Крах

Бывшие коллеги посмотрели друг на друга исподлобья. Наконец, Бергер сказал:

– Если в окрестностях Стокгольма орудует серийный убийца, то долг любого полицейского – остановить его. Мы не знаем, кто эти жертвы, не знаем, почему их убили, мы просто разглядели контуры чего-то более масштабного. Но мы должны узнать правду. И если внутри полиции есть силы, пытающиеся скрыть ее от нас, то остальные, где бы они ни находились, должны сделать все возможное, чтобы эту правду отыскать.

– Силы внутри полиции? Ты серьезно?

– Возможно, речь идет о банальном непрофессионализме со стороны команды Конни Ландина, а может быть, тут что-то другое…

– Не впутывай меня в это, Сэм. Я полицейский, а ты – нет. Если у тебя какие-то подозрения, обратись в соответствующую инстанцию.

– Я просто хотел напомнить тебе старую истину: если мы всегда будем действовать строго по правилам, то ни одного дела не раскроем.

– Было бы желание? Ты это имеешь в виду, Сэм?

– Именно. Просто немного расширь поиск в пространстве и во времени. Тут явно какое-то упущение. И мы должны его найти. Мы ведь верим Ди. И хотим выяснить правду любой ценой. Возможно, нам удастся оказаться в нужном месте и спасти чью-то жизнь в ночь на пятое июня. Через неделю.

Самир поморщился, закрыл все три окна и повернулся к Бергеру.

– Посмотрю в свободное время, – сказал он. – Это может оказаться не быстро. У меня, как и у тебя, маленькие дети.

– Буду тебе бесконечно благодарен, – произнес Бергер, разглядывая вновь появившийся на экране остов автомобиля.

– А пока можешь вернуться к своему особому случаю, – сказал он, показывая на монитор.

– Этот случай и стал особым потому, что он теперь не наш, – засмеялся Самир.

– Да? – без особого интереса сказал Бергер и встал.

– В сгоревшей машине криминалисты нашли две пули.

– Пули?

– Да, от снайперской винтовки с ядром из свинца и стали, – ответил Самир. – Последнее, что я успел увидеть, это то, что криминалисты определили калибр – 7,62.

– Значит, это не было несчастным случаем? – спросил Бергер.

– Ну, если тебя застрелили из снайперской винтовки – это тоже своего рода несчастный случай…

– Кому передали дело?

– Конни Ландину из НОУ, – усмехнулся Самир.

13

Четверг, 1 июня

Бергер сидел на мостках у эллинга в лучах утреннего июньского солнца и просматривал старые заявления об исчезновении людей. С виду – идиллическое летнее утро. Косые лучи слегка поблескивали на почти зеркальной глади Эдсвикена, несколько корабликов пришвартовались у пирса, кто-то рыбачил с лодки, а золотистый замок утопал в солнечном свете. Но для летнего утра было слишком холодно.

Бергер запахнул поплотнее куртку и принялся листать дальше. Оказалось, что заявления о пропаже людей в девяностые оцифрованы, и теперь Бергер искал двух пропавших детей, девочку и мальчика, а также мужчину лет пятидесяти. Оставалось еще много материала, и пока никаких результатов.

То же касалось расширенного поиска, который провел Самир. Конечно, камеры не покрывали все, но если убийца пользовался одной и той же машиной – что само по себе не обязательно – то она не засветилась на двух камерах в нужный промежуток времени в разных частях Стокгольма.

Поэтому настроение у Бергера по идее должно было быть паршивое. Но на самом деле, он не унывал. Да, ни Робин, ни Ангелика Роклунд не перезвонили, но Бергеру с Блум удалось заинтересовать по крайней мере два из отделов полиции, куда НОУ передало дела о пляжных трупах. И теперь местные органы собирались запросить расширенную экспертизу.

К тому же накануне вечером Молли была в приподнятом настроении. Он все лучше и лучше считывал ее эмоции – так было не всегда. Они выехали из эллинга одновременно, каждый на своей в меру экологичной служебной машине, и когда Молли отправлялась в район Эстермальм забрать Мирину у бабушки, он заметил улыбку на губах Блум. Так она улыбалась, когда ее никто не видел.

Эта улыбка означала надежду.

Молли переехала обратно в свою настоящую эстермальмскую квартиру, оставив тайное прибежище на Эульсгатан. После событий прошлого лета ей неприятно было там находиться, и она подумывала продать квартиру. Сэм, в свою очередь, перебрался в свою берлогу на Плуггатан. Оказалось, там можно жить одному и не уходить в запои. К тому же он теперь не один. Не совсем один.

Сэм и Молли сблизились, но в тот момент, когда сближение почти переросло в слияние, разверзся ад. Молли права, обратного пути нет. Никакого «мы» по-прежнему существовать не могло. И все-таки они продолжали вместе работать, растить общего ребенка. Жизнь существовала. Как и фрустрация. И – несмотря ни на что – надежда.

Он приехал в эллинг рано утром, Молли – только что. Поздоровавшись на ходу, она скрылась в своем кабинете. Пора проверить, правильно ли он разглядел. И оправдались ли предполагаемые надежды.

Бергер встал из-за компьютера и проскользнул в домик. Дверь в комнату Блум была открыта, Молли ходила туда-сюда и говорила по телефону, но разобрать, о чем, Сэм не мог. Он наблюдал за ней, завороженный ее энергией. Она положила трубку, шагнула к доске, вернулась с тремя листами бумаги. Бергер слышал, как попадали магниты. Молли разложила бумаги на столе и криво улыбнулась.

Так она улыбалась, когда думала, что ее не видят.

Бергер решил предупредить о своем приходе и затопал нарочито громко. Она подняла взгляд, улыбка ее тут же изменилась.

– Нам предстоит небольшая поездка, – сообщила она.

* * *

Когда они проехали головной магазин «IKEA» в Шерхольмене, Блум оторвалась, наконец, от своих бумаг, и посмотрела на сидящего за рулем Бергера.

– Это Ди, – сказала она.

– С кем ты говорила по телефону? – уточнил Бергер.

Блум кивнула.

– Я позвонила ей вчера вечером, она еще сидела на работе, расследовала это убийство топором.

– Да-да, там мужчину убили ударом топора в голову. Да, я видел фотографию в «Афтонбладет», так себе качество. Но это же никак не связано с нашим делом?

– Нет, конечно. Но я попросила ее посмотреть, не осталось ли у них каких-нибудь заметок, связанных с расследованием пляжных убийств. Оказалось, кое-какие материалы остались, хотя дело передали в местные полицейские управления.

Бергер кивнул. Он знал, что документы, которые, как представлялось, не имели особой ценности для расследования, часто не заносили в протокол.

– Я заметила пробел в текущей работе, – продолжала Блум. – Неужели никто не опрашивал людей по другую сторону.

– Ну, это само по себе затруднительно, – сказал Бергер, обгоняя тяжелый грузовик по левой полосе, зауженной из-за вечных дорожных работ. Раздался устрашающий свист, когда они пронеслись в паре сантиметров от другой машины. Как из потустороннего мира.

– Я имела в виду, по ту сторону воды, – пояснила Блум, придя в себя. – Ди обещала поискать информацию об этом. Сидела, наверное, полночи, и вот утром позвонила. Один из следователей НОУ, последний, Улле Шёблум, не поленился съездить на противоположный берег. Свидетельница говорит, что она слышала тихий звук лодочного мотора.

– Тихий?

– Такой обычно бывает, когда на резиновую лодку крепят электрический мотор.