К своей звезде

Волков взял поданные Новиковым погоны и кивнул Горелову. Руслан снова посмотрел по сторонам. Даже улыбка не могла погасить растерянности на его лице, она казалась вымученно-виноватой. И летчики вдруг засмеялись, захлопали в ладоши. Командир вручил погоны и обнял Руслана.

– Расти до генерала, – сказал он от души.

И Ефимов за этот жест простил Волкова. Ведь, конечно же, он сам спровоцировал его на грубость.

– На этом закончим, – подвел черту Волков. – Все свободны.

Офицеры задвигали стульями, начали шумно поздравлять Руслана. Волков достал сигареты, открыл окно и только тогда щелкнул зажигалкой.

Достал свою трубку и Чиж.

– Вы, кажется, были на Севере, Павел Иванович? – Волков подал ему зажигалку.

– Если разрешишь, полечу с передовой командой. – Чиж не сомневался, что так оно и будет. Уж где-где, а там его опыт – на вес золота. Но Волков как-то странно отвел взгляд.

– С вашим-то здоровьем?

Чиж опешил:

– Здоровьем?

– Потом только и будет разговоров, что я не чуткий командир. Вот рассказать ребятам о Севере – другое дело. Подумайте, выберем время, поговорим.

Он стряхнул за окно пепел и, зажав сигарету в губах, начал убирать со стола бумаги. Ефимову показалось, что у Чижа в глазах что-то погасло. Странно посмотрел на командира и замполит. «Нет, все-таки Волков дуб», – подумал Ефимов раздраженно и подошел к Чижу.

– Павел Иванович, там Юлька вас ищет. – Ефимов видел, как она уже дважды заглядывала в класс. А теперь появилась у распахнутого окна.

Взглянув на отца, она сразу догадалась – что-то произошло.

– Папа! Автобус уходит. – Юля ждала ответа.

– Иди, я следующим, – Чиж пытался улыбнуться, но улыбка никак не складывалась.

– Ты что? – насторожилась она.

– Я? – бодро переспросил Чиж. – Ничего.

– Я тоже следующим поеду, – сказала Юля и демонстративно отошла от окна.

– Во характер, – кивнул в ее сторону Чиж. – Тягачом не сдвинешь, если что решит. Иди, Федя, ты еще не переоделся. Иди, тебя ждут.

Он подтолкнул Ефимова и тоже пошел к выходу.

Ефимову казалось, что он все делает спокойно, что никто даже не замечает, как рвется его душа туда, где его с нетерпением ждут. Упругий душ, свежее белье, свободная повседневная форма – как это хорошо после спецодежды. Но время! Оно идет! И она скоро уедет! Все. Пуговицы потом! У проходной его ждет «Жигуленок» приятеля, с которым их в лейтенантские годы свела судьба в одной комнате холостяцкого общежития. Ныне Коля Большов отец семейства, послужил за границей, в результате приобрел легковой автомобиль, швейцарский хронометр и какую-то сверхмощную аппаратуру, состоящую из магнитофона, проигрывателя, усилителя и акустической стереосистемы. Всем этим Большов чрезвычайно гордился и мог часами рассказывать о машине, о дисках и новых записях.

Сегодня Волков похвалил его за четкое обеспечение посадки, и Большов нуждался в собеседнике. Несмотря на свое железное правило «подвозить только попутчиков», он, не задумываясь, согласился подбросить Ефимова до вокзала. Коле хотелось быть хорошим до конца.

– Чувствуешь, какой движок? – начал он атаковать Ефимова, как только они тронулись с места. – Тянет, что твой МИГ. А почему? Потому что у меня японское электронное зажигание. Считай, десяток лошадей прибавилось. Что поставить? – Большов открыл крышку багажника, там ровным рядком стояли магнитофонные кассеты. – Во, нестареющий Поль Мориа.

Кассету заглотнула узкая щель магнитофона, и салон «Жигулей» наполнился музыкой. Откуда она лилась, Ефимов не мог понять. Динамики Коля хитро замаскировал, и казалось, что музыку излучают даже стекла салона.

– Здорово? – довольный произведенным эффектом, ерзал на сиденье Большов. – Вот построю гараж – вмонтирую телевизор. И вообще… Машина, Федя, любит хозяина. У меня кузов так оштукатурен «мовилем», на всю жизнь хватит…

Сначала Ефимов вслушивался в болтовню Большова, потом понял – рассказчика не волнует, слушают его или нет. Ему просто надо выговориться. Как тому петуху: прокукарекал, а там хоть не рассветай… И Ефимов лишь согласно поддакивал и просил прибавить скорость. Хотя они и так уже шли с большим превышением.

…Конечно же, Нину надо забирать к себе как можно скорее. Квартиру со временем дадут, мебель, посуда всякая – это не проблема, купят. Главное – быть вместе. Детский садик для Ленки найдется. Нина будет работать…

На этом месте его размышления споткнулись. Где будет работать Нина? Инженер-технолог по нефтехимическим процессам, да еще с уклоном программиста ЭВМ. В этом городишке ничего похожего нет.

– С одной стороны, хорошо, что меня не берут, – продолжал Коля Большов, – система посадки здесь остается. А с другой – неплохо бы. Там свои плюсы.

«Эге, что-то я совсем отключился, – Ефимов посмотрел на спидометр. – Через месяц-полтора полк летит на Север. Гарнизон только строится, жить придется в сборно-щитовых, а я о мебели размечтался. Будут железные койки на сказочно мягкой панцирной сетке».

– Мы не слишком гоним? – спросил Ефимов Большова. – Как бы не врезаться.

Большов засмеялся:

– Ну даешь! На самолете за два звука носишься, а тут сотня на спидометре.

– Сравнил! – Ефимова устраивала скорость, хотя на душе вдруг стало неуютно.

Он еще не понимал, что источником тревоги, которая тихо наполняла его, была вовсе не скорость. Пока он отвлеченно фантазировал, в их будущем, рисовалась прямо-таки идеальная картина: счастливые встречи после полетов, трогательные прощания, поцелуи, отпуск у моря. Сейчас он попытался все представить несколько приземленнее, в реальных деталях. И эти представления, как сполохи еще неслышной грозы, настораживали.

У Нины устроенная жизнь, квартира в Ленинграде, любимая работа, семья, в которой она пусть не стопроцентно, но все же счастлива. А что он ей может предложить взамен?

Неустроенный военный городок, где даже воду будут подвозить в бочках, казенную мебель с номерными бирками, а вместо театров, музеев, библиотек – транзисторный приемник. Ну, да это не главное. Главное в другом. Сможет ли он заменить Ленке отца, девочка уже действительно взрослая? Простит ли она матери измену? Это будет неотступно преследовать Нину, будет истязать ее сердце, сушить душу.

Какой же безмерной должна быть сила ее любви, чтобы выстоять, не сломиться, сберечь свое чувство для завтрашнего дня.

Как только они выехали на центральные улицы, их остановил инспектор ГАИ. Представился: старший сержант Дерюгин. Большов выскочил из машины, достал удостоверение.

– Почему нарушаете? – с сознанием силы и безусловной правоты спросил инспектор.

– Я извиняюсь, – торопливо ответил Большов.

– За что ты извиняешься, Коля? – вмешался Ефимов. Ему показалось, что в этот момент они ехали без нарушений.

Большов зыркнул на него с гневом – мол, не вмешивайся.

– Вы на желтый свет ехали.

– Желтый загорелся, когда мы были на перёкрестке, – вновь вмешался Ефимов. – Отпустите нас, Дерюгин. Я на вокзал спешу.

– Я разговариваю с водителем.

Инспектор, как показалось Ефимову, наслаждался данной ему властью.

– Вас просят по-человечески. Военные люди.