Королева мегаполиса

– Ничего ты мне не сделал, – тихим злым голосом сказала я. – Так что можешь идти по своим делам со спокойной совестью.

– Да что с тобой? Ты, что обиделась? Так я же тебя и пальцем не тронул, ты что?

– Вау! Если твой принц послал тебя в известном направлении – принцесса что же, должна прыгать до неба?

– Никуда я тебя не посылал. Я просто решил, что надо вовремя остановиться.

– Кому?

– Мне.

– А как же теперь я? – спросила я, чувствуя, что на глаза навертываются слезы.

– Прости, глупо все получилось, – произнес он.

– Ах, прости… большущее тебе спасибо за вежливое обращение с барышней!

– Ты чего злишься-то?

– Я злюсь?! Я – злюсь?! Господи, да что мне злиться-то?! Все ведь так прекрасно!

Я выпалила все это и отчалила. На этот раз Богдан не догнал меня, сколько я не ждала.

Потом я ехала домой в электричке и смотрела в окно. По щекам слезы текли как у дуры.

В общем, с того самого дня завертелась, закружилась моя жизнь и понеслась как скорый поезд, но не вверх, вниз или вперед, а куда-то вбок и зигзагами…

Но все это случилось уже потом, а в тот вечер я шла по улице к себе домой и обливалась слезами.

Странно, но наша улица была в тот вечер абсолютно пуста, никто по ней не ходил, словно бы начался какой-нибудь комендантский час или стояла глубокая ночь. Но не было ещё и десяти, да и окна домов светились человеческим присутствием. Но они не могли заполнить ту пустоту, которая образовалась во мне. Я была как выжатый я лимон и больше ничего. Я была как увядшая роза, потерявшая всю свою привлекательность в тот миг, когда завял ее последний лепесток. Впрочем, я и в незавядшем состоянии далеко не была розой. Так, репейник или что-то в этом роде. Просто репейник почувствовал себя розой на какое-то мгновение, вот и всё. Не перестав быть все тем же, чем и был.

И тут ощущение пустоты лопнуло: из подземного перехода, разрушив всю картину мистически опустевшего города, вышла молодая парочка, не прекращающая целоваться.

«Глупенькие, зачем они занимаются всей этой мелочевкой, – подумала я, – им бы надо пользоваться моментом безлюдья и как следует совокупиться!»

А потом я лежала на кровати, обняв подушку, и продолжая громко плакать. Благо, что никто не мог помешать мне выреветься. Боль, насквозь пронзающая сердце, рвалась наружу, сжимая железными тисками внутренности. Голова раскалывалась пополам, глаза болели от слез, которые обжигали лицо и никак не хотели останавливаться. Эмоции душили меня, разрывали на части душу.

– Во имя чего эта моя внезапно свалившаяся на меня любовь? – шептала я. – Какая от нее польза? Она ведь на самом деле никому не нужна! Она может только мучить, не принося никому радости. Во имя чего она меня настигла?! Во имя какой надежды, во имя какой мечты?!

Потом я немного успокоилась, встала и подошла к окну. Окно по случаю невероятной духоты было открыто, и я ощутила, как дрожь у меня прошла по всему телу: так захотелось перелезть через подоконник – и вниз, вниз, вниз…

Однако испугалась, дура, не смогла решиться.

От страха все во мне занемело, даже мозги.

Стояла как кол и пялилась на небо, на этот ночной хаос звезд, совершенно ко мне равнодушных. Впрочем, и я им отвечала тем же.

И тут странный покой одолел меня. Будто меня отключили от реальности. Повернула башку в комнату, увидела компьютер, подошла к нему и включила процессор. Пока компьютер включался, я стояла и думала: почему в жизни «GAME OVER» имеется, а «RESTART» нет? Почему жизнь – не очередная компьютерная игра? А то нажала бы на кнопочку «RESTART» и попыталась все пройти заново и другим путем. Однако нельзя. Приходится писать сразу же всё в чистовик. Потому что черновиками пользоваться в игре под названием Реальная Жизнь не разрешено.

А потом потекли однообразные серые дни.

Я ждала, что он позвонит: я ведь дала ему свой телефон. А он не звонил. Я ждала. А он опять не звонил. А я ждала…

До последнего надеялась, что он все-таки позвонит…

Но он так и не позвонил.

Что такое трагедия? Это когда одинокий человек сидит в пустой комнате у молчащего телефона.

Если телефон молчит – это меня!

Если телефон не звонит – это мне.

Нет, нет на всем белом свете звука громче, чем молчание телефона.

День сменился другим днем, неделя сменилась неделей…

Я все еще любила его, я любила героя моих детских снов, который внезапно явился мне наяву. А как еще я могла поступить?

И вот теперь мой герой исчез, а я осталась одна. Одна в этом сне. И никто не может мне подсказать, где же выход из него, как мне проснуться…

Я хочу умереть.

Я хочу к нему.

Я хочу, чтобы все знали, как мне плохо и плакали вместе со мной. Но никто не знает и, конечно же, не собирается плакать.

Так думала я день напролет.

А еще мне хотелось кричать.

Но я не кричала.

Конечно, можно, конечно, кричать обо всем этом на каждом углу. Можно рыдать во весь голос на самом оживленном перекрестке этого мира, чтобы все слышали и видели КАК мне плохо. Но в глубине души я отчетливо понимала, что никакого прока от этого не будет, что никто не услышит этот мой отчаянный крик боли, ненависти и полной безнадеги. А ведь мне действительно было плохо! О, как мне было плохо! Честно-честно…

Черная дыра его отсутствия засосала все. Цветущие сады превратились в мертвую пустыню. Ухоженная клумба вмиг заросла сорняками. Источник, снабжавший водой целый мир, высох в одно мгновение.

Еще совсем недавно в моей жизни ярко светило солнце, вспыхнув на несколько дивных часов и расцветив все необыкновенными красками.

А потом солнце также внезапно погасло, как и появилось, отчего весь мир погрузился во мрак.

У меня ничего не осталось, никаких ресурсов. Я стала похожа на лопнувший шарик из мультика о Вини-пухе, который Пятачок вручил ослику Иа.

О таких чувствах только в книжках пишут, на деле такого не бывает. Но – ведь было же! И не с кем-нибудь, а – со мной!

Я, конечно же, понимаю, что все это были самые банальные сентиментальные бабские сопли. Но это правда. Было правдой. Я чувствовала, что падаю, падаю, падаю куда-то вниз. Может, я Алиса из сказки Льюиса Кэрролла? Но тогда где мой кролик, пудинг и Чеширский кот? Почему нигде не видно таблички «Съешь меня» или «Выпей меня»? Кто напишет благополучный конец моей истории? Или я так и останусь книгой, в которой кто-то выдрал все последние страницы?

Наступила поздняя осень. Я бродила по паркам, мечтая найти какой-нибудь пруд, чтобы утопиться. Хорошо, когда пруд глубокий и в нем свинцово-серая вода, и в воде такие же серые облака, как и наверху. А еще лучше найти омут. Несколько смелых шагов – и холодная вода уже никому ничего не расскажет. Эх, вот бы взять и решиться бы только на эти пять-шесть шагов, пробить отражение серого неба и исчезнуть в пустоте… Но никаких озер на сто миль вокруг. Одни пруды по колено.