Подходцев и двое других

– Ты всегда так плоско остришь?

– Только для тебя. Кесарево кесарю, как говорил Громов.

– Громовские шутки были во сто раз умнее.

Из полураскрытых по случаю жары дверей послышался голос:

– Раньше вы мне таких приятных вещей не говорили.

– Громушка, милый!! Пришел! Вспомнил о нас?!

– Можете же себе представить, как я вас люблю, если даже радости медового месяца не удержали меня около обожаемой жены.

И столько тоски слышалось в этой легкомысленной фразе, что сердца обоих друзей болезненно сжались.

– А жена твоя, как… – стараясь быть светским, спросил неуклюжий Клинков. – Здорова? Хорошо себя чувствует?

Громов отвечал самым серьезным тоном:

– Благодарствуйте, недурно. Кланялась вам. Может быть, навестите нас?

– Почтем за честь, – вежливо отвечал Подходцев. – Да некогда все, дела, знаете…

– Скажите! А вы чем сейчас заняты?

– Открыл богатое месторождение меди.

– Что вы говорите? Где? Далеко?

– Совсем близко. В голове у Клинкова.

– И много добываешь?

– Не очень. Место сырое, к сожалению. Водянка головы начинается.

Все трое, как воробьи, забывшие о еще громыхающем вдали громе, повеселели и зачирикали, запрыгали по веткам, но новый удар грома, еще более грозный, раздался в этот момент…

Выразился он в довольно тихом стуке в дверь, стуке, в первый момент даже не услышанном за общим смехом.

Так и первое отдаленное погромыхивание грома почти не достигает уха, а потом вдруг усиливается, растет, растет…

– Можно войти?

– Кого там черти принесли?! Войдите!

Небольшого роста, рыжеватый человек с лисьей физиономией, одетый в рыжее платье, с оранжевым галстуком и в ботинках с рыжим верхом вошел в комнату.

Освещенный ярким светом камина, приблизился к трем друзьям и заискивающе сказал:

– Кто здесь Клинков?

– А! Вы, право, можете выбрать по своему вкусу, – с досадой заметил Клинков. – Мы здесь все одинаковые.

– Нет, – не обращая внимания на тон, возразил незнакомец, – может быть, вы все и были одинаковые, но с этого момента один из вас будет резко отличаться от других.

– Кто? – отрывисто спросил Подходцев.

– Господин Клинков.

– Послушайте, – угрюмо пробормотал Подходцев, – если с ним случится что-либо плохое – я вас испорчу; мне теперь все равно…

– Плохое? Что вы… Господин Клинков! Я поверенный вашего покойного отца… Он вчера скончался и оставил вам (гром все усиливался, крепчал и вдруг обрушился самым оглушительным образом), как единственному наследнику, два дома и около трехсот тысяч процентными бумагами!!! Я рад, что имел честь первый поздравить вас.

– Вы меня поздравляете? – странным тоном спросил Клинков.

– Да! Конечно. Вы сейчас богатый наследник.

– А знаете, я даже рад, что отец умер…

– Клинков! – укоризненно вскричал Громов.

– Рад за него, что он умер. По крайней мере, ему не придется иметь с вами дела…

Он ушел в угол и долго простоял там, лицом к стене. Отошел. Спросил глухо:

– Вспоминал меня перед смертью?

– Да. Говорил, что был неправ по отношению к вам. Еще раз – приношу мои искренние поздравления…

– Мне очень жаль… – промямлил Клинков.

– Чего?..

Клинков подумал и сказал искренним тоном:

– Что не вы умерли вместо него. Ступайте! Заходите завтра. Сейчас мне не до вас. У меня – Громов. Ясно? Прямо и налево!

Глава 20.

Гибель Клинкова.

Последняя шалость

Рыжий, похожий на лисицу человек, не смущаясь резким тоном Клинкова, заулыбался, завертелся и, изгибаясь хребтом, сказал медовым голосом:

– О, конечно! Я понимаю. Господи! Улетучусь, как дым. Но, вы простите, – передо мной, как перед духовником, стесняться нечего: может быть, вам сейчас нужны деньги?

– Как деньги? Сейчас? Можете дать? – недоверчиво спросил Клинков.