Печать Индиго. В сиянии Зари

– Ульяна, выброси эти вещи. Я думаю их нельзя теперь носить, – вздохнув, сказала девушка. Слава проворно стянула с ног сапоги, а затем и кюлоты со стройных бедер и, протянув их горничной, добавила. – А эти приведи в порядок.

– Слушаюсь, – ответила Ульяна.

Слава запахнула на обнаженной груди пеньюар и велела:

– Ступай, милая. Воротишься через пару часов. Поможешь мне собраться на торжество к госпоже Артемьевой.

Ульяна понятливо кивнула и, забрав все вещи, обещала вернуться около половины третьего пополудни. После ухода горничной, Слава устало села на кровать, чувствуя, как все ее мышцы ломит от напряжения. Да, у нее была закалка для длительных поездок верхом, но еще никогда она не проводила в седле более двух часов к ряду, и оттого чувствовала себя разбитой. Как раз этот несносный человек, ее муж, был виноват в ее теперешнем состоянии, именно из-за боязни вернуться домой она таскалась верхом по всем окрестностям до самого обеда.

Прикрыв усталые веки, Слава прилегла на подушки и решила немного вздремнуть. Но сразу же перед ее закрытыми глазами появилось лицо фон Ремберга. Темно-фиолетовые, немного дикие глаза Кристиана, жгли ее своим пламенем, как и тогда, когда он насильно целовал ее на кровати. Девушка вмиг ощутила жар в тех местах, где он прикасался к ней, будто до сих пор его сильные руки сжимали ее в неистовых объятьях. Она распахнула глаза и недовольно помотала головой, пытаясь отделаться неприятных воспоминаний. Прикрыв глаза, она снова попыталась задремать. На этот раз образ мужа стал более туманным и вскоре исчез. Она уснула.

Ее разбудил осторожный стук в дверь. Вырванная из мимолетного сна, Слава приподнялась на руках, окинув взором каминные часы. Было около двух часов дня.

– Барыня, это снова я, простите, – послышался осторожный голос Ульяны, которая заглянула в комнату.

– Еще рано, Уля, – недовольно ответила Слава и сонно плюхнулась на подушку, вновь прикрыв веки. – Я велела тебе прийти позже.

– Я знаю о том, Светослава Романовна, – не унималась горничная, оставшись стоять у двери. – Но ваш муж, господин фон Ремберг, требует, чтобы вы спустились к обеденной трапезе. Он уже как две четверти часа ожидает вас в парадной столовой.

Слава резко открыла глаза и напряглась.

– Сколько можно! Неужели он не может оставить меня в покое даже на час! – пробубнила себе под нос Слава и, настойчиво посмотрев на горничную, велела. – Скажи господину фон Рембергу, что я не спущусь к обеду. Пусть трапезничает без меня.

– Но, Светослава Романовна, как же я скажу ему? – неуверенно начала Ульяна.

– Ступай, Ульяна, так и передай ему. Иди!

Слава указала взором на дверь. Ульяна, озабоченно вздыхая, поплелась прочь.

Вновь устало упав на подушки, Слава попыталась задремать. Но неожиданно в ее голову пришла мысль, которая мгновенно подняла ее на ноги. Девушка босиком подбежала к двери и заперла дверь на замок, облегченно вздохнув. Она задвинула еще деревянный небольшой засов и лишь после этого со спокойным сердцем улеглась в кровать. Естественно заснуть ей более не удалось.

В две четверти третьего пришла Ульяна, принеся с собой немного холодного мяса и соленых огурцов с хлебом. Горничная проворно накрутила густые волосы девушки, чуть обрызганные сладкой водой на папильотки, и усадила Славу ближе к затопленному камину, чтобы волосы быстрее высохли. В следующие полчаса Слава с удовольствием перекусила, а спустя час горничная начала помогать ей облачаться в прелестный шелковый наряд светло-медового цвета, отороченный тонкими кружевами. Около пяти часов горничная соорудила на голове Славы изысканную прическу с крупными локонами, закрепленными в виде бутонов роз на макушке, и спускающиеся на полуобнаженные плечи девушки. Довольная произведением Ульяны, Слава произнесла:

– Как восхитительно получилось у тебя, Уля. Мне очень нравится.

– Благодарствую, барыня, – закивала довольно служанка.

– А мой экипаж?

Ульяна проворно подошла к открытому окну и, выглянув наружу, сказала:

– Он готов, Светослава Романовна. Макар рябой уже на козлах.

– Вот и хорошо. Надеюсь, я успею хотя бы к шести, и Любаша не расстроится. Подай мой плащ, милая.

Горничная понятливо кивнула и, осторожно подхватив светлый плащ, накинула Славе на плечи воздушную материю с капюшоном. Умело завязав ленты плаща на шее, Слава поднялась с бархатного пуфика. Взяв маленькую сумочку, в которой лежал подарок для подруги, она последний раз оглядела свое отражение в зеркале и направилась к выходу. Когда она открыла дверь, едва не вскрикнула от неожиданности. У дверей стоял фон Ремберг. Неизменный в своем темном одеянии, только без украшений и драгоценных пуговиц, он являл собой недвижимое изваяние во мраке коридора. Его бледное лицо и колющий взор не предвещали ничего хорошего.

– И куда это вы собрались, сударыня? – тихо напряженно осведомился он. Слава чуть отступила назад обратно в спальню и молодой человек вошел. Каблуки его высоких ботфорт эхом отчеканили шаги по паркетному полу. Знаком головы, приказав Ульяне выйти, Кристиан окинул взглядом Славу в изящном кокетливом медовом платье и чуть распахнутом легком полупрозрачном плаще. Его глаза, как и утром, описали несколько кругов по ее фигурке и остановились на губах девушки. Дождавшись пока горничная выйдет, молодой человек, лишь после того как за Ульяной закрылась дверь, снова повторил вопрос. – Так куда вы едите?

Слава моргнула несколько раз, и еле сдерживаясь, прямо посмотрела на него:

– Сегодня у Любаши Артемьевой именины. Она моя подруга. Я обещала быть у нее на ассамблее.

Кристиан немного помолчал, а затем властно заявил:

– В данный час мне надо отъехать по делам. К семи я вернусь и смогу сопровождать вас к Артемьевым. Вам придется немного подождать.

– Я поеду одна, – перебила его нервно Слава, начиная закипать. – Поезжайте куда вам надобно, сударь. Я не нуждаюсь в вашем сопровождении.

Кристиан прищурился и жестко заявил:

– Молодая дама не имеет права выезжать одна, без сопровождения, и вы прекрасно об этом знаете. Или вы специально решили вызвать досужие сплетни?

– Вы же сами услали Гришу невесть куда! Он всегда был при мне и сопровождал везде.

После ее фразы брови молодого человека сошлись к переносице, а его взор стал страшен. Слава ощутила, что имя Гриши произвело эффект разорвавшегося ядра, и когда фон Ремберг начал надвигаться на нее медленным тяжелым шагом, испепеляя ее свинцовым взором, она невольно попятилась назад.

– Артемьев более не будет никуда сопровождать вас, сударыня, – процедил он словно приговор. – Потому что этот мальчишка с сегодняшнего дня уволен со службы, вам ясно?

– Что ж, воля ваша, сударь, – выпалила Слава порывисто, поняв, что зря заикнулась теперь о Грише и тем самым еще сильнее распалила недовольство фон Ремберга. – Но Любаша ждет меня к пяти. И мне надобно ехать немедля…

– Одна вы никуда не поедете, – угрожающе вымолвил молодой человек.

– Поеду! – непокорно заявила Слава и, сорвавшись с места, попыталась стремительно обойти высокую фигуру мужа и выйти из спальни.

Ей почти удалось сделать это и девушка, уже достигнув двери, на мгновение решила, что вновь выиграла этот спор. Но неожиданно какая-то сила подняла ее над полом. Кристиан уже в который раз за сегодня взбешенный ее непокорством, схватил Славу в охапку и, легко приподняв над полом, потащил прочь из спальни. Быстро опомнившись, девушка начала брыкаться, пытаясь вырваться из его сильных рук.

– Я предлагал вам верный путь благочестивой жены, но вы отказались. Теперь пеняйте на себя! – процедил он, закинув Славу к себе на плечо, как куклу и твердым шагом следуя по коридору.

Очутившись в своей мрачной спальне с деревянными панелями, фон Ремберг кинул девушку на кровать и быстро направился к окну. Умелым движением, закрыв на ключ ставни окон, он повернулся к Славе. Она была уже у двери, но молодой человек в два прыжка настиг ее и, вновь схватив в капкан жестких рук, потащил к постели. Кинув Славу на кровать словно мешок, он наклонился над ней. В следующий мгновение, Слава вскрикнула от неожиданности, ибо тремя резкими движениями Кристиан порвал на ней юбку и лиф платья.

– А это чтобы вы даже не думали о том, что можете попасть на ассамблею! – прочеканил он.

Слава видела, что его взор холоден и жесток. Его лицо было бесстрастным с мрачно горящими глазами. Еще несколькими яростными движениями он уничтожил великолепную прическу, которую придумала Ульяна. Густые волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

– Что вы себе позволяете?! – взорвалась Слава, которой, наконец, удалось сесть на постели.

Фон Ремберг резко отстранился от нее, выпрямился, довольный произведенным беспорядком в ее облике. Через порванный лиф, была видна обнаженная полная упругая грудь девушки. Рукав платья болтался сбоку, а нижние юбки, порванные сильным движением, открывали его взору ее стройные изящные ножки в белых чулках и тряпичных туфельках. На волосах Славы, рассыпанных золотым покрывалом, еще держались некоторые цветы, украшая ее пряди.

– Вы, наверное, позабыли, что я ваш муж и ваш господин, – процедил фон Ремберг. – Посему оставляю вас здесь, подумать над своим поведением. Я наказываю вас, Светослава. Думаю, пара тройка часов под замком пойдут вам на пользу. Это следовало сделать уже давно…

Слава пыталась отдышаться от его дикой выходки и прикрыть свою обнаженную грудь руками, поджав губы от охватившей обиды. Она упорно испепеляла его непокорным нервным взором, но все же не дерзала слезать с его кровати, опасаясь нового нападения.

– Если вы думаете, что меня можно запереть, словно собаку, вы ошибаетесь! – выпалила она порывисто, дрожащими губами, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать от обиды.

Невольно замерев от ее слов, фон Ремберг напрягся, размышляя, как еще запугать эту гуттаперчевую девицу, чтобы она даже не помышляла спорить с ним впредь. Ведь ему уже до крайности надоело ее непокорство и то, что она постоянно пыталась избежать его общества, будь то верховая прогулка или бал.

В следующий миг молодой человек поймал себя на том, что как глупый юнец пытается рассмотреть ее обнаженные прелести более тщательнее. А его мысли вихрем закружились в странном хороводе, отмечая, что эта наглая девица невозможно хороша в эту минуту и наверняка могла бы соблазнить своими прелестями любого. Стремительно плотские желания завладели его сознанием, и Кристиан напрягся, внушая себе, что он непростой смертный. Его не может соблазнить какая-то там юная девица, хотя и невероятно смазливая. Нет, он не позволит, как утром околдовать его. Он не желает ее как женщину. Именно это начал внушать себе молодой человек, пока его лихорадочный взор метался по обнаженным прелестям девушки, которая безрезультатно пыталась прикрыться от него обрывками платья. Уже через секунду Слава проворно дернула покрывало на его кровати и, наконец, ей удалось скрыть свои обнаженные ноги и грудь от его жадного горящего взора. Только после этого хаотичные сладострастные мысли Кристиана остановились и его разум взял верх над его существом. Фон Ремберг осознал, что ему надо немедленно идти. Иначе он опоздает к Верховному, к которому он должен был отправиться еще полчаса назад. Но из-за этой девицы он был вынужден опять вести себя до крайности глупо, и устраивать всю эту трагикомедию.