Птицы не пели, они кричали

– Доброе утро, солнышко. – сгибом локтя мама прижала дочь к себе. Руки ее были покрыты перчатками, мокрыми и блестящими от мытья посуды.

– Мам, скажи, когда ты проснулась, что ты увидела первым? – спросила Алиса. Она отпустила маму и села за стол. Тарелка с остывшим омлетом и парочкой оладий, тоже холодных, уже ждали ее в обществе ложки и вилки. Стакан с теплым чаем должен был присоединиться к ним чуть позже. Все, как любила Алиса – прохладные кусочки пищи и глотки согревающего их напитка.

– Даже не знаю, – мама задумалась. – Может, папино лицо?

– Папино лицо… – Алиса наклонила голову и стеклянным взглядом уставилась в потолок. Секунду, другую она пыталась представить себе эту картину – оплывшие щеки отца, как шарики с водой, лежащие на подушке. Чуть приоткрытый рот, с конца которого свисает капелька слюны. Плотно закрытые веки. А еще знаменитый папин храп, проступающий через хлюпающие, как у коня, губы.

Алиса засмеялась.

– А чего ты спрашиваешь? – улыбнулась ей мама.

– Я просто подумала, знаешь, мамочка, так странно. Вот ты спишь, а потом сразу проснулся. Как будто, бац, и все! Понимаешь? – Алиса взяла в прохладные руки принесенный мамой стакан.

– И первая увиденная картинка – это начало дня? – спросила мама.

– Ага. Мне кажется, поэтому это важно. А еще, я думаю про начало и конец вообще всего. Я вот не помню момента, когда родилась. А ты?

– Я тоже, – мама присела рядом с Алисой и облокотилась подбородком на руку. За забором из пальцев проглядывала улыбка, что, впрочем, было обычным для мамы состоянием. Казалось, она могла улыбаться даже во сне. Иногда мама делала это с хитрецой, когда папа шутил какую-нибудь шутку – неловкую, но смешную. Иногда улыбка проступала сквозь плотно сжатые губы, надувшиеся от недовольства. Да, рассерженная мама все равно улыбалась. А порой, когда ей приходилось слышать дивные речи из уст своей маленькой доченьки, на лице у мамы улыбка казалась загадочной. Или блаженной. Как когда слушают чудесную сказку январским вечером у камина.

– Или вот другой пример: что было вначале вообще всего? Всего мира?

Улыбка сменилась на ту, что с трудом сдерживала смех.

– Алиса, люди не могут этого понять многие века. Ничего страшного не знать об этом в восемь лет.

– Может, нам об этом расскажут в школе? – Алиса сложила ладошки вместе и дернула головой, будто от внезапно свалившегося на нее камушка. – Сегодня же первый день в школе!

Отец к этому времени уже ушел на работу, поэтому через час после завтрака Алиса ехала на машине с мамой. Спереди ее красного пикапа Шевроле было прописью выведено слово «Роза», где из буквы «О», как из петлицы, торчала маленькая, но длинная розочка. Роза – так звали маму, которая знала о цветах все, и так назывался магазин, в котором она работала.

Алиса всегда удивлялась, как хорошо маме подходило это имя. А может, это мама старалась ему соответствовать. Была высокой и стройной. Носила только зеленое и красила волосы в цвет бордовых лепестков. Каждый вечер мама пряталась в ванной на долгие полчаса, чтобы выйти оттуда барашком, как говорил папа. Всю ее голову покрывали многочисленные бигуди. Зато наутро мама превращалась обратно в красавицу. И тут папа тоже не упускал возможности что-нибудь сказать, только теперь от его слов, которые он шептал маме на у?шко, та смеялась и заливалась краской под цвет струящихся прядей.

Папа красным выглядел всегда. Как и полным. Особенно рядом с женой, обнимая ее за осиную талию и прижимаясь щекой к ее лицу, цвета слоновой кости. От полной комичности отца спасал разве что его рост, на полголовы превышающий мамин. А еще белый халат, который он носил не только на работе, но иногда и дома, забывая снять его в клинике. Отец работал там стоматологом, и халат его стройнил.

Глядя на отцовские глаза – коричневые, с черной рамочкой по краям, и на зеленые материнские, Алиса задавалась вопросом: «А я точно их дочь?». Ее были цвета голубой гортензии с золотой сердцевинкой у самого зрачка. На солнце он схлопывался зонтиком в маленькую черную точку, и сердцевинка становилась заметной даже издалека.

– Так бывает, – объяснял отец. Дальше были слова про хромосомы, гены и проценты, и Алиса поняла, что лучше уж поверить ему на слово.

Тем более нос у нее был в точности как у папы – вздернутый вверх, с чуть заметными ноздрями. Но не как у свинок, пятачком. Скорее это был мышиный нос. Остренький и вытянутый. Папа ей так и говорил:

– Фыр-фыр, ты мой мышонок.

И волосы у нее тоже были серенькими. Только на солнце они подсвечивались теплыми оттенками. Становились пшеничными, местами золотистыми. Прямо как и ее радужки.

– Волнуешься? – спросила мама, не отрываясь от дороги. Они уже проехали весь Бруквуд-роуд, где располагался их дом, и теперь мчались по спрятанной среди деревьев Робингуд-роуд. Иногда ветки задевали крышу пикапа, цеплялись за кузов и зеркала.

– Нет, конечно. Не первый же раз, – ответила Алиса.

Она пожала губами, наигранно вздохнула. Может, уверенность, которую она пыталась изобразить, и была фальшивой, но Алисе на самом деле очень хотелось чувствовать себя именно так. Она уже представляла, как будет снисходительно смотреть на первоклашек, чтобы затем великодушно начать помогать им с поиском туалета или столовой. Ей нравилось это новое ощущение – не только желать помочь, но и быть на это способной.

– Миссис Дэвис сказала, у вас будет новенький, – мама мельком обернулась. Стрельнула хитрым взглядом и такой же коварной улыбкой: – Мальчик.

– Хах, – выдохнула Алиса.

Она старалась держать руки неподвижно, но те не послушались и все-таки ринулись поправлять за ухо прядку волос.

«Вау! – думала Алиса. – Вау!»

Ровно год назад она находилась в таком же предвкушении. Девочки-подруги у нее уже были. А вот мальчики… С мальчиками дружить ей еще не доводилось. И Алиса этого очень ждала.

– Тайлер – он очень сильный. Он помог мне забраться на стол. А Дэнис очень умный. Мама, он так быстро читает, ты знаешь? Быстрее, чем даже я, – рассказывала Алиса через неделю после своего первого дня в школе. Мама слушала, блаженно улыбаясь.

– Такой он дурак, мам! Взял и уронил шкаф, – а это Алиса жаловалась на Тайлера спустя каких-то пару месяцев.

Позже ее расстроил Дэнис, еще через несколько дней Шон. Так, постепенно, все мальчишки из ее класса превратились в дураков и задир. Но, может быть, думала теперь Алиса, то были неправильные мальчики.

«Новенький!» – она улыбнулась.

На парковке у школы мама все никак не могла найти свободное место. Оно и понятно, первый день, родители, знакомство с учителями. Пришлось остановиться прямо у дороги, прижавшись как можно ближе к тротуару.

– Пойти с тобой? – спросила мама. Ее пальцы зарылись в красные волосы. Взъерошили их у корней и разгладили на поверхности.

– Нет, я сама, – ответила Алиса, добавив балл к своей уверенности.

– Познакомься там с этим новеньким. Очень интересно, – мама забрала его обратно.

Глава 3

Алиса оглядела класс. Тот, что состоял из стен и плакатов, и тот, которым назывались ее одноклассники. Ни среди парт и стульев, ни среди уже знакомых лиц новенького не было.

– Алиса, ты садишься? – спросила ее Селена.

Девочка, с гладкими черными волосами и такими же темными радужками, так что зрачков ее не было видно, похлопала по соседней парте.

– Нет, я жду, – ответила ей Алиса. Селена пожала плечами.

За прошлый год Алиса успела подружиться со всеми девчонками в классе. И каждую в какой-то момент времени она могла назвать своей лучшей подругой. Последней была Селена. Но за лето они успели увидеться лишь в начале июня и совсем немного в конце августа. Селена уезжала к родственникам в Калифорнию. И теперь, ни та, ни другая не знали точно, друзья ли они еще.

«Наверное, уже нет», – подумала Алиса, глядя, как Селена пригласила сесть рядом с собой Карин.

Но об этом она совсем не расстроилась. Даже обрадовалась. Чем быстрее все усядутся на свои места, тем скорее она поймет, какие еще свободны. И вот, наконец, на предпоследнем ряду осталось две замечательные пустые парты. Рядом друг с другом, поближе к окну. Алиса быстро села за одну из них. Оставалось только подождать.

«Новенький», – крутилось у нее в голове. Про первоклашек и про помощь, без которой они ну никак не могли обойтись в ее прежних фантазиях, Алиса совсем позабыла. Иногда она чуть приподнималась со стула, заглядывала в дверной проем, а затем плюхалась обратно, недовольно вздыхая. Вот уже и звонок прозвенел, а новенького все не было видно. В класс миссис Дэвис тоже вошла одна. Закрыла за собой дверь, и Алиса совсем расплылась на стуле.

– Миссис Дэвис? – подняла она руку.

Женщина повернулась к ней. Подошла поближе. Ее кудряшки, не такие гладкие и ровные как у мамы, но все еще красивые и светлые, подпрыгивали при каждом шаге. Миссис Дэвис была худенькой, и маневрировать между рядами ей не приходилось. Она улыбнулась.

– Что, Алиса?