилось вокруг больного ребенка. В семь лет он был очень худенький и маленького роста, плохо видел и слышал, жил он в отдельной комнате с няней-филиппинкой, доброй и любящей, не отходившей от него целыми сутками, и собакой – черным лабрадором, с которым не расставался ни на минуту, даже спал с ним обнявшись. Он был добрым, ласковым и теплым солнечным мальчиком. Много врачей, которых они периодически посещали, не давали никаких ответов, и никто не понимал, как мальчик может жить с такими отклонениями, и, конечно, все понимали, что он может уйти в любую минуту. Давид уже несколько раз спасал его и сам реанимировал. Он сжился с этой болью. Пережив смерть одного ребенка, он всю любовь дарил этому малышу. И отпустить его было выше его сил.

Мария вернулась к своей обычной жизни, стала много времени проводить на работе. Давид так и не смог простить ей обмана, но и не винил, что так случилось в его жизни, но трепетное отношение к жене куда-то ушло. Они стали жить просто как два знакомых человека, которых связывала любовь к детям, каждый своей жизнью.

Катя слушала, открыв рот. Сказать, что она была в шоке, – ничего не сказать. Ее жизнь и ее проблемы поблекли в одночасье. Пережить такое, принять и смириться – достойно награды. Интересно, Давид выбрал наградой ее? Что он от нее-то хочет? Он же явно проявляет к ней интерес. Он же не будет направо и налево так откровенно рассказывать о своей трагедии. Так близко можно подпустить кого-то очень… любимого. Она испугалась. Сексуальный интерес к нему угас. Находиться рядом с мужчиной с такими проблемами она боялась. Она же окунется в эту историю с головой и погрязнет в ней. Его наисильнейшая боль станет и ее болью. Теперь она поняла, что ее будоражило в нем, она чувствовала, но не могла объяснить себе, как эта боль сквозила из него. Как страшно! Надо бежать! Бежать в свою скучную примитивную и спокойную жизнь!

В тот вечер Катя долго не могла уснуть, вертелась, не помог даже алкоголь. Давид проводил ее до дома, попытался поцеловать, но Катя отстранилась от него как от прокаженного. Ей стало жалко его, и себя, и мальчишку, и Марию. Интересно было бы послушать рассказ Марии. Она почему-то испытывала вину перед этой женщиной, пережившей ужас смерти своего малыша. Давид пообещал позвонить.

Праздничное утро разбудило всех солнечным светом и щебетанием детей на кухне, готовившихся поздравлять маму – Лену. Катя поднялась с постели и тут же окунулась в заботы, надо было помогать Ленке.

Катя при полном параде вошла в ресторан, ловя восхищенные взгляды окружавших ее людей. Народу было много, красивые, нарядные люди пришли поздравить Лену с днем рождения, играла музыка, кто-то даже танцевал, покачиваясь в такт романтической мелодии. В сумочке завибрировал телефон. Звонил Давид. Рука дрогнула от испуга. Грусть отразилась в ее глазах. Отвечать не стала, выключила телефон и убрала обратно. Подняла глаза и увидела Михаила, мило беседовавшего с какой-то дамой, но не сводившего взгляда с Кати. Она стремглав бросилась к нему с радостным возгласом:

– Михаил! Вот ты-то мне и нужен! – и взяв его под руку, мягко увела его в сторону от симпатичной собеседницы. – Со всей своей скучной и чудесной жизнью с планами через год, где мы будем отдыхать и с кем. Не готова я к страстям, – хотела добавить Катя вслух, но промолчала. – Я уже успела соскучиться, – только и произнесла она вкрадчиво.

Михаил совершенно растерялся от такой перемены, но останавливать ее не стал и включился в игру, она ему очень нравилась, и он понял, что, несмотря на их неудавшееся первое свидание, у него появился шанс обладать этой женщиной и увести ее в обычные серые будни, а она не станет особо сопротивляться.

Чужая жизнь