Орнамент. Стихи 1978—2020 гг.

Я выучил площадь, припомнить в аду,
я мертвой воды насмотрелся в порту,
я был там закован, с Равенной грустил.
И каждый мой грех там меня отпустил
весёлым и молодым.

«Так ты любила меня…»

Так ты любила меня,
так оплела мои ноги,
что бегу от тебя и бегу
и забыть я тебя боюсь.

Ритуал

Тепло уходит из-под одеяла.
Холодный пол, горячий чай, в окно
неяркий свет, колючее сукно.
Врасплох и это утро нас застало.
Но каждое движенье разрушало
молчание. Уже обречено
беспечным гулом улиц стать оно,
бумажным шорохом и скрежетом вокзала.
День проживу, как будто в забытьи,
знакомый ритуал исполню строго.
Вдохну, коснусь, глотну на полпути
тревоги, сплетен, солнечного сока.
Торопит, ждет, но вовсе без предлога
я встану вдруг, очнувшись посреди.

Из «Стихов, записанных утром»

1.
Продлить бы чтение на протяженность дня
от утренней прохлады до вечерней —
вот маленькая тайна бытия.
Когда и я, как царский виночерпий,
мог пригубить до пира, до начала
скрепленья символов и до перемещенья
теней по циферблату. Слишком мало
и так не к месту мое прошенье.
Сместилось солнце вверх, определилась тень,
но я, я буду к этому стремиться,
под спудом ясности хранить преддверья лень.
А там, там как мой царь распорядится.

3.
По черной лестнице добра и зла,
когда все спят, и нет стесненья воле,
и кофеин подхлестывает мозг,
так двигаться легко, она сама несла
очередным витком. Не все равно ли
вверх, вниз – уже ни зги, уже растаял воск.
С одним привыкшим к логике умом
там, в темной бездне или на вершине,
наощупь двигаться за эхом троекратным,
разочаровываться всякий раз в прямом,
и путать шаг от следствия к причине.
И нет ступеней, что ведут обратно.

9.
…какой-нибудь маленький знак,
нитку в руке, свет на стертом пороге
или особый лица поворот.
Я бы сберег, как последний пятак
за щеку прячет калика в дороге:
вспомнит и судорогой кривится рот.
И соглашусь, и любой из ролей
буду привержен, усвою рисунок,
мысли и речь, как судьбу, затвержу
и предаваться ей буду смелей.
Ну подскажи еще довод, рассудок.
Только-то нитку в кулак и прошу…

10.
Ни бросить взгляд, ни фразу обронить…
И круг забот, и все, что только снится,
уйдет штрихом с волосяную нить,
оставит след на чистовой странице.
На краткий миг, что к жизни ты привит,
когда все смысла ищешь в ней иного,
допущен ты узнать свой алфавит
и выписать своей судьбою слово.
Что ж, каллиграф, ты с делом не знаком?
Да скрой свой вздох: восторги и печали
отметит иероглиф узелком
и непрочитанным останется в скрижали.

12.
От капищ и божниц, от рынка и от книг,
от терпких вечеров, от скорби мировой,
от ветреных пиров, от стягов, от резни
мне чашка белая с полоской золотой.
Мне легкое вино, настой земных цикут,
мне ключевой воды на полный свой глоток.
Закрыть глаза и пить, взахлеб, как дети пьют:
со всеми заодно. За дальний свой итог,
за роскошь запятой, за крик неслышный: бис,
за безоглядный бег, за цены на постой,
за корчи на снегу… О только не сорвись