Испанский садовник. Древо Иуды

Испанский садовник. Древо Иуды
Арчибальд Джозеф Кронин

Иностранная литература. Большие книги
У консула Харрингтона Брэнда не сложились ни личная жизнь, ни карьера. Получив незначительный пост в маленьком испанском городке, он переезжает туда вместе с сыном Николасом. Эгоистичный и властный отец не разрешает мальчику видеться с матерью, под предлогом слабого здоровья не пускает его в школу и не позволяет общаться со сверстниками. И потому Николас быстро заводит дружбу с молодым дружелюбным садовником Хосе. Чувствуя, что сын выходит из-под его жесткого контроля, обозленный Харрингтон Брэнд идет на сомнительные меры, чтобы разорвать дружбу Николаса и Хосе…

Дэвид Мори, шотландский врач, живет в Швейцарии и пользуется уважением в обществе. Его считают баловнем судьбы. Однако уже много лет Мори страдает бессонницей, его преследуют воспоминания о женщине, которую он когда-то любил, но бросил. Не в силах исправить ошибки молодости, он снова и снова разрушает себя, ломает судьбы дорогих ему женщин и приближает неминуемую трагедию…

Романы «Испанский садовник» (впервые на русском!) и «Древо Иуды» написаны в прекрасной повествовательной манере классических произведений Кронина.

Арчибальд Кронин

Испанский садовник

Древо Иуды

A. J. Cronin

THE SPANISH GARDENER

Copyright © 1950 by A. J. Cronin

THE JUDAS TREE

Copyright © 1961 by A. J. Cronin

All rights reserved

Перевод с английского Люси Бергер-Винокур, Екатерины Коротнян

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Валерия Гореликова

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© Л. Бергер-Винокур, перевод, 2022

© Е. А. Коротнян (наследник), перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

Издательство Иностранка

* * *

Испанский садовник[1 - Перевод Л. Бергер-Винокур]

Глава 1

Ночной путь от Парижа до испанской границы оказался на редкость долгим и утомительным. Потом из-за досадной задержки в Портбоу, где их продержали лишние сорок минут, и из-за нерасторопности носильщика они не успели на утреннюю пересадку в Барселоне. Было уже почти пять часов пополудни, когда, усталые и запыленные, они тряслись по узкоколейке Коста-Бравы, приближаясь к своей станции. Несовершенство людей, равно как и механизмов, всегда выводило консула из себя, и его настроение было не самым благодушным. Выпрямившись в своем углу, он с беспокойством посматривал на тепло укутанного сына. Мальчик на противоположной скамье длинного замусоренного вагона, пахнущего пылью, чесноком и прочими застарелыми деревенскими ароматами, украдкой бросал на отца ответные любящие взгляды.

– Ну как ты, Николас? – в третий раз за час спросил консул.

– Хорошо, папа.

Грохочущий локомотив, из последних сил одолев крутой поворот, с пронзительным свистом втащил поезд на пустынный перрон Сан-Хорхе. Оставив дорожный плед и оба чемодана в вагоне, консул за руку вывел Николаса на безлюдную, покрытую толстым слоем красной пыли платформу, вдоль узкой полосы которой тянулись пальмы, понуро клонившиеся под порывами ветра. Подумав, что их никто не встречает, консул нахмурился, но тут же увидел у входа молодого человека в аккуратном льняном костюме, несколько севшем от стирки, с галстуком-бабочкой и в желтой соломенной шляпе. Рядом был припаркован серый автомобиль с американским флажком на капоте. При виде двух пассажиров молодой человек в сопровождении шофера суетливо заторопился им навстречу:

– Мистер Харрингтон Брэнд? Рад вас видеть, сэр! Мы вас ждали с утренним поездом. Я Элвин Деккер из офиса. – Он повернулся к шоферу, смуглому коренастому испанцу в черной куртке из альпаки, джинсах и рыжих остроносых туфлях. – Пожалуйста, Гарсиа, возьмите багаж.

Разглядев машину, Брэнд почувствовал, что раздражение начинает его покидать: солидный «пирс-эрроу» с откинутым верхом сверкал надраенной латунью, вычищенными шинами и белоснежными чехлами на сиденьях. Пока выносили их багаж, Брэнд стоял в стороне – грузный, высокий и оттого сутуловатый, с едва заметным, приберегаемым для подчиненных выражением надменности на удлиненном желтоватом лице, от крыльев носа к уголкам губ прорезанном глубокими складками.

– Надеюсь, сэр, дом вам понравится, – говорил тем временем Элвин. – Мистер Тенни увез своих слуг, но я приложил все усилия и нанял хорошую пару. Гарсиа – шофер и дворецкий, – он понизил голос, – с наилучшими рекомендациями… А Магдалина, его жена, – превосходная повариха.

Харрингтон Брэнд кивнул:

– Мы можем ехать?

– Да, сэр! – едва не задохнувшись от волнения, воскликнул Элвин.

Они сели, и машина тронулась. Привычно сжимая под пледом тоненькие влажные пальцы сына, новый консул безотрывно рассматривал окрестности. Место не казалось столь отвратительным, как он того опасался. Воздух был прозрачен; изогнутую береговую линию, вдоль которой они ехали под угасающим февральским солнцем, окаймляла полоса чистого песка; между фонарными столбами набережной, хотя и несколько неровно, росли цветущие акации. На площади среди алых цветов огненного дерева искрились струи фонтана; за черными фигурами стариков, читающих «Ла Гасету», посверкивала облезающей позолотой эстрада; старенький автобус высаживал пассажиров – все это создавало приятное ощущение жизни. Через дорогу от церкви с неизменной розовой штукатуркой и парой куполов, напоминающих вздернутые вверх груди, с центральной колокольней, облицованной цветной плиткой и увенчанной потускневшим крестом, промелькнули один-два недорогих магазина и вполне приличное на вид кафе «Эль Чантако» с полосато-синим тентом; дальше по улице рядом с гаванью виднелось солидное коммерческое здание, в котором, как тут же сообщил Деккер, располагался офис консульства.

Но это что такое?.. Совсем рядом – консул не мог этого не заметить – в порту, с которым по большей части будет связана его работа, царило унылое запустение, он будто вымер. Вряд ли здесь происходило что-либо более серьезное, чем вялая торговля кожей, удобрениями, пробкой, оливковым маслом и эстрагонным уксусом. Всего две рыбачьи шаланды на пристани да ржавый каботажный пароходишко, с которого несколько моряков с помощью трех ослов и простейшего шкива лениво сгружали бочки. Брэнда снова захлестнула волна горькой обиды, на лице отразились тяжелые раздумья. Почему, ну почему в сорок пять лет, после пятнадцати лет усердной и безупречной службы в Европе его отправили в такую глухую дыру, с его-то выдающимися способностями? Да он хотя бы только стажем давно заслужил право занять высокий пост в Париже, Риме или Лондоне! Последние полтора года в Арвиле, среди нормандских болот, он надеялся, что следующее назначение принесет ему заслуженную награду. И на тебе – Сан-Хорхе… А самое обидное, что его предшественнику Тенни, который моложе его на целых три года, досталось место консула первого класса в Мадриде под началом самого Лейтона Бейли…

– Папа, смотри! Правда красиво?

Оставив город позади, они поднимались по крутой петляющей песчаной дороге между рядами серебристых эвкалиптов, и взволнованный Николас застенчиво указывал на открывшийся с вершины вид. Под ними простиралось Средиземное море с тонкой башней далекого маяка над скалистым мысом бухты в белой пене прибоя. Севернее сквозь голубую дымку тускнели очертания громадных гор. В воздухе плавал аромат трав с добавкой соли. А прямо перед ними на краю ущелья, густо окутанная жемчужными лепестками ладанника и почти скрытая за высокой изгородью из мимозы, раскинулась вилла под красной черепицей. Над входом с колоннами выгоревшими буквами было выведено «КАСА БРЕЗА».

– Нравится? – Элвин Деккер повернулся к мальчику, и по напряженному ожиданию в его тоне Николас понял, что это и есть их новый дом.

За свои короткие девять лет Николас пережил много перемен и слегка утратил способность удивляться. Но этот необычный старый дом, который казался таким заброшенным и таинственным, притягивал его к себе. Консулу, похоже, он тоже понравился. Когда они, прохрустев колесами по гравию подъездной дорожки, вышли из машины, его острый оценивающий взгляд смягчился.

Здание в мавританском стиле с просторным арочным портиком и горизонтальной, слегка нависающей крышей выглядело благородно-изысканно: время превратило в янтарь простую желтизну стен из местного песчаника, оно же слегка затушевало и яркую киноварь крыши.

Широкий балкон, куда выходили окна верхнего этажа, обильно зарос глицинией и виноградной лозой, сиренью и яркими побегами бискутеллы. Слева – зеленый от мха мощеный двор, ведущий к конюшне и другим хозяйственным постройкам. За домом – сад.

– Дом, конечно, старый, – заметил Элвин, увидев лицо своего шефа. – Кое-что требует ремонта. Электричества нет, только газ. Но мистер Тенни был им очень доволен. Видите ли, рядом с офисом нет подходящего жилья, а здесь у нас долгосрочная аренда… С мебелью…

– Ясно, – оборвал его консул.

Устремившись всем корпусом вперед, он зашагал по пологим ступеням крыльца к распахнутым дверям, где их уже ожидала улыбающаяся полная женщина средних лет в строгом черном платье, которую Деккер представил как Магдалину.

Внутри был прохладный холл с высоким потолком и мозаичным полом, по разным сторонам которого располагались выполненные в стиле рококо столовая и гостиная с массивной двустворчатой дверью. В глубине холла темнела спиральная лестница из орехового дерева, и консул, памятуя о своих обязанностях и правах, невзирая на усталость, грузно поднялся на второй этаж для осмотра комнат. Их было намного больше, чем требовалось ему с сыном и будущим потенциальным гостям, но это не могло смутить человека с изысканным вкусом. Консулу понравился простор помещений, инкрустированные тумбочки и комоды, позолоченные стулья с гобеленовой обивкой, сонетки с кистями и выцветшие бархатные шторы; даже легкая затхлость длинного коридора и та ласкала его обоняние. Когда доставят его увесистый багаж, здесь будет достаточно места для книг и фарфора и для замечательной коллекции старинного оружия, собранной им за много лет в разных местах.

Когда Брэнд спустился в холл, было заметно, что он доволен. Элвин вздохнул с облегчением, его карие глаза радостно заблестели.

– Надеюсь, все в порядке, сэр? У меня оставалось не слишком много времени после отъезда мистера Тенни, но я сделал все, что мог.

– Разумеется, – обходительно ответил консул, придав голосу максимальную загадочность.