Вычеркнутый из жизни. Северный свет

Она уселась, заказала порцию джина и, оглядев себя в вынутое из сумки зеркальце, обвела глазами зал. Пол, поймав ее взгляд, слегка улыбнулся. Она тотчас отвернулась с видом оскорбленной добродетели, но минуты через две, правда с обиженной миной, снова глянула в их сторону. Тогда Пол встал и направился к ее кабинке. Такой образ действий был абсолютно чужд его натуре, но, словно вдруг созрев, он проделал все это спокойно и уверенно.

– Добрый вечер, – самым непринужденным тоном произнес он.

Молчание.

– Это вы ко мне обращаетесь?

– Да. Не разрешите ли присоединиться к вам, если вы – одна?

– Я, собственно, не одна. Я жду знакомого.

– Ах вот как!

– Он может, конечно, и задержаться: много работает. Уж очень важная шишка.

– В таком случае он наверняка задержится и будет внакладе, а мы – в барыше. Угостить вас чем-нибудь?

– Ах что вы! Я непьющая. Разве что вы очень будете настаивать.

Пол сделал знак Марку, и тот подошел к кабине, неся свою кружку и кружку Пола.

– Разрешите представить вам моего приятеля?

– Очень приятно познакомиться. Я не захватила с собой визитных карточек, но зовут меня Луиза Бёрт.

Когда молодые люди сели, она слегка отодвинулась, кокетливо, как и подобает настоящей леди, оправляя юбку, затем, оттопырив мизинец, осушила свой стакан.

– Теперь заказывать буду я, мисс Бёрт, – сказал Марк. – Что вы хотите пить?

– Ах что вы! У меня и в мыслях этого не было. Разве что джину.

– Вот разорительница, – любезно улыбнулся Марк.

Она не ответила на его улыбку. Ее светло-голубые, как у куклы, глаза перебегали с одного собеседника на другого – недоуменно и оценивающе. Лицо у нее было бледное, с нездоровой, пористой кожей; она усиленно его пудрила – особенно нос, короткий и вздернутый. На щеках, по-детски пухлых, виднелись ямочки, отчего казалось, что с ее тонких, вечно влажных губ не сходит ироническая, настороженная усмешка, так не вязавшаяся с общим выражением лица, начисто лишенным юмора. Лба у нее, можно сказать, не было.

– За ваше благополучие! – предложил Пол, когда ей принесли джин, и поднял кружку с пивом.

– По-моему, – заметил Марк, – ничего нет приятнее, как провести вечер в хорошей компании. Среди друзей. На душе так весело становится. Даже чувствуешь себя лучше. И как-никак – разнообразие.

– Мне сегодня надо быть дома к девяти. – Бёрт с достоинством выпрямилась и оправила платье; знай, мол, наших. – Да и не могу я идти невесть куда. А сегодня тем более.

– Ну хорошо, – поспешно согласился Пол. – Отложим это на другой раз. Тогда мы будем лучше знакомы.

Она посмотрела на одного, потом на другого, осмысливая слова Пола:

– Да, скажу я вам, оба вы джентльмены что надо. Есть ведь грубияны, которые сразу начинают лезть, без всяких околичностей. – Она снова посмотрела на Пола, на этот раз не без интереса. – А вы раньше никогда со мной не встречались?

– Нет, – сказал Пол. – К сожалению, нет.

– Это удовольствие у него еще впереди, – любезно улыбнулся Марк.

Держась все время настороже, Пол умело вел разговор: он играл на тщеславии Бёрт, терпеливо выслушивал ее разглагольствования, ахал по поводу того, что она является домоправительницей в большой резиденции на Порлок-Хилл. После нескольких порций джина она стала держаться менее настороженно, зато еще более жеманно, а потом вдруг принялась жалеть себя, и ее стеклянные глаза наполнились слезами.

– Так приятно встретить настоящих джентльменов. Не то что некоторые – могла бы их назвать, да не стану. Я ведь тоже настоящая леди, хотя, наверное, и не должна бы это говорить. Воспитывали меня, понимаете ли, в большой строгости – я ведь училась у монашек во французском монастыре. И до чего же хорошо там было – тишина, покой, а уж какие душеньки эти монашки и до чего же они обожали меня! Как только не называли – и Луизонька, и Луизочка. Можете не сомневаться – только так, особенно мать настоятельница. Ей все было мало: она и завтрак мне в постель подавала, мои сорочки ручными кружевами обшила. А все, конечно, потому, что сама-то я наполовину француженка, да и потом, они ведь знали, кем я была бы, если бы не отняли мои права, а может, и догадывались, какая тяжкая предстоит мне жизнь. – Она замолчала и пристально поглядела на своих собеседников влажными от слез глазами. – Удивляетесь? А?

Пол сокрушенно покачал головой, а сам в это время подумал: «Великий Боже, ну и лгунья!»

– Если бы вы только знали! – Бёрт вцепилась Полу в плечо. – Чего я только не натерпелась! Отец мой служил в армии, не в Армии спасения, а в настоящей – он был полковник. И бил мою мать, скотина, смертным боем, бил особенно по субботам, когда приходил домой нализавшись. Я хотела удрать из дому. Всю жизнь мечтала о сцене: чтобы люди смотрели на меня и восхищались. Ах, если бы подвернулся случай!..

– А вам он так и не подвернулся? – сочувственно спросил Марк.

Она покачала головой, но ее глаза под припухшими веками неожиданно блеснули.

– Было одно дело. И я поступила по справедливости, заметьте. Я сказала только правду, чистую правду и ничего, кроме правды, да поможет мне Бог. А что я за это получила? Какие-то жалкие гроши, которые разошлись у меня за полгода.

– Так оно всегда бывает, – с наигранной горечью согласился Пол. – Делаешь человеку добро, а благодарности – никакой.

– Да не нужна мне ничья благодарность! – вспылила она. – Я хотела только, чтобы меня за человека признали… чтобы у меня было свое место в жизни. Я ведь не собиралась до конца своих дней быть в при… то есть я хочу сказать: в домоправительницах.

У Пола хватило ума молча выслушать это, но Марк, не выдержав, нагнулся к Бёрт.

– Почему вы не расскажете нам, что с вами случилось? – в упор спросил он. – А вдруг мы могли бы вам помочь.

Неожиданно воцарилось молчание. Пол закусил губу и опустил глаза. Бёрт посмотрела на Марка и словно бы сразу протрезвела. Румянец досады, проступивший на ее пухлых щеках, исчез. Она взглянула на стенные часы, допила свой джин и встала:

– Видите, сколько времени? Мне пора.

Скрывая огорчение, Пол подал Бёрт сумочку и перчатки, расплатился и вышел вслед за ней из паба.

– Какой чудесный вечер! – Он посмотрел на звезды. – Можно вас проводить?

Она поколебалась, затем нехотя дала согласие:

– Ну что ж… Но только до калитки – не дальше.

Они свернули с мощеной улицы и пошли по пустынной пригородной дороге. Луиза осторожно вышагивала на высоких каблуках между Полом и Марком. Пол из кожи вон лез, стараясь ей понравиться. Но вот они добрались до широкой аллеи, обсаженной двойным рядом высоких лип, за которыми среди садов стояли виллы с красными черепичными крышами. У последнего дома Бёрт остановилась:

– Ну вот мы и пришли.

– Какой красивый особняк, – заметил Пол.

– Да, – согласилась польщенная Бёрт. – Я живу у Освальдов… Очень благородные люди.

– Ну естественно. – И Пол тут же вкрадчиво спросил: – Мы могли бы встретиться в следующую среду?

Бёрт помедлила, но лишь какой-то миг.

– Ладно, – согласилась она. – В это же время, в «Королевском дубе».