Арена смерти

«Будьте вы все прокляты! – произнес он про себя в сердцах. – Когда вам нужно было, чтобы мы были в готовности номер раз проливать по вашей гребанной прихоти кровь или жрать по полной программе еще какое-нибудь дерьмо, вы были куда как любезнее. Чего только не делали и не говорили. А теперь, когда профукали все, что только можно, выбрасываете на помойку? Ну, уж нет, не на того напали. Не знаю как другие, но я стреляться не стану и в киллеры не пойду. Да и слово какое-то дурацкое придумали – киллер. Называли бы, как и есть на самом деле – душегубы – так и романтики во всем этом было бы поменьше. Киллер, дилер, рокер, брокер. Спекулянт, бандюга да шарлатан – вот и весь сказ. Как ты дерьмо не назови, оно от этого разве меньше воняет?»

Бык усмехнулся, достал сигарету, закурил и немного успокоился. Он редко терял над собой контроль. Да и кому было кму жаловаться и на кого? Он сам много лет назад подписал бумагу, которая навсегда затыкала ему рот. Конечно, он не был младенцем, поэтому прекрасно понимал, что возмущаться и протестовать просто глупо. Никого он уже не интересовал, его как будто не существовало вовсе. С этого дня о попросту стал для Системы никем.

Впервые за многие годы ему вдруг захотелось напиться, напиться по-настоящему, заглушить эту нестерпимую обиду, нанесенную ему теми, кто так часто посылал его на смерть в далекие и совершенно чужие ему уголки планеты, где он рисковал жизнью, теряя друзей и надежду на то, что кто-нибудь ему все-таки объяснят, ради чего же они все тут дохнут.

Он зашел в первый попавшийся магазин, торгующий спиртным, направился к прилавку, намереваясь купить что-нибудь покрепче, и уже достал было бумажник с деньгами, как замер, задумался на мгновение, затем убрал бумажник обратно и вышел из магазина на улицу. Что-то внутри, какой-то трудносгибаемый стержень предостерег его от срыва.

«Ну и хрен с вами со всеми! – подумал он, – У меня есть я сам и жизнь впереди. Ради этого и буду жить».

Он вышел из магазина, зашел в книжный, накупил кучу всяких интересных книг и отправился домой, в маленькую однокомнатную квартиру, которую ему с трудом удалось получить несколько лет тому назад. Он давно ничего не читал толком, все было некогда. А теперь, когда у него появилось свободное время, он решил отвести, наконец, душу и всласть почитать, лежа на видавшем виды диване под старой лампой.

На следующее утро он поднялся как и всегда рано, одел тренировочный костюм и вышел в прихожую. У зеркала он остановился и посмотрел в свое отражение.

– Ничего, ты еще не так плох, старый пес, чтобы прятать меч в ножны, – сказал он сам себе. – Вот только приду в себя и займусь каким-нибудь нормальным мужским делом…

Бык провел рукой по коротко остриженным волосам, вышел на лестницу и закрыл за собой дверь.

Было еще очень рано – самое время совершить привычную утреннюю пробежку. Бык спустился на лифте на первый этаж, вышел на еще темную в предрассветный час площадку перед дверью на улицу, зевнул, сладко зажмурив глаза, и побежал привычным маршрутом.

Так продолжалось бы еще какое-то время, если бы однажды, едва покинув кабину лифта и намереваясь пуститься в очередной раз бегом по уже знакомым улицам, он не почувствовал, как кто-то неожиданно обхватил его шею сзади предплечьем, приставил к затылку что-то твердое и прохладное и произнес тихо и властно:

– Затихни и не рыпайся.

Не успел Бык сориентироваться и что-то предпринять, как его лицо сдавили чем-то мягким и сладко пахнущим. И тут он провалился во тьму, не почувствовав даже, как быстро обмякает его тело в руках незнакомых ему людей.

***

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на полу какой-то незнакомой ему обшарпанной комнаты. Голова у него кружилась, слегка подташнивало. Сквозь пелену, застилающую ему глаза, он увидел прямо напротив своего лица чьи-то ноги в модных дорогих ботинках. Бык тряхнул головой, поднял глаза и встретился взглядом с тучным незнакомцем лет пятидесяти. У незнакомца было умное, надменное лицо, он с интересом глядел на Быка сверху вниз. Бык приподнялся с пола и прислонился спиной к стене. Только тут он понял, что прикован наручниками к батарее парового отопления.

– Ну что, умник, очухался? – произнес незнакомец насмешливо и стал раскачиваться взад и вперед, засунув руки в карманы брюк. – Все-таки для опытного человека было глупо попасться просто так. Надо быть всегда начеку. И не расслабляться.

– Чего тебе нужно? – произнес Бык хрипло.

– Да ничего особенного, – отозвался толстяк и добавил ни с того ни с сего: – Знаешь, я однажды видел в Японии, как рыбаки ловили рыбу.

– А поймали рака? – криво усмехнулся Бык, не понимая, куда это незнакомец гнет и что ему вообще от него нужно.

– Не-а, – отрицательно покачал головой толстяк. – Они ловили именно рыбу и при этом весьма остроумным способом. Знаешь, кого они использовали для этого? Ни за что не угадаешь.

– Птиц, – отозвался Бык и уточнил: – Бакланов.

– Ты и впрямь не так глуп, – стоящий перед ним человек одобрительно покачал головой. – Да, именно бакланов. Эти парни надевали птицам кольцо на шею, чтобы те ловили им рыбу, но не могли ее проглотить. Думаю, что этот способ подойдет и для нас с тобой.

– Какую же рыбу я должен для тебя ловить?

– Ту, что я тебе укажу.

– С чего ты решил, что я буду для тебя вот таким глупым бакланом?

– Потому что я Милорд.

– А я подумал, что у тебя другая кличка, – отозвался Бык. – Урод, например.

Тут лицо толстяка перекосилось от нахлынувшей на него злобы, он занес было ногу, чтобы ударить Быка, но спохватился и не стал этого делать.

– Жаль, что бить тебя нельзя, – произнес толстяк со злостью, смешанной с досадой, – а то бы ты быстро у меня все зубы повыплевывал.

– А почему нельзя? – поинтересовался Бык. – На конкурс красоты хочешь меня выставить?

– Почти угадал, – ухмыльнулся Милорд и, закурив ароматную сигарету, сказал: – Ладно, хватит о ерунде, приступим лучше к нашему общему делу.

– У нас теперь общее дело? – криво усмехнулся Бык. – Что-то я не припомню такого компаньона.

– Мы только что сговорились, ты разве не понял? – толстяк хмыкнул, выпустив колечко дыма.

– Сговорились? – удивился Бык. – О чем это?

– О том, что будешь работать на меня, – Милорд затянулся, выпустил вверх струйку дыма и посмотрел на сигарету. – «Золотое руно». Лучше всех этих ваших сраных «Мальборо». Сто лет назад сделал запас и сейчас продолжаю всем этим наслаждаться. Жаль только, что сигареты теряют аромат от долгого хранения. Ну, так что, подсобишь нам в одном маленьком дельце?

Вопрос толстяка был прост. Да и в голосе его не было ничего угрожающего. Словно бы это была простая человеческая просьба. Но только глаза у спрашивающего были при этом колючие и злые, а тот, к кому эти слова были обращены, был прикован наручниками к трубе, идущей из стены. Так что мирной эту беседу назвать было никак нельзя.

Бык ничего не ответил на вопрос Милорда. А тот подошел к окну, некоторое время смотрел куда-то, потом повернул голову к Быку и произнес:

– Соглашайся, приятель, выбирать тебе всё равно не приходится. В противном случае тебе придется немного полетать. Здесь десятый этаж. Так что времени пожалеть о своей несговорчивости у тебя будет не так уж много.

– Я не боюсь смерти, – произнес Бык спокойно и также спокойно и прямо посмотрел в лицо стоящего рядом с ним толстяка. – Ты наверняка это знаешь, если уж приволок меня сюда.

– Знаю, – кивнул головой Милорд.

– Если уж ты в курсе, кто я такой, то неужели думаешь, что стану лизать тебе задницу? – в голосе Быка была слышна издевка. – В жизни такого не делал. И впредь не стану, – добавил он.

– А почему бы тебе не попробовать? – серьезно предложил Милорд. – Сейчас многие из ваших так и делают.

– Если меня вышвырнули на улицу, то это не значит, что я быстренько перебегу на твою сторону.

– Ну и глупо, – заметил Милорд. – Нынче все поумнели и запросто меняют свои взгляды.

– Я консерватор, – усмехнулся Бык, – и взглядов не меняю. Ты ошибся адресом.

– Ничего, научишься. Даже знаменитый Уинстон Черчилль сначала был у лейбористов, а потом перешел в консерваторы. Почему бы и тебе не последовать примеру этого весьма неглупого человека?

– С какой же это стати?

– Ради дружбы.

– С тобой, что ли?

– Если и не со мной, так с другим кем-нибудь.