Тайный импульс

– В общем, как бы ни хотелось следственной группе связать Рейнара со смертью Агнии, у них ничего не получилось. Они не обнаружили никаких доказательств его вины или причастности.

Руна задумчиво протянула:

– Детективам, как и прежде, приходится ориентироваться на старые добрые методы, а именно – наличие мотива и очевидной возможности совершить преступление.

– Так и есть, – согласилась Аданна. – Но у Рейнара не было мотива: по словам его однокурсников, он искренне любил Агнию, и его поведение после знакомства с ней действительно изменилось в лучшую сторону. Следственной группе не удалось установить и очевидную возможность совершения преступления: смерть Агнии произошла на глазах у множества свидетелей, и никто из них не заметил никаких подозрительных действий со стороны Рейнара.

– Таким образом, он оказался чист. – Руна, прищурившись, закусила нижнюю губу. – Детективы нашли убийцу Агнии?

– Нет. – Аданна покачала головой. – Следствие установило, что Агния, вероятно, погибла от самовозгорания, причиной которого стали скрытые паранормальные способности, развившиеся после заражения вирусом КРИМОР.

– Они решили, что она была криптоморфом? – изумилась Руна.

Аданна с растерянным видом развела руками:

– Я удивилась не меньше твоего. Но, согласно заключению следственной группы, среди криптоморфов уже были зафиксированы случаи самонаправленного пирокинеза, поэтому детективы решили остановиться на этой версии: похоже, она не портила им статистику.

Руна потерла переносицу. Дождь постепенно стихал, и можно было возвращаться к машинам без особого риска промокнуть до нитки. Аданна тем временем уже была занята тем, что подкрашивала губы помадой, глядя в маленькое зеркальце.

– Психолог что-нибудь написал о том, как изменился Рейнар после смерти Агнии?

– Он стал еще более нелюдимым, грубым и желчным, – ответила Аданна, убрав помаду в косметичку. – В поведении Рейнара появились выраженные признаки социопатии и мизантропии. Несмотря на это, он с отличием закончил Университет Нивенштадта и поступил на службу в Полицейский Департамент, где после короткой стажировки стал детективом. Он отработал в полиции год, и за это время, не подружившись ни с кем из коллег, раскрыл рекордное количество преступлений. При этом его интересовали дела только одной направленности: по словам психолога, Рейнар словно одержимый брался за расследования убийств, совершенных криптоморфами.

Руна поднялась со скамейки и, прихватив папку, спрятала ее под куртку, чтобы та не промокла под дождем. Аданна, поправив юбку и жакет, продолжала свой рассказ:

– Психолог предположил, что Рейнар сознательно – или подсознательно – винил в смерти Агнии некоего криптоморфа. Именно поэтому он с такой яростью охотился на других убийц-криптоморфов. Успехи Рейнара в полиции привлекли внимание шишек из Департамента Противодействия – в частности, Конрада Острона, с которым Рейнар, будучи детективом полиции, сотрудничал при расследовании одного убийства, совершенного криптоморфом.

– Острон поручился за Эрика, когда тот устраивался на службу в Департамент? – предположила Руна, покидая беседку.

Оказавшись без укрытия, она ощутила капли дождя на лице, и легкие порывы ветра, взметнувшего волосы.

– Все верно, – Аданна подтвердила догадку Руны, направляясь вслед за ней к парковке возле парка. – Рейнар явно впечатлил Острона во время их совместной работы.

Подойдя к своей машине, Руна не смогла сдержать ухмылки:

– Готова поспорить, теперь Острон жалеет, что взял Рейнара на работу.

– О да, – рассмеялась Аданна. – Он, наверное, и поседел из-за этого.

Аданна остановилась возле своей «Шкоды» и, открыв дверь машины, обернулась к Руне. Веселая улыбка исчезла с лица подруги. Серьезным голосом она сказала:

– Надеюсь, эта информация поможет тебе лучше понять напарника.

Руна улыбнулась в ответ:

– Уже помогла. Спасибо, Аданна.

Она села в машину и, достав из куртки папку, бросила ее на сидение рядом. Кивнув на прощание подруге, Руна выехала с парковки. Вначале она собиралась поехать домой, чтобы как следует изучить личное дело Рейнара, но в последний момент передумала. Остановившись на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, она раскрыла папку на первой странице – и выхватила взглядом домашний адрес Рейнара.

Глава 42

Вскрытие тела Тарьи Нурми заняло больше времени, чем ожидал Эрик: Инга Хальсонт с присущей ей дотошностью пыталась докопаться до причины аномального строения левого глаза девушки-криптоморфа.

В конце концов Инга заявила, что ей потребуется провести гистологическое и цитологическое исследование глаза, что займет еще какое-то время, поэтому Эрику больше нет необходимости торчать в морге и мешать Инге работать: он может вернуться в Отдел или поехать домой, а об окончательных результатах вскрытия она сообщит ему в ближайшие дни.

Впрочем, толку от всего этого было уже мало: Тарья Нурми пополнила бесконечную череду криптоморфов с аномальным строением внутренних органов, которые под действием вируса КРИМОР приобрели разнообразные сверхъестественные способности.

В случае Тарьи речь шла о дистанционном воздействии высокой температуры на локализованные участки органов других живых существ – именно так звучало предварительное заключение Инги Хальсонт. Окончательным анализом сверхъестественной способности Тарьи Нурми дальше будут заниматься ученые-криптоморфологи, но Эрик, как правило, почти никогда не интересовался результатом их работы: его дело – ликвидировать опасных криптоморфов, а не заниматься пустопорожними рассуждениями о природе их способностей.

Попрощавшись с Ингой, Эрик решил не возвращаться в Отдел, где в это время корпела над отчетом его напарница: рабочий день подошел к концу, и можно было смело отправляться домой.

* * *

Эрик погасил лампочку на потолке и, усевшись в потертое кресло из «Икеи», уставился на огонь в камине, который служил единственным источником света: жалюзи закрывали окна, поэтому в комнате было темно.

Раскаленные желто-оранжевые всполохи каждый раз напоминали ему о пламени, в котором заживо сгорела Агния, и эти воспоминания вызывали боль, приносившую странное садистическое наслаждение. Вечная, неутихающая, испепеляющая боль служила одновременно наказанием за его грехи – и доказательством того, что его чувства к любимой девушке когда-то были реальностью, а не сном.

Чтобы отвлечься от мыслей про Агнию, Эрик решил подумать о другой девушке, которая совсем недавно внезапно появилась в его жизни. Он не хотел их сравнивать, но все-таки не мог не отметить: если что и объединяло Агнию и Руну, так это невероятное упрямство и желание во что бы то ни стало быть лучшей.

Эрик невольно улыбнулся, когда вспомнил о том, с каким наигранно равнодушной физиономией Руна старательно делала вид, что ее совсем не ранят колкости напарника. Конечно, Эрику следовало немного умерить пыл в желании как можно сильнее задеть и обидеть Руну, но на случай подобных угрызений совести он уже давно приберег оправдание. Эрик вел себя как последняя скотина из лучших побуждений, ведь только так он мог быть уверен, что не причинит Руне большего вреда, чем его обидные слова.

Он прикрыл глаза, наслаждаясь теплом от камина. Перед мысленным взором вставали все недавние разговоры и споры с Руной: он вспоминал ее пытливый взгляд, упрямо нахмуренные брови, сосредоточенное лицо. Он снова поразился решимости, с которой Руна метко застрелила Тарью Нурми… Своим поступком она спасла жизнь Филипа Куверта – человека, в невиновности которого сомневался сам Эрик, хоть и не говорил об этом Руне, чтобы лишний раз не напоминать о неоднозначности ее поступка.

Да, Эрик знал, что был последней сволочью, и всячески поддерживал этот образ среди сотрудников Департамента, но, несмотря на годы отвратительного отношения к коллегам, у него все равно оставались моральные принципы, которые он никогда бы не нарушил. Одним из таких принципов являлось уважительное, скорее даже деликатное отношение к тяжелому моральному выбору, который рано или поздно совершал каждый агент Департамента. Руне Ларк пришлось сделать этот шаг слишком рано – в первые дни работы в Отделе криминальных расследований, и Эрик понимал, насколько трудным для нее оказалось это решение.

Он помнил своего первого застреленного криптоморфа – мальчишку, обладавшего паранормальной способностью управлять стаей голодных бродячих псов, которые по ночам нападали на припозднившихся горожан на темных улицах Нивенштадта. Этот мальчишка до сих пор являлся Эрику во снах. И он знал наверняка, что теперь Руна Ларк обречена видеть перекошенное от злобы лицо Тарьи Нурми всякий раз, когда ей будут сниться кошмары…

Эрик открыл глаза и задумчиво коснулся подбородка. Он вдруг понял, что та решимость, с которой Руна застрелила Тарью, таила в себе еще один неожиданный вывод: его напарница оказалась куда более непростым и опасным человеком, чем он думал еще совсем недавно.

Взгляд Эрика упал на журнальный столик, на котором лежали неоплаченные счета, рекламные букеты и запечатанный конверт. Что ж, настало время его раскрыть.

Внутри конверта оказались свернутый вдвое лист бумаги и еще один конверт – пожелтевшей, меньше размером и плотный на ощупь: судя по всему, внутри него находилась открытка или фотография. Эрик развернул письмо и увидел знакомый, но уже почти забытый почерк мамы:

«Дорогой Эрик!

Я не знаю, читаешь ли ты мои письма, но я в очередной раз пишу тебе, чтобы сказать: мы с Хельгой очень сильно по тебе скучаем. У нас все хорошо. Лето в этом году выдалось необычно теплое и сухое, и это немного странно, ведь живем мы на самом севере страны. Впрочем, говорят, в Нивенштадте как обычно идут дожди…

Недавно я разбирала коробки со старыми вещами – некоторые из них так и остались нераспакованными после переезда. Представляешь, у нас с Хельгой все никак не было времени до них добраться…

В одной коробке среди семейных фотоальбомов и памятных сувениров я обнаружила фотографию, которая, наверное, случайно затесалась среди прочих снимков. С тех пор прошло уже много лет, и я подумала, что тебе будет важно снова ее увидеть. Я решила отправить фотографию вместе с моим…»

Дальше Эрик читать не стал. Он скомкал лист бумаги и швырнул его в камин – точно так же он поступал со всеми письмами от матери и сестры. Пламя вспыхнуло, пожирая весточку из прошлой жизни.

Стиснув челюсти до зубовного скрежета, Эрик раскрыл второй конверт и вытащил оттуда фотографию, при виде которой сердце сжалось от невыносимой боли.

На снимке счастливо улыбались Эрик и Агния: они обнимали друг друга на фоне колеса обозрения в Центральном парке Нивенштадта. Эрик помнил день, когда была сделана эта фотография: середина октября, бабье лето, опавшие листья под ногами, теплый воздух и яркое солнце, которое совсем скоро надолго скроется за пеленой туч…

Эрик познакомился с Агнией незадолго до этого дня – в сентябре, в начале учебного года: она только поступила на первый курс Университета, а Эрику предстояло отучиться еще один год. Ученые и врачи с осторожным оптимизмом рапортовали о том, что последняя волна пандемии КРИМОР действительно стала последней, а это означало, что рестораны, кинотеатры и парки с аттракционами снова могли принимать посетителей без всяких ограничений. Дождавшись ближайшего погожего дня, Эрик пригласил Агнию в Центральный парк, где они весело провели несколько часов, катаясь на аттракционах и поглощая тонны мороженого и попкорна.