Крах

Молодой человек стоит на восточном конце Дроттнингхольмсвэген и смотрит, как из гаража здания полиции выезжает патрульный автомобиль. Потом поднимается к парку Крунуберг, карабкается по разветвленным тропинкам, находит нужное место – но скамейка занята. Там сидит женщина. Молодая, значит, долго сидеть не будет. Это не какая-нибудь пенсионерка.

У каждого возраста свое восприятие времени…

Он поспешно сворачивает. В парке много других дорожек. Он научился импровизировать.

Бредя по парку в сторону Паркгатан, он слышит голос внутри себя. От этого голоса ему никак не избавиться. Наверное, он не так и хотел, по крайней мере, пока. Он снова перечитал все листочки на стене, весь текст из разодранного блокнота он знает наизусть.

Необходимо поглотить слова, переработать их, понять, чтобы потом истребить.

«Человеческие жертвы. Что-то должно умереть, чтобы что-то другое продолжило жить. В наши времена тоже приходится все время делать выбор между важными жизнями и неважными. Приходится приносить в жертву одних, чтобы спасти других. Только так можно достичь увеличения срока жизни. Нас слишком много на Земле. Земная поверхность прогибается под тяжестью людей, которых становится все больше, в то время как другие виды исчезают. Сейчас у нас появились возможности продлить жизнь, оградив себя при этом от дряхлости. Тут вопрос не в количестве – кому захочется жить до ста двадцати, если последние сорок лет будут посвящены борьбе с болью? – а в качестве. Мы обладаем способностью обновляться. Постепенно обновляться. Всё, что есть у нас внутри, можно заменить».

Тропинка снова поворачивает и идет круто вверх. Теперь скамейка свободна.

Молодой человек садится. Мысленно разворачивает перед собой карту. Осталась всего пара дней. Структура, ниточки, ложные следы. Фэрингсё. Бьёркё. Мёркё. Следующий логический шаг.

Он читает газеты. В основном местную прессу. Судя по всему, пока ни один журналист не связал три преступления между собой. Что уж говорить о полиции. В мире сейчас столько всего происходит, убийства оказались в тени медийного пространства. Как он и предполагал. Просто разрозненные новости местного масштаба.

Какая разница, на самом деле.

Он торопливо осматривается и натягивает пару почти незаметных одноразовых перчаток, выуженных из кармана. Потом достает флешку и вставляет ее в маленькую просвечивающую трубку, закручивает синюю крышку. Быстро прячет в карман.

Молодой человек снимает перчатки, помещает их в другой карман, а сам сквозь зеленеющие ветки всматривается в большой дом у подножия холма.

Фасад полицейского управления смотрится величественным и грубоватым, настоящее бюрократическое здание. Медно-коричневого, с металлическим отливом цвета. В голове проносится мысль: «Интересно, кто-нибудь из них уловил связь? Кто-нибудь вышел на мой след?»

Но это тоже не так важно.

Не ради этого он здесь.

Он тут ради одного окна.

Молодой человек отыскивает его взглядом, улавливает движение внутри.

«Твое время почти пришло», – думает он.

Над ним опускается темнота. Песчаный пляж. Мгновение. Ненависть. Он такой маленький. Сидит на стуле, на берегу, с завязанными глазами. Скоро будет больно.

Желваки заходили на скулах. Он отмахивается от воспоминаний. Снова светит солнце. Но уже не такое теплое.

Он снова устремляет взгляд к тому окну. Все тело цепенеет. Он смотрит на левую руку.

Она слегка подрагивает.

Не более того.

18

Пятница, 2 июня

По непонятной причине они оказались в одной комнате.

Бергер постепенно перенес сюда свои вещи, а потом и стационарный компьютер установил напротив компьютера Блум, в ее кабинете. Так проще обсуждать дело. Конечно, когда у них нет посетителей.

Но сегодня посетитель есть.

Странно, грубоватый мужской разговор двух полицейских по другую сторону стола заставил Молли Блум задуматься глубже. Как приглушенная музыка, звучащая на заднем плане, эта беседа поглотила весь звуковой мусор. И теперь создалось ощущение, что, наконец, начал вырисовываться смысл всех поисков и размышлений последних дней. По крайней мере, появились первые клочки плодородной земли, на которой могли взойти ростки проведенной мыслительной деятельности.

Блум начала осознавать, что их ролевая игра была именно игрой. И теперь ее можно завершить. Чтобы сосредоточиться непосредственно на деле.

С тех пор, как рядом с насилием и жестокостью она обнаружила заботу и внимание, дело предстало совсем в ином свете.

Робин предоставил Молли все фотографии с трех мест обнаружения трупов. Она потратила немало времени, ища в Интернете снимки пляжей и их окрестностей, как старые, так и новые. Возможно, они что-то упустили. Но пока ничего примечательного она не обнаружила.

Главное – все собранные за последние дни данные указывали на то, что убийца действительно существует. Ну или, по крайней мере, начинает проявляться некий рисунок. Все-таки значительную часть своей профессиональной жизни она посвятила составлению профилей преступников.

Если убийца существовал, он не только принадлежал к типу заботливых злодеев, но также обожал симметрию, порядок, повторяющиеся действия, точность. Если он убивает строго в определенный день каждого месяца и помещает трупы в очень схожие, хотя географически отдаленные друг от друга места, что-то это да значит. Возможно ли на основании трех мест обнаружения спрогнозировать, где будет четвертое? Разве тут дело не в симметричности? Как во времени, так и в пространстве.

На экране перед Молли Блум была развернута карта Стокгольмского лена от Норртелье до Сёдертелье. На карте мигали три точки: Фэрингсё, Бьёркё, Мёркё. Если существует какая-то математическая закономерность, позволяющая обнаружить четвертую точку, то она здесь, на карте. Три точки, где будет четвертая?

Молли начала наугад чертить линии, по-разному соединяющие три точки. Некоторые линии прошли вдоль береговой линии. Самые перспективные сочетания Блум сохранила. В сочетании с прочей информацией эти геометрические фигуры могли приблизить их к разгадке.

Поступили и другие сведения – насколько полезные, пока было не ясно.

Блум наблюдала поверх монитора за оживленным диалогом двух мужчин. Ей казалось, что она заглянула в самое нутро оперативного отдела стокгольмской полиции. В жерле полицейского мира, куда сама Молли Блум никогда не погружалась, по крайней мере, по-настоящему. Она почти сразу перешла в Службу государственной безопасности и начала работать внедренным сотрудником.

А здесь другое. Двое матерых легавых, два поколения, один – бывший начальник другого.

Сэм и Самир. В поисках правды.

Блум показалось, будто резко включили звук. Ее маленький пузырь лопнул, и внутрь ворвались мужские голоса.

– Что касается Норртелье, тут нет большой разницы, – сказал Самир, указывая на монитор Бергера. – От места обнаружения на острове Бьёркё и из соответствующей точки по другую сторону залива все равно ведет та же крупная автомагистраль. Для камер не имеет значения, с какой стороны залива находилась машина.

Бергер кивнул.

– А вот с Сёдертелье ситуация иная, – продолжал Самир. – Если едешь на остров Мёркё – это совсем другая дорога, чем та, что ведет на противоположную сторону пролива. Все указывает на то, что убийца вообще не поехал на Мёркё. Вместо этого он добрался до заповедника, где вы были. Скорее всего, он проезжал через участок 141, возле Ерны. То есть от Е4, на север или на юг. Или по автомагистрали 57, направление на Ерну, Флен, Гнесту.

– Для пятого мая у нас есть довольно точное время, – сказал Бергер. – Убийца привез труп на машине, скорее всего, но не обязательно, свернул на участке 141 за час до четверти третьего, когда Улла Миллрюд услышала звуки лодочного мотора. Уехал он оттуда, вероятно, в промежуток с трех до половины четвертого.

– К сожалению, это ничего не меняет, – покачал головой Самир. – На участке 141 у нас нет камер, а в нужные временные промежутки ни одна машина не засветилась на Е4 и по дороге туда, и по дороге обратно. И на пятьдесят седьмой автомагистрали тоже.

Обогнув стол, Блум присела рядом с мужчинами и взглянула на открытую Самиром карту на мониторе.

– А вот место обнаружения первого трупа, – сказал Самир, словно не замечая присутствия Молли. – Не море, а озеро Меларен. Фэрингсё, муниципалитет Экерё. По другую сторону бухты уже другое муниципальное образование, там рядом гостиничный комплекс «Сандвикс горд» в Ерфэлле. Должно быть, именно оттуда он отправился на резиновой лодке. Там проходит автомобильная дорога, которую мы раньше не рассматривали. Параллельно незастроенной береговой линии там проложен естественный путь, еще одна крупная трасса на Стокгольм, Е18.

– Отлично, – взбодрился Бергер. – И что у нас на Е18?

– Ничего, – ответил Самир.