Рывок в неизбежность. Записки младшего лейтенанта милиции. Таёжная повесть

Один из нашей группы возился у воды с моторкой, шестой член нашей команды, не входящий в инспекционную бригаду, отвечающий только за транспорт, ну и так по мелочам.

Надо сказать, что правый берег у Лены гранитный, высоченный, левый наоборот – пологий и по обоим берегам буйной жизнью фонтанировала тайга.

Стояла тишина – ушам больно. И вдруг как заревёт пара застоявшихся движков лодки – я даже подпрыгнул, будто ошпарило!

– Ни чё себе, блин! Ну и акустика!.. – ошарашено улыбался я, маскируя испуг. Мужики ржанули малость, на что Сафонов сказал:

– Хватит вам ржать, мерины гортоповские. Чё Сеня, готов чё ли? А то время!.. – прокричал вниз Сафонов.

– Да щас… Скоро ужо… – пришёл ответ от воды.

Через некоторое время показалась голова Сени из-под обрыва с измазанным мазутом лицом, точно из земли проклюнувшаяся:

– Всё! Карета подана! Просю… И скрывшись из вида, Семён затопал по ступеням лестницы, сбегая вниз к реке.

Мы спустились к воде, погрузились под командой старшего, уселись.

– Ну, обвёл всех глазами егерь, всё что ли? Тогда отчаливай!

Вай – вай – ай – ай – подхватило долгое, раскатистое эхо. Моторы набрали обороты, и мы тронулись. Плыли весь день без передыха. Перекусывали прямо в лодке, на полном ходу. Правда, ход у этой посудины был, мягко говоря, черепаший.

Но поскольку шли мы по течению, скорость казалась добротной. На вёслах мне доводилось немного передвигаться, но это было каких – то пару раз на рыбалке, но так что бы до полусуток к ряду – никогда.

А между тем путь наш продолжался. Величавая Лена была норовистая река, своенравная, глубокая, с мощным течением. Высокие берега её короновала ВЕЛИКАЯ, НЕПРОХОДИМАЯ ТАЙГА. Все двенадцать часов хода – тайга по обоим берегам!.. Красотища необыкновенная. Воздух – чистейший. И по всему пути – ни души!

– А чего это людей-то не видать?, – Спросил я бодрясь, но «бодрость» эта моя получилась какая-то… квашенная.

– Мало-мало тайга – промолвил якут густым баском.

– Здесь хорошо думается, успокаивающе проговорил егерь. – А люди, что ж и люди будут. Поспеется.

– Ладно тебе горевать! – Проскрипел борода-охотник (прозвище было такое у Паши охотника).

– Присаживайся сюда, составь компашку в картишки.

– Ну, разве что, поддержать компанию, – согласился я и увлёкся на некоторое время нехитрой игрой. Играя, я думал: – Странно, работаю вот вроде в милиции, но, не милиционер, музыкант при отделении, но не играю, а невесть куда плыву – еду, в командировку! Чёрте что! И так думая, стал не заметно для себя кимарить…

– Ну, ты чё, блин! Чё ты подкидываешь – то? Мухлюешь?! – возмущается Горбуненко, насупившийся, молчаливый лесничий. Борода ему на это возражает:

– Да какой там, малой-то наш – спит… Кто-то уж и запел тихохонько-«баю-бай…»

Сафонов цыкнул на певуна:

– Ну, чё вы, ё моё! Пущай паря спит! Здоровья добирает! Неожиданный вопль, приводит меня в норму! Кричал Мишка якут :

– Вона, видишь мало – мало? Хозяина!..

Я спросонья не сразу понял – какой такой хозяин?

– Где, какой хозяин? – обернулся я к якуту.

Мишка тыкал пальцем куда-то вверх

– Вона, во – о – она, твоя видит? – Шептал он мне на ухо. – Лютая зверя! Ух, лютая…

Я пригляделся – Да нет, ни чё не вижу…

Сафонов тычет в бок биноклем – На, вот, глянь. Экзотика. Я навёл резкость в указанном направлении, – Точно! Вижу!!! – Вскричал я.

– Да это, братцы, похоже, медведица… Ну, да, вон и малыши, двое, передавая бинокль обратно егерю, восхищался я.

– Кормятся, – ответил Сафонов.

Борода добавил – Сейчас для них еды – ешь, не хочу! Пусть себе пасутся.

Дальше шли без особых приключений. Все, видно было, подустали, разомлели на жаре… Слава Богу, день к вечеру катился.

– Ну, подал голос Сафонов, скоро причаливаем.

Ну, наконец – то, подумал я. И зря.

Потому как это была лишь часть нашего длинного пути.

– Дальше-то на чём? – поинтересовался я. Никто мне почему-то не отвечал – заняты были люди разгрузкой и прочей работой.

Я, естественно, тоже принимал в этом посильное участие.

Семен, получив установку Сафонова – ждать на запасной точке, загрохотав движками, скрылся из виду в синей речной дымке.

– Чё молчите – то? – не отставал я.

– До Глухой только один транспорт – вертушка, – выдохнул хрипло «борода». – Чё, сдрейфил?!

Кто-то гикнул – хохотнул…

– Да чё вы блин, всё ржёте и ржёте? Летал я уже! – оправдывался почему – то я.

А летать мне доводилось лишь трижды, и то на тушках сто четвёртых, а вот на вертолётах – никогда.

– А где ему здесь садиться – то? – не унимался я.

– Мало-мало пешкодрал надо. Не далёко – вёрст десятя наверно будет – молвил шутейно якут. Мужики опять ощерились – ржанули.

– Ладно вам, будет, – одёрнул мужиков старший, и продолжил через паузу – Не боись, – успокаивал он. – Во – он туда поднимемся, там площадка есть.

– Да нормально, – поддержал «борода».

Когда всё было поновой упаковано мы, распределив между собою весь груз, тронулись к вертолётной площадке.