Ненавижу. Хочу. Люблю

– Ты сегодня оставайся у нас, свободные комнаты есть. Не езди уже в гостиницу. Проводим гостей, уложим малышей спать и сядем спокойно всё обсудим, хорошо?

Немного подумав, я киваю. Лучше уж тут, чем в пустой гостинице. Мне и вправду не помешает выговориться. И как можно скорей узнать, сможет ли помочь подруга.

– Я отойду. Где у вас тут уборная? – спрашиваю, вытерев руки салфеткой. Эта стерва с сечёнными концами ковырнула больное. Надо охладиться.

– Зайдешь в дом, пройдёшь до кухни, а там налево, увидишь дверь.

Я киваю и встаю.

– Хорошо, я сейчас.

А дом они отстроили немаленький. Тут и заблудиться можно. Захожу в просторную ванную, включаю холодную воду, смачиваю руки и тихонько похлопываю себя по щекам.

Эта крашенная курица вывела меня из себя. Ещё и Гриша всё время не сводил с меня тяжёлого взгляд, от которого до сих ощущаю жар в груди. Вспоминал ли он меня? Что почувствовал, увидев? Сейчас я, конечно, понимаю, что тогда совершила ошибку, бросив всё и уехав. Но нужна ли ему эта информация? Тогда он возненавидел меня. Неужели всё ещё ненавидит?

– Уф… – пару раз глубоко вдыхаю и открываю дверь.

Только меня тут же ловят сильные руки и заталкивают обратно. Он обхватывает мою шею ладонью и жёстко припечатывает меня к двери.

– Зачем ты вернулась?!

Глава 4.

Часть 1.

– Зачем ты вернулась?! – рычит тихо, но яростно мне в лицо, возвышаясь свирепой глыбой.

Я и раньше с ним чувствовала себя Дюймовочкой, но сейчас создавалось ощущение, будто он за эти годы стал ещё выше. Мощнее. Идеальное твёрдое тело, неизменная тёмная щетина, серо-зелёные глаза. Он стал старше. И ещё сексуальней. Чёрт! И вот это тело прижимается к моему сейчас тесно. Сжимает мне шею. Ненавидит.

– Отпусти! – шиплю в ответ, впиваясь ногтями в его руку.

– Какого. Хрена. Ты. Приехала?! – гневно чеканит каждое слово и ещё больше сдавливает кожу пальцами.

Воздуха начинает не хватать.

С размаху влепляю ему пощёчину.

– Ceffo![7 - «Ceffo» – «Сволочь» в переводе с итальянского.]

Котов тут же хватает меня за руки и пригвождает их над моей головой. Пытаюсь вырваться, извиваюсь, пихаю его коленом – тщетно! У этого ублюдка ни один мускул на лице не дрогнул от моих яростных попыток. Только дышит так же тяжело, как и я.

– Не твоё дело, зачем я приехала! Тебя это не касается! – вновь гневно шиплю, но тут замечаю, каким взглядом он пожирает моё лицо. Зрачки расширены, блеск сумасшедшего в глазах. Останавливается на моих губах. – И вообще, – растягиваю рот в ядовитой улыбке, – ты разве забыл, что сказал мне в нашу последнюю встречу? – лично я очень хорошо запомнила каждое его слово. А он, видимо, забыл. – Что больше никогда не прикоснёшься ко мне!

– Грёбанная сука! – выплёвывает с ненавистью практически мне в губы, после чего, резко отпустив руки и отодвинув меня, вылетает за дверь.

– Твою… бабушку, Котов! – пытаюсь отдышаться. И больше не от того, что он сжимал мне шею, а от близости с ним.

В шоке от произошедшего потираю шею, а потом и руки. Козлина! Осматриваю шею в зеркале. Уф, ладно хоть не видно ничего. Знает, как схватить, чтобы не оставить следов, но при этом сделать больно. Ублюдок!

Выхожу из туалета и направляюсь обратно на веранду. Тут же слышу и вижу, что Гриша и Алина прощаются со всеми. Уезжают? Правильно! Проваливайте!

Когда парочка в сопровождении Карима двигается в сторону выхода, ко мне подходит Аня.

– Тань, с тобой всё в порядке? – обеспокоено спрашивает подруга.

– Да, все нормально, – киваю я и невозмутимо поправляю волосы. – А что?

– Когда ты ушла, Гриша тоже заходил в дом, а когда вернулся, был злым, как чёрт, и сказал Алине быстро собираться домой. Он с тобой был? Что произошло?

Как же не хочется рассказывать об «инциденте» Ане…

– Нет, я его не видела. Вышла из туалета и сразу сюда, – и лгу в итоге, демонстрируя вялое удивление.

– А… Ну ладно тогда, – кивает подруга и, уже улыбнувшись, берёт меня под локоть. – Пойдём. Ты ещё не пробовала баранину. Карим её отменно готовит…

***

Вскоре уезжают и остальные. Аня провожает меня до гостевой спальни, снабжает полотенцем, одеждой для сна и отправляет в душ, а сама уходит укладывать своих мальчишек.

Их сыновья такие милашки! Черноволосые и кареглазые. Чувствую, когда вырастут, разобьют не одно девичье сердечко. Старшему Аязу четыре с половиной года, младшим близнецам Данису и Ильясу не так давно исполнилось по одному году. И как она справляется с тремя?!

Вспоминаю своё тяжёлое время с Мией. Я была одна. Дима постоянно пропадал на работе. Бабушек и дедушек рядом не было. Это только недавно Разумовский перевёз своих родителей в Рим. А нянек я никогда не признавала. Не могла доверить дочь чужому человеку. Хотя сейчас, я уверена, Мия находится под присмотром именно няни, из-за чего сердце ноет ещё больше.

Мне было тяжело с ней одной. А тут трое!

Захожу под душ, включаю воду погорячее и блаженно выдыхаю. Хочется распариться. На улице к вечеру похолодало, а я замёрзла в своем платье.

Вспоминаю тёмный взгляд и тело пожирают мурашки. На веранде Гриша смотрел на меня с разъедающей ненавистью. Со сжигающей неприязнью.

Но когда он стоял ко мне так близко в уборной, и я смогла заглянуть ему в глаза, то уловила на глубине такой знакомый отблеск похоти. Когда-то он сводил меня с ума. Его неуёмная фантазия и неутомимый потенциал. Мы занимались с ним сексом по нескольку раз подряд. Практически без перерывов. И нам всегда было мало. И каждый раз было крышесносно. Неповторимо.

Вот и ворвались так долго отгоняемые воспоминания в мою больную голову. Отчего между ног уже вовсю полыхает.

«Нет, станет только хуже…» – пытаюсь я остановить себя.

Но рука, не подчиняясь воплям мозга, сама опускается вниз. Соскальзывает с живота и ныряет между ног к пульсирующему клитору, изнывающим губам.

И вот я, уже тяжело дыша, опираюсь спиной о стену и немного раздвигаю ноги. Прикрываю глаза и сначала вожу пальцами медленно, возрождая образ перед глазами. Даётся это легко, он никогда далеко не уходит, всегда где-то поблизости, будто только и ждёт момента. Он. Такой сильный, жёсткий, а временами нежный.

Увеличиваю давление пальцев, учащаю круговые движения.

Ещё и ещё. Снова и снова, вырисовывая вожделенные символы на чувствительной коже.

Его крепкая задница в моих руках. О-о-о, да-а-а. Всегда любила впиться в неё ногтями, отчего он ускорял и без того бешеный ритм.

Погружаюсь двумя пальцами внутрь…

– Чёрт!.. – шепчу, захватив ртом воздух от ощущения своего внутреннего жара, мягкой плоти. И наружу под новый судорожный вздох. Провожу по клитору, размазываю соки. И снова внутрь. Колени подгибаются, с каждым новым движением всё меньше чувствую пол под ногами.