Грэйс

– Хорошо, объясню по-другому. Вы в любом случае менее авторитетный свидетель, нежели любой из тех, что уже был.

– Я простолюдинка, – утвердила Голди, на что Саттон кивнул, – и женщина, – добавила она.

– В точку, – не стал растягивать лорд адвокат, – Поэтому мне необходимо знать, терра Баф, есть ли в Вашей биографии что-то, что могло бы очернить Вас… или показаться подозрительным милордам советникам присяжным?

Сделав большой глоток свежезаваренного кофе с молоком и сахаром, который и в сравнении не шёл с тем, что Голди пила дома, она зажмурилась и просмаковав его, наконец, задумалась над вопросом.

– Так Вам есть, что рассказать мне? – прервал кофейную идиллию Саттон.

Ещё немного подумав, Голди уверенно ответила:

– Да.

Глава 2

Утро судебного заседания наступило почти через неделю. Лорда Дормера уже погрузили в стазис.

Во избежание несчастного случая, о новой свидетельнице заявлений делать не стали, сообщив о ней в последний момент – накануне судебного заседания.

В здание совета с самого утра лениво подтягивались лорды, которые весело общались, обнимались, расшаркивались друг перед другом и в целом никак не походили на людей, которые пришли завершить судебный процесс с серьёзнейшими обвинениями и последствиями.

Голди, которая вот уже неделю ночами спала, хоть и не спокойно – сидела в каком-то кабинете вместе с Саттоном и Шериданом и пыталась создать видимость, что её не колотит от страха, и теперь имела серьёзные сомнения насчёт верности своего решения. Одетая в строгое чёрное платье, с полностью убранными в пучок волосами, она больше походила на ученицу старших классов.

– Не волнуйтесь, терра Баф. Главное помните: старайтесь не пререкаться ни с обвинителем, ни с присяжными заседателями, как бы сильно этого Вам не хотелось, – давал последние наставления Саттон.

Голди предполагала, что вместо судебного процесса будет тщательно отрепетированный спектакль, а само дело будет сфабриковано, однако реальность превзошла все ожидания. Весь зал совета был… единым и непобедимым. Все лорды заседатели любезно, но агрессивно пытались задавить единственного изгоя в общественном пруду – Саттона. Тот, надо отдать ему должное, с нечитаемым каменным лицом продолжал гнуть свою линию:

– Милорды советники-присяжные, прошу Вас ознакомиться с отчётом специалиста из Ворштратта. В котором он по результатам своих многолетних исследований, приходит к выводу о том, что светлая магия, вне зависимости от её количественной и качественной характеристик не приемлет насильственного изъятия и физически неспособна к принудительному отчуждению. А, как всем нам известно, драконья магия – магия света.

– Господин Саттон, следует ли понимать, что Вы подвергаете сомнению работу Вашего коллеги Эндрю Барелла, заключившего на месте преступления магический фон Аарона Дормера и драконьей магии?

– Я лишь говорю о том, что данное заключение требует доработки и привлечения альтернативных специалистов. Кроме того, для принятия решения по данным господина Барелла, нужен хотя бы один прецедент, которого на сегодняшний день не существует, в отличие от многочисленных исследований, однозначно дающих понять, что созерцательная природа света не позволяет ему изымать магию живого существа.

– Достаточно, Саттон, – прервал обвинитель, – Вы полагаетесь на исследования какого-то сомнительного заграничного специалиста, совершенно не принимая в расчет исследования собственных коллег, которые, к слову, ничуть не хуже. Доказательства косвенные. Лорд Дормер не был лично исследован Вашим специалистом.

– Принято, – согласно кивнул милорд старший советник и, по совместительству, судья Уолш.

– Я вызываю на допрос в качестве свидетеля терру Голди Баф, – снова с нечитаемым лицом продолжил Саттон.

Голди, у которой от страха и волнения взмокла спина и похолодели руки, очень неуверенно прошла к трибуне.

Саттон ободряюще улыбнулся и начал допрос.

– Представьтесь суду.

– Мена зовут Голди Баф.

– Кем Вы приходитесь лорду Аррону Дормеру?

– Служанкой. Я работала в его особняке каминщицей, – тихо отвечала Голди.

– При каких обстоятельствах была окончена Ваша работа в доме милорда Дормера.

– Он уволил меня за то, что я не успела разжечь камин до его прихода.

– Когда это произошло?

– Это произошло во вторую седмицу вересковика, – медленно отвечала Голди.

– У Вас есть документы о расторжении контракта и расчете?

– Да, вот они, – сказала девушка и протянула папку.

– Всё верно. Девятый день вересковика, – подтвердил Саттон и протянул бумажку старшему советнику, – Что входило в Ваши обязанности, терра Баф?

– Протестую, – громко сказал обвинитель, – Мы уже опросили пятерых слуг. Чем могут помочь показания ещё одной служанки?

– Тем, что она работала непосредственно в жилых помещениях лорда Дормера и имела возможность лично наблюдать его посещения домашнего особняка вечером, во временной период совершения преступлений, – спокойно объяснил Саттон.

Несколько мгновений судья Уолш колебался, а затем со скучающим видом ответил:

– Продолжайте.

– Итак, терра Баф, что входило в Ваши обязанности в особняке лорда Дормера?

– Обслуживание и растопка каминов в помещениях хозяйского и гостиного крыла, – ответила Голди.

– Вы должны были топить камин хозяина дома каждый день или в зависимости от его посещений?

– Каждый день, – кивнула девушка, которая потихоньку начала успокаиваться, – Милорд не предупреждал, когда появится дома.

– Можете ли Вы припомнить, как часто лорд Дормер ночевал в особняке в вересковик и себлей? – продолжал допрос Саттон.

– Каждый день, – не задумываясь отвечала Голди.

– К какому времени камин в хозяйских жилых помещениях должен был быть растоплен в вересковик и себлей?

– К девяти вечера, чтобы за час он успел прогреться, – всё увереннее отвечала Голди.

– Значит Вы лично заставали хозяина вечером в эти месяцы?

– Да.

– И именно поэтому Вы были уволены?

– Нет. В тот вечер милорд Дормер был особенно огорчён чем-то и вспылил, – немного сымпровизировала Голди и услышала, как по огромному залу заседаний совета пошёл снисходительный шепоток.

– Протестую, – снова вмешался обвинитель. – Назовите Ваше полное имя, данное Вам при рождении, – приказал он.