Справедливости ради

– Мистер Честер… – начал было Марти, но его перебили.

– Все в порядке, Марти! Мы едем домой.

– Но Вы же не знаете мой адрес?! Я не понимаю. Куда мы едем? – спрашивал мальчик, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти знакомые пейзажи. Он уже не мог спокойной дышать, и воздух выходи?л из его ноздрей мощными потоками, раздувая их все сильней.

– Домой! – ответил Честер. Он слегка потряс плечами.

«Что за глупый вопрос?» – читалось в этом безобидном движении. Затем он добавил, также дружелюбно:

– Ты можешь называть меня просто по имени.

– Мистер Честер, я не… – с круглыми от волнения глазами пропищал Марти, вновь будучи прерванным свои собеседником.

– По имени, называй меня по имени! – со злостью в голосе повторил свой приказ мужчина. – Честер – это моя фамилия, Марти, не имя.

Марти съежился, не в силах пошевелиться. Он всем своим умом пытался оценить ситуацию как адекватную, цепляясь за надежду, что странность происходящего только у него в голове. Но его тело и все его инстинкты продолжали яростно сопротивляться. Руки стали все равно что ледышки, а из живота исчезли внутренние органы. Их пожрал страх, доселе ему неизвестный.

– Мистер Честер, пожалуйста! – продолжал Марти.

Он был бы рад, радёхоньки выполнить его странную просьбу, но имени Честера, к своему ужасному сожалению, Марти не помнил.

– Остановите машину! Я дальше сам!

В ответ лишь на мгновение брошенный взгляд, полный раздражения и гнева.

Через минуту колючие цепи страха спали, освободив Марти из своих оков. Только цепи. Сам страх никуда не делся. Марти заелозил из стороны в сторону, не зная куда приложить руки и ноги. Он уже было хотел напасть на Честера, чтобы заставить его остановиться, но решил – это может быть опасно и для него самого. План выпрыгнуть из машины Марти тоже рассматривал.

«Давай же, ну, пожалуйста!» – ремень не желал расстегиваться. Сейчас, когда Марти так нуждался в силе, руки превратились в две вялые тряпочки.

В это время они уже миновали наиболее людные части города, и им навстречу перестали проезжать машины. Наконец, Честер остановил свой Каприз недалеко от пустынной парковки, огороженной сетчатым забором. Никаких построек рядом не находилось, и было непонятно, для чего эта парковка вообще там нужна.

Как только колеса перестали вращаться, и машина по инерции отдала немного назад, Марти с бешеным энтузиазмом принялся мучить замок от ремня. Тяжело дыша, он обхватил механизм двумя руками и, пытаясь тянуть их в разные стороны, со всех сил, что смог наскрести, нажимал на выступающую вперед кнопку. Острые углы пластика впились в кожу.

– Ну не откроешь ты его, – с безразличием в голосе сообщил ему Честер. Совершенно безобидно, все равно что о банке с арахисовой пастой.

– Мистер Честер, что происходит? – спросил Марти на выдохе. Он уже отстал от замка и теперь пытался освободиться от ремня, просовывая через него ноги.

– Да хватит уже! Сядь! – закричал на него Честер. Он положил левую руку ему на плечо и с силой надавил, впервые за всю поездку коснувшись Марти. Тот в ужасе отпрянул, перестав двигаться.

– Мистер Честер, я хочу домой, – тихо промямлил он.

– Я СКАЗАЛ! НАЗЫВАЙ МЕНЯ ПО ИМЕНИ! – Честер заорал ему прямо в ухо.

«Господи, это сон?» – но ноющие на пальцах вмятины не давали забыться. Нижняя губа задрожала, а под глазами проснулся вулкан.

– Имя, Марти. Мое имя. Мы же с тобой так долго знакомы. Неужели ты не помнишь моего имени? – голос Честера звучал ласково, даже приторно.

Марти молчал, не отрывая глаз от его лица.

– Ребекку ты ведь помнишь, да? Конечно, Ребекку ты помнишь, – продолжал говорить мужчина, нарочито растягивая гласные. – А как же я, Марти?

– Извините. Я просто забыл, – еле слышно ответил мальчик, и две слезинки почти синхронно скатились по его щекам, оставляя блестящие водяные дорожки.

– Нет, нет, Марти! Не извиняйся! – ухмыльнулся Честер. – Кто я такой, чтобы запоминать мое имя? Кто я такой. Ты согласен?

– Нет, – прошептал мальчик.

Марти уже не мог удерживать зрительный контакт, сохраняющий хоть какую-то иллюзию безопасности. Он опустил взгляд себе под ноги и тихо заплакал.

Все эти восхитительные мысли, которые еще сегодня днем извергались у него в голове, теперь совсем потухни. Мысли о его личности, о его достоинстве, о будущих возможностях. Мысли о Тони, который в понедельник должен был узнать наконец его секрет, и о рисунке, который тот должен принести. Мысли о новом рассказе, идею для которого Марти уже придумал, и о Дженни, которая, возможно, гадает, где же сейчас брат. Мысли о том, что все непременно будет хорошо. Все это было так далеко. В тысячи миль отсюда. Где-то на Луне. Или даже на Марсе. Здесь и сейчас остался только Марти, из плоти и крови, и дикого, пожирающего изнутри, страха.

– О, а давай сыграем с тобой в игру! – воскликнул вдруг Честер и расплылся в довольной улыбке.

Марти посмотрел на него сквозь слезы.

– Знаешь, кто такой Румпельштильцхен? – весело спросил Честер.

Марти кивнул, уже догадавшись, что тот задумал.

– Отлично! Я буду Румпельштильцхен, а ты, кто там был по сказке? – увлеченно разбрасывался ролями мужчина.

Марти молчал.

– Неважно! Ты будешь просто, ну я не знаю, просто Марти! – продолжал Честер. – Итак, я Румпельштильцхен, и ты должен угадать мое имя. Если угадаешь, то я тебя отпущу, а если нет, – он погрозил указательным пальцем.

– Итак, Марти, как меня зовут?

Марти не знал имени Честера, в чем честно признался самому себе. Честер никогда не читал рассказов, к нему никогда не обращали за вопросом. Последняя перекличка случилась очень давно. Да и то, она была в стиле Дэвида, с постоянной путаницей имен и людей. Марти не знал ответа, которого от него хотели.

Но Марти все еще был самим собой. Тем же самым Марти, который не переставал острить даже перед нависшим над ним кулаком. Таким же Марти, что и всегда, просто очень сильно напуганным.

– Румпельштильцхен? – сказал он, зная заранее – это не то, что от него ждут. Подтянув воротник футболки, он вытер мокрое от слез лицо и посмотрел на своего обидчика.

«И что дальше?» – спрашивал себя Марти в ожидании реакции на свой остроумный и, если рассуждать логически, верный ответ.

Лицо Честера сначала выразило недоумение, но как только он все понял, оно скривилось в уродливой гримасе злости. Его губы сжались в тонкую полосочку, в то время как область вокруг них, наоборот, надулась. Густые брови налезли на переносицу, где уже образовались две глубокие от недовольства складки.

Последнее, что увидел Марти, был летящий в него локоть.

Глава 11

Было уже совсем темно, когда за Дженни захлопнулись двери книжного. Улицы, опустевшие от людей и машин, теперь наполнились огнями ночных фонарей, под один из которых ей пришлось подойти, чтобы открыть рюкзак. В тусклом свете она с трудом отыскала внутренний карман, осторожно убрав в него листок с именем. Просто кусок бумаги. Три ровных края и один шершавый, в клетку, внизу логотип канцелярской компании.

Просто кусок бумаги.

Первые несколько минут Дженни бежала. Теперь, когда у нее на руках имелось что-то большее, чем просто слова, она была убеждена – в этот раз ей точно поверят. Ближе к середине пути, когда она устала и перешла на быстрый шаг, у нее появились сомнения насчет своей уверенности.

Что изменилось с тех пор, как она босая выскочила из дома? Поверит ли мать, для которой ее сын уже мертв, в чье-то имя на клочке бумаги? Дженни чувствовала, как вверх, от желудка до горла, поднималось неприятное ощущение. Ощущение, которое бывает после контрольной, когда уверенность в правильном решении испаряется с каждым следующим шагом, пока наконец полностью не исчезнет.