– Вы меня представите ей? – быстро спросил он, без сожаления расставаясь со своим задумчивым видом.
– Сколько угодно! Подойду сейчас к ней, попрошу разрешения – и пожалуйте! Кстати, вы чем занимаетесь?
– Отец у меня купец, мануфактурщик. А что?..
– Да ничего. Ну, сидите тут и ждите…
IV
Я приблизился к венгеркам, снял перед ними почтительно шляпу и сказал по-немецки:
– Тысячу извинений! Простите мою навязчивость и то, что я, не будучи знаком, обращаюсь к вам… Но узнать мне больше не у кого – эти итальянцы так бестолковы. Не знаете ли вы – сколько времени идет отсюда письмо до Будапешта?
– Двое суток, – приветливо сказала старуха.
– А у вас есть знакомые в Будапеште?
– О, да… Кое-кто.
– Гезу Матаки знаете?
– Гезу?! О, Боже! Да мы большие приятели. Ну, как он… все там же живет?
– Там. Значит, вы и семью Панони знаете?
– Ну, как же! Вообще… Гм… А я, сударыня, должен вас кое за что пожурить…
– Меня? – удивилась молоденькая венгерка.
– Да-с, вас. Можно человека ранить, но зачем насмерть, а?
– Что вы такое говорите!
– Видите вы вон того русского, который там в углу сидит. Красивый такой…
– Ну, разве он красивый?
– Сударыня! Один из первых красавцев восточной России. Прозван «Тополь Великороссии»! Сотни русских девушек и женщин сходят по нем с ума. И что же! Этот счастливчик сидит сейчас угрюмый, как вурдалак, завядший, как розовый куст в засуху. Видите! Сидит и глаз с вас не сводит!
Венгерка смущенно усмехнулась.
– Я… ему нравлюсь?
– Вы? Да у него сейчас вся жизнь в глазах, которыми он на вас смотрит. Нашел где-то портрет королевы Марии-Антуанетты и носит его на своей груди, осыпая поцелуями и вздыхая над ним…
– Почему же… Марии-Антуанетты?..