Новая цивилизационная парадигма

Ч. Дарвин, безусловно, – великий ученый, внесший революционный вклад в развитие биологии, но он отнюдь не претендовал на создание нового мировоззрения и, тем более, цивилизационной парадигмы. Однако, как это бывает со многими научными теориями, его учению суждено было сыграть не предусмотренную ее создателем роль.

Другим великим учением ХIХ-го века был, безусловно, марксизм, превратившись в следующем столетии в реальную силу, перекроившую мир. Гениальный экономический анализ капитализма завершался социально-философским и политологическим прогнозом о неизбежности новой общественно-экономической формации – коммунизма, основным принципом которого является принцип: «От каждого по способности – каждому по потребности». Хотя в этом же веке незадолго до него А.С.Пушкин написал не менее гениальную маленькую (по сравнению с четырехтомным Капиталом) сказку «О старике, старухе и золотой рыбке», в которой показал, что потребности человека бесконечны и могут быть даже абсурдными. Никогда не будет человеку достаточно того, что он имеет. И современное общество массового потребления с его абсурдными предложениями и потребностями еще раз этому доказательство. Но в отличие от Ч. Дарвина, который поставил во главу угла человеческой эволюции ДНК и ее случайное изменение, обеспечивающее особую живучесть, К. Маркс основным фактором социальной и человеческой эволюции считал производительные силы, то есть, по большому счету – орудия труда, технику. Он упростил сущность человека до совокупности общественных отношений, лишив тем самым конкретного человека его собственной, самостоятельной сущности. «Сущность человека, – пишет он в известных Тезисах о Фейербахе, – не абстракт, присущий индивиду, а в своей совокупности, она представляет собой совокупность, ансамбль общественных отношений».

Марксизм, а точнее ленинское его понимание, освободило человечество, от каких бы то ни было социоприродных закономерностей, утвердив в сознании людей мысль о возможном изменении социально-экономического строя. Для этого, согласно марксизму, необходимо лишь обобществить средства производства, так как антагонистические общества зиждились на частной собственности на средства производства. Уродливой формой такого миропонимания явилось учение Мичурина, пытавшегося создавать природных мутантов, яблоню, плодоносящую грушами и наоборот. «Нечего ждать милости от природы! Взять у нее силой – вот наша задача!» – печально известное его выражение. Откуда такая агрессия и ненависть к природе? Возможно, ментальный перенос на природу обиды из-за социальной несправедливости.

Множество трудов написанных по марксизму, целая эпоха советского марксизма-ленинизма, с многими действительно талантливыми авторами, снимает необходимость серьезного анализа этого великого учения, которое, к сожалению, тоже превратили в икону и догму.

Важнейшим мировоззренческим учением ХХ века, не только повлиявшим на умы, но и серьезно изменивший систему ценностей и образ жизни людей, был уже не раз упоминаемый фрейдизм. Влияние З. Фрейда на современную психологию столь велико, что практически она вся отталкивается от теории и практики психоанализа. З. Фрейд внес, безусловно, огромный вклад в развитие теории бессознательного, идея которого разрабатывалась и Э. Гартманом, и А. Шопенгауэром, и другими философами, показав огромную роль бессознательного в поведении человека. Однако и он не избежал участи великих ученых, гипертрофировав роль исследуемого объекта. Речь идет о сексуальной энергии либидо, которой З. Фрейд подменил всю психофизиологическую энергию человека.

Переняв основную идею из физиологии у своего учителя Густава Теодора Фехнера о том, что все живые существа, по сути дела, – термодинамические системы, которые заряжаются и разряжаются, он увидел в сексуальной активности человека практически единственный, во всяком случае, универсальный и главный способ «разрядки», сбрасывания психоэнергетической напряженности. Правда, посредством понятия «сублимация» З. Фрейд пытался указать на разнообразие способов снятия напряжения, но доминирующее значение сексуальной жизни человека все же в его учении осталось. Такое упрощение психофизиологии человека вряд ли допустимо, о чем прекрасно показали труды его последователей, представителей созданной им школы психоанализа Э. Фромма, А. Адлера, К. Хорни и других.

Бессознательное имеет большое значение в жизни человека, познание этих импульсов позволит узнать о человеке многое, но сводить все поведение человека к нему, все же неправильно.

Человечество должно быть благодарно великим ученым Ч. Дарвину, К. Марксу, З. Фрейду, также как и многим другим ученым, за то, что они дали миру, но обожествлять их, превратив в икону, не верно. Сказано: «Не сотвори себе кумира». А мы сотворили. Поэтому обожествили Силу, классовую борьбу, материальные условия выживания, секс, создав цивилизационную парадигму, удушающую человека и человеческое в смертельной звериной хватке.

Это не ново и известно испокон веку. Все мировые религии, пытаясь сохранить любовь и человечность в человеке, проповедовали эти истины. Поэтому ХIX век, век бурного развития науки и техники, так восстал против религии. Развитие капиталистических отношений требовало культивирование Силы, Борьбы и Выживания. Рассмотренные научные теории, принятые огромными массами практически на веру, сами фактически превратились в религии.

Дальнейший анализ предполагает рассмотрение господствующих сегодня в мире цивилизационных парадигм.

Глава 2. Господствущие цивилизационные парадигмы

2.1. Понятие цивилизационная парадигма

Одной из особенностей современной эпохи представляется нарастающая зависимость социальной действительности от господствующего в мире, или, во всяком случае, в ведущих развитых странах, понимания системообразующих целей, смыслов, ценностей, приоритетов общественного развития. Сегодня в специальной литературе прочно закрепился термин «цивилизационная парадигма», выявление содержания которого является необходимой предпосылкой нашего исследования. Слово «парадигма», с греческого означая пример, модель, образец, часто трактуется как совокупность установок, представлений, понятий, смыслов, способ видения мира. С легкой руки американского ученого Томаса Куна понятие «научная парадигма» получило широкое распространение, и стало пониматься как господствующая в науке теория, модель описания действительности.[16 - Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ.2003. 605 с.] Парадигма описывает круг проблем, имеющих смысл и решение, включая и методы решения этих проблем.

Парадигма не только способствует тому или иному описанию мира, но и задает мир, посредством своих символов и элементов. Дословно переводимое как «сверхвзгляд», парадигма создает установку для того, или иного понимания действительности. Она основывается на знании, убеждении, но чаще всего на вере в то или иное положение вещей, которые в свою очередь, естественно, детерминированы другими явлениями, сущность которых необходимо раскрывать для их адекватного понимания.

Некоторые исследователи называют парадигмой модель господствующей ментальности, ментальную модель мира и мироустройства, основанную на общепринятых в данном обществе идеях и понятиях, определяющих его поведение и отношение к миру и к себе. Однако, слово «ментальность», хотя и чрезвычайно модное сегодня, несколько неоднозначно. Имеется в виду, конечно, не индивидуальная, а социальная или общественная ментальность, например этноса. Но все-таки ментальность связана с рационально-сознательной компонентой психики. Можно ли включить бессознательное, в данном случае коллективное, в содержание понятие ментальность? Тогда может лучше назвать парадигмой способ духовного отношения к миру? Во всяком случае, понятие «парадигма» близко понятию «мировоззрение», включающее и миропонимание, и мироощущение, и мировосприятие, вместе с бессознательной ее компонентой.

Одни авторы называют парадигму той или иной культуры ее характером. Другие предпочитают считать ее основной идеей культуры. Однако такие попытки весьма условны, так как не отражают реального взаимоотношения понятий парадигма и культура. К тому же понятие «идея» часто путают с содержанием платоновского понятия «Эйдос». Парадигма возникает в результате функционирования и развития определенной культуры, конкретно исторического способа отношения к окружающему миру, а эйдос культуры представляет собой тот духовный образ, который лежит в ее сновании, то есть сам эту культуру инициирует.

Существуют также различные определения цивилизации. Не вдаваясь в теоретический анализ или, как сегодня модно говорить, «дискурс», отметим, что будем понимать под цивилизацией определенный этап развития культуры. Хотя бы просто потому, что «сивилиус» означает городской. То есть на этапе возникновения городов и связанных с ними реалий наступает эпоха превращения культуры в цивилизацию. Второе понятие, как видим, значительно уже первого по объему. Однако, если вновь обратиться к замечательной книге Оствальда Шпенглера, то увидим, что под цивилизацией он понимает не только этап, но и определенный характер культуры, а именно техногенный и завоевательно-экспансивный. «Цивилизация, – пишет он, – это те самые крайние и искусственные состояния, осуществить которые способен высший вид людей. Они -завершение, они следуют как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием, как умственная старость и окаменевший мировой город за деревней и задушевным детством, являемым над лорикой и готикой. Они – неизбежный конец, и, тем не менее, с внутренней необходимостью к ним всегда приходили».[17 - Шпенгер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука.1993. С.70.] С этим нельзя не согласиться. Но, видимо, определенный этап развития связан и с характером культуры. Более того, мы предлагаем различать также и характеры цивилизаций. В основе определения этого характера на наш взгляд должны лежать ее ценности, определяемые ценностями образа жизни людей, способа их жизнедеятельности, или способа адаптации и, если хотите.

Под словом «цивилизация» понимают определенный конкретно-исторический этап культуры, то есть конкретные временные рамки развития культуры, причем это развитие культуры не обязательно связанно с городом и техникой, как считают некоторые исследователи. Важнее в данном случае подчеркнуть именно характер культуры, потому как в разные эпохи развитие культур имело свои специфические особенности. Например, «осевое время», как назвал К. Ясперс 6—5 век до нашей эры, в котором происходило становление основных цивилизационных стратегий вряд ли можно сравнить с обычным временем развития человечества. Но понятие «цивилизация» трактуется и по-другому. Иногда его противопоставляют варварству и дикости, порой как синоним культуры, точнее для обозначения культурно-исторических типов (А. Тойнби). Порой под цивилизацией понимают завершение, гибель, декаданс культуры. Именно так понимал цивилизацию О. Шпенглер. Мы не будем акцентировать внимание на негативных оттенках слова «цивилизация», рассматривая ее, как уже отмечалось, просто как определенный этап в развитии культуры.

Нас интересует цивилизация как определенный этап в развитии культуры, характер этой цивилизации как способ адаптации к миру. Каким образом выживал человек? На что он поставил в своей эволюции на биологическое, социальное или духовное? Разные авторы отвечают на этот вопрос по-разному. Мы думаем, что и на то, и на другое, и на третье. Но в разной мере. В зависимости от характера цивилизации. Западная цивилизация, после некоторых колебаний «сделала ставку» на силу, на внешнее завоевание. Ницше озвучил библию Нового времени, завет сверхчеловека Заратустры людям, который благополучно ведет нас в Ад нигилизма массового потребления и эксплуатации. Сегодня ее называют тектурой, нектурой (от слов техника, некро – смерть ит. д.).

У человека всего два пути или – во вне, или – во внутрь, к ницшеанскому человеко-Богу или к Бого-человеку, о котором говорила восточная философия и к которому призывала русская религиозная философия в лице Владимира Соловьева.

Лакмусовой бумажкой, определяющей характер цивилизации, выступило отношение человека к удовольствию, как критерий направления цивилизации, программировавшего мозг на то или иное состояние: быть слугой или господином удовольствий, а по большому счету и своей судьбы. Рабская зависимость человека от окружающей природы в первобытном обществе сменилась рабством от людей в эпоху рабовладения, затем превратилось в рабство от гипертрофированной религии, затем – в рабство от науки и техники в Новое время и, наконец, в эпоху капитализма вылилось в рабство от денег. Удовольствие потакало этому, ибо оно и было причиной этого рабства, а точнее зависимость человеческого мозга от этого удовольствия.

Должна когда-нибудь все-таки наступить эпоха власти человека над своими удовольствиями эпоха, которую мы называем эпохой Нового гуманизма. Эпохой свободного творческого человека. И в связи с этим весьма кстати слова Н. Бердяева о смысле творчества, как средства духовного освобождения личности. Воистину гениальное пророчество Гете победа Фауста над Мефистофелем. В этом и есть смысл нового гуманизма – подчинить индивидуальное удовольствие счастью людей, предполагающее понимание человека как существа вечного, не ограниченного рамками лишь своего биологического времени.

Резюмируя, подчеркнем, что цивилизационная парадигма представляет собой определенное мировоззрение, миропонимание и мироописание, детерминирующее собой способ жизнедеятельности, отношения к миру и возникающим в нем проблемам, способ адаптации и адаптирования окружающей среды, способ понимания и решения жизненных проблем. В цивилизационной парадигме, например, Н. Пиминов вычленяет совокупность особых способов и методов решения жизненных парадоксов, выработанных обществом за длительный промежуток времени, которые передаются из поколения в поколение посредством традиций и подражания. Не обязательно парадоксов, ведь не всякая проблема, тем более жизненный вопрос, являются парадоксом, но в целом с таким пониманием можно согласиться.

Как уже подчеркивалось в цивилизационной парадигме важно учитывать не только сознательно-рациональные, но и бессознательно-иррациональные компоненты. Например, кроме ценностей и сверх-ценностей культурной эпохи важно выявить и исследовать доминантные в конкретно-историческое время установки и аттитюды (социальные установки), определившие направление цивилизационного развития.

Интересен акцент О. Шпенглера на различии цивилизаций в зависимости от отношения к таким базовым понятиям культуры, как «становление» и «ставшее», «собственное» и «чужое», «душа» и «тело», «возможность» и «действительность», «Я» и «не-Я», «жизнь» и «смерть». Понятие «жизнь» он связывает с процессом становления, в то время как все ставшее ассоциируется им со смертью. Все чувственное он называет чужим, пришедшим извне, а «Я» своим, собственным. Особое значение у него играет понятие «направление» становления, изменения, которое он ассоциирует с понятие «время». «Если, – пишет он, – давая притом перевес бессознательному над сознательным, обозначить душу как возможность, и, наоборот, мир как действительность, выражения, относительно которых внутреннее чувство не оставляет никакого сомнения, – то жизнь явится тем образом, в котором совершается осуществление возможного. На основании признака направления возможное называется будущим, осуществленное – прошедшим. Само же осуществление, средоточие и смысл жизни мы называем настоящим. «Душа – это то, что подлежит осуществлению, «мир» – осуществленное, «жизнь» – осуществление».[18 - Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука.1993.С.108.] Он разделяет картины мира в зависимости от того, что определяет конкретную культуру – становление или ставшее, направление или протяженность, время или пространство. «Речь идет не об альтернативе, но о шкале бесконечно многих и очень разнообразных возможностей обладать внешним миром в качестве отражения и свидетельства собственного существования, о шкале, крайними ступенями которой являются чисто органическое и чисто механическое мировоззрения (в собственном значении слова: воззрение на мир).[19 - Там же.]

Исходя из этого, О. Шпенглер разделяет культуру на возможную (то есть культуру, как идею существования) и действительную культуру (как тело этой идеи). Он считает, что культура представляет собой воплощение души, основной идеи человеческого существования, но его слова можно понять и иначе. «Душа, – пишет он, – стремится осуществить себя в образе окружающего мира…»[20 - Там же. С.110.]. То есть, окружающий мир, включая природный, является отражением души населяющего ее народа. На самом деле, на наш взгляд, как раз наоборот, душа является отражением окружающего природного и социокультурного мира. В данном случае также действует указанный нами ранее энвайронментальный закон концентрации. Если культура и душа народа взаимно детерминируют свои содержания, то характер природного окружения имеет уже другие закономерности. Окультуренная природа, конечно же, несет отпечаток создающего ее народа. Важным, на наш взгляд, является дифференциация культур на морские и речные, долинные. У речных, долинных народов цивилизации ориентированны на длительность, изменения, время, а у морских – на пространство, протяженность. Это детерминировано характером речных и морских потоков. Река течет в одном направлении и все цивилизации выстраиваются по течению реки, а в море волны постоянно прибиваются к берегу, снимая идею однонаправленности потока. Эти различия не могли не отразиться на характере возникших в этих пространствах цивилизаций. Интересно, что сегодня многие геополитические теории учитывают именно этот параметр – цивилизация моря или суши.

О. Шпенглер, как уже отмечалось, считал, что различие культур объясняется различием характера математик, существовавших в разных странах в разные эпохи. Античная математика знала лишь конечные, малые числа, поэтому античный человек не видел перспективы, горизонта, пространства, распростершегося за пределами его полиса. Западно-европейская математика – математика бесконечности, беспредельного, стала основой многомерной аполоновской культуры. «Таким образом, – пишет он, – античность с внутренней необходимостью постепенно стала культурой малого. Аполлоновская душа стремилась подчинить себе смысл ставшего при помощи принципа обозримого предела; ее „табу“ сочеталось с непосредственной наличностью и близостью чуждого. Что далеко, что невидимо, того и нет. Греки и римляне приносили жертвы богам той местности, где они находились; все остальные ускользали от их кругозора»[21 - Там же. С.145.].

Шпенглер отмечает, что подобно тому, как у древних греков нет слова для обозначения пространства, у них отсутствовало чувство ландшафта, горизонта, дали, а также отечества, распространяющегося на большое пространство и охватывающее большую нацию.

Еще раз подчеркнем, что отмеченные закономерности имеют место, однако лишь как следствия определенного образа жизни греков и характера их цивилизации. Внутреннее и внешнее взаимотерминируют друг друга. Но развитие идет извне вовнутрь, от системы к элементу, а не наоборот. В этом суть выведенного нами закона концентрации, или основного закона энвайронментализма, согласно которому элемент является результатом «конденсации» окружающей среды системы. Система создает элемент посредством концентрации и интериоризации внешнего во внутреннее.

2.2.Парадигмы исторических цивилизаций

Исследование различных цивилизационных парадигм предполагает дифференциацию критериев их идентификации. В самом общем плане можно выделить культурно-цивилизационные и формационные критерии. Хотя следует подчеркнуть, что и формационное деление на практике представляет собой культурно-формационную дифференциацию, так как рассматривает именно западно-европейскую форму и содержание развития общества.

Начнем исследование с парадигмальных основ греко-римской цивилизации. Хотя сразу же следует подчеркнуть условность такого объединения. Конечно же, существовали две самостоятельные цивилизации – греческая и римская, объединение которых может быть правомерным лишь в пространственно-временном измерении, но отнюдь не культурологическом. Что было характерно для греческой культуры? Такие ценности, как свобода, чувство собственного достоинства, противопоставление греков варварам (своего рода зачатки нацизма), понимание силы, прежде всего, как физической мощи, завоевательная стратегия, политеизм, мифологическое сознание, осознание знания одной из высших ценностей, так как истинная свобода достигается посредством знания, внутреннее духовное развитие личности, демократия, право.

Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы», пытаясь разработать методологию познания социокультурных и исторических явлений, предупреждал об ущербности применения методологии естественных наук в сфере истории. «То обстоятельство, – пишет он, – что кроме необходимости причины и следствия – я назову ее логикой пространства, – в жизни существует еще и необходимость судьбы – логика времени, – являющаяся фактом глубочайшей внутренней достоверности, который направляет мифологическое, религиозное и художественное мышление и составляет ядро и суть всей истории в противоположность природе. … Математика и принцип причинности приводят к систематизации явлений по методу природоведения, хронологии и идея судьбы – по методу историческому. Обе системы охватывают весь мир. Только глаз, в котором и через который этот мир получает свое осуществление, в обоих случаях разный».[22 - Шпенглер О. Указ. соч. С.39—40.] И хотя сегодня существует множество книг, посвященных специфике методологии гуманитарных исследований, подчеркивающих статистичность исторических исследований, вводятся новые специфически для гуманитарного исследования категории вроде «хронотопа» и все же, на наш взгляд, О. Шпенглер прав. Все это рассматривается одним и тем же «естественно-научным глазом».

В гуманитарном, социокультурном исследовании господствует естественнонаучный материализм, причем классической, ньютоновской, одномерной эпохи. Не отсюда ли одномерность политического мышления, умножающего слезы матерей, потерявших своих детей в бессмысленной битве за пространство? Насколько правомерно распространение математических, физических, экономических категорий и ценностей на весь социокультурный мир? Не потому ли, что мы отождествили счастье с успехом и богатством, в одном из самых развитых и процветающих городов Европы самое большое количеств самоубийств среди молодежи – 11 тысяч в год! Более тридцати самоубийств в день! Очевидно, что не все в порядке в «Датском королевстве». В России, находящейся в последнее время в числе стран мировых лидеров по этому печальному показателю, тоже не все в порядке в этом отношении. Выход – прежде всего, в исследовании причин происходящего. И опять – ловушка естественнонаучного мышления!

Если верить О. Шпенглеру, у древних греков не было чувства историчности, они были полностью во власти, что называется, пространственной парадигмы. В Греции не только не было обсерваторий, но, более того, во времена Перикла в Афинах народным собранием был принят закон, «угрожавший каждому, распространявшему астрономические теории, тяжелой формой обвинения, эйсангелией».[23 - Шпенглер О. Указ. соч. С.42.] Это было проявлением того, считает О. Шпенглер, что воля античной души стремилась вычеркнуть представление о дали из своего миросозерцания. Чем это могло бы быть вызвано? Существующим типом культуры, то есть способом материального и духовного существования. С одной стороны – города государства – полисы, относительно автономные самодостаточные образования, с другой стороны -рабство, классовое и сословное расслоение, актуализирующее в качестве высшей ценности свободу.

Господство мифологического сознания, не столь отражающее существующий порядок вещей, сколь в символической, фантастической форме выражающее желаемое. Греки не столько хотели знать, что будет, сколько, когда будет то, чего они хотят. Поэтому верили в идею судьбы. Отсюда такое неформальное, можно сказать почти дружеское, общение с богами, от которых зависела их судьба и жизнь. В этом плане мифологически чудоориентированное сознание греков, в какой то мере, напоминает историческое сознание россиян.

Даже в строительстве греки перешли от камня, как строительного материала, которого в Греции всегда было много, к дереву. Согласно О. Шпенглеру грек был человеком, который никогда не становился, а всегда пребывал. То есть для грека идея длительности практически не существовала, у него не было воли к длительности, а значит ко времени. То есть во главу греческой парадигмы была поставлена категория пространства. В противоположность грекам египтяне не признавали идею конечности. «В высшей степени исторично предрасположенная египетская душа, стремящаяся с первобытной страстностью к бесконечному, воспринимала весь свой мир в виде прошедшего и будущего, а настоящее, идентичное с бодрствующим сознанием, казалось ей только узкой границей между двумя неизмеримыми пространствами».[24 - Шпенглер О. Указ. соч. С.44.] По О. Шпенглеру, египетская душа является в высшей степени воплощением заботливости о дали, будущем, что вылилось в выбор ими таких строительных материалов как гранит и базальт, не только для сооружений, но и для исторических документов, высеченных на этих почти вечных материалах.

О. Шпенглер обращает наше внимание также на отношение разных культур к смерти, выраженных в погребальных обрядах. «Египтянин отрицает уничтожаемость. Античный человек утверждает ее всем языком форм своей культуры. Египтяне консервировали даже мумию своей истории, а именно хронологические даты и числа. В то время как, с одной стороны, ничего не сохранилось от досолоновской истории греков, ни одного года, ни одного подлинного имени, никакого определенного события, – что придает единственно известному нам остатку преувеличенное значение, – с другой стороны, мы знаем почти все имена и годы правления египетских царей третьего тысячелетия до Р.Х., а поздние египтяне знали их, конечно, все без исключения».[25 - Шпенглер О. Указ. соч. С.45.]

Греко-римская цивилизация гипертрофировала значимость таких явлений как свобода, слава и власть. Многие античные герои совершали подвиги лишь ради славы, а не для того, что это было им необходимо. Вспомним Ахиллеса, Филиппа и Александра Македонских, Цезаря и многих других. Для них жизнь без подвигов и славы не имела смысла. Видимо, понятие «тщеславие» было им не знакомо. Не многим от нее по характеру отличались Романо-германская и Англо-саксонская культуры, относящиеся, так же как и Греко-римская, к более широкому феномену – западной культуре.

С точки зрения цивилизационных парадигм интересно рассмотрение отмеченного Фридрихом Ницше, а затем дополненного Оствальдом Шпенглером различия между Дионисийской, Аполонической и Фаустовской культурой.

О. Шпенглер противопоставляет аполоническую культуру Древней Греции дионисийской культуре Древнего Рима. Мы, в свою очередь, рассмотрим их взаимоотрицание по гегелевскому закону отрицание отрицания на протяжении всей человеческой истории. Первобытное общество – дионисийская культура, эллинская – аполоническая – римская-дионисийская, средневековая – аполинистическо-фаустовская, Новое время – фаустовская – современный капитализм – фаустовско-дионисийская. Остается открытым вопрос – какой характер культуры ожидает нас в ближайшем будущем? Хотелось бы, чтобы предвидение Гете оказалось пророческим, и победил не Мефистотель.

Дионисийская культура, как радостное, праздничное существование, направленное на удовлетворение человеком своих витальных потребностей получила свое название от имени сына Зевса – Диониса, которого считали богом вина, блаженного экстаза и восторженной любви. Утверждать дионисийское начало – значит преследовать чувственные наслаждения, жить в свое удовольствие. Но кроме этого, он преследуемый бог, страдающий и умирающий. Все, кто идет за ним, вынуждены разделить его судьбу.[26 - См. Вальтер Ф. Отто «Дионис: Миф и культ». // Безумие и его бог. М.:Эннеагон Пресс.2007.] Интересно, что некоторые авторы отмечают особую близость Диониса природе и женщинам. Он мистичен, интуитивен, порой предстает как нежеланная и неспокойная стихия, причина конфликтов и безумия. Часто Дионис олицетворяет женское начало в психике мужчины.

У римлян Дионис выступает в качестве бога Бахуса – бога вина и виноделия, неистовстсва и блаженного освобождения. Дионис – сын Зевса и смертной женщины Семелы, дочери царя Фив Кадма. Согласно мифу, жена Зевса, Гера, из-за ревности, желая навредить Семеле, посоветовала ей попросить Зевса показаться в своем божественном обличии. Семела, ничего не подозревая, взяла с Зевса клятву выполнить данное им обещание. Зевс не мог нарушить клятву и предстал перед Семелой во всем своем божественном величии и тем самым погубил ее, сжег своими молниями. К тому времени Семела была уже в положении, и Зевс изъял ребенка и вынес его в своем бедре. Одно из толкований имени «Дионис» – «хромота Зевса» другое – «Божественная Ниса» (гора, где воспитывался Дионис). Сведенный с ума ревностью коварной Геры, Дионис был очень вспыльчивым и постоянно прибегал к насилию. Порой у него были даже приступы безумия.

Поэтому дионисийская культура, направленная на максимальное удовлетворение материально-чувственных потребностей, чревата различными коллизиями. Человек в ней, мало чем отличаясь от животного, находится во власти желания и удовольствия, которые подобно вину опьяняют его и влекут к безумию. Пушкинская старуха из сказки «О старике, старухе и золотой рыбке» – яркий пример героя дионисийской культуры.

Древнегреческая культура в отличие от «варварской» и римской носит аполонический характер. Здесь на первый план выступают уже не материальные, а духовные ценности. Философия предстает ведущей формой общественного сознания. Конечно, цивилизационной анализ невозможно вести без формационного, который заставляет нас указать, что в рамках древнегреческой культуры были все таки две культуры – культура свободных греков и культура рабов. Но О. Шпенглер об этом умалчивает. Мы пока будем говорить о греческой аполонистической культуре, имея в виду культуру свободных греков. Ведь рабов, по выражению Аристотеля, они считали всего лишь «говорящими орудиями».

В греческой культуре личность и ее свобода имели приоритетное значение. Особенно отличались среди греков спартанцы, походящие больше на римлян. Так, в своих «Законах» Платон, затрудняясь однозначно определить политический строй Спарты, относит его больше к тирании, хотя признает в нем и элементы демократии, и элементы аристократии[27 - См. Платон. Законы. Соч. М.:Мысль. 1972.т.3. С.712.]. Спартанцы освобождались от ремесленческого труда и должны были с оружием в руках защищать родину. Законы не разрешали им обогащаться. Иметь золото и серебро спартанцам было строжайше запрещено, а распоряжение имуществом затруднялось множеством предписаний. Так, Ксенофонт заметил: «К чему же поможет обогащение там, где приобретение доставляет гораздо больше неприятностей, чем удовольствие».[28 - Цит. по Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М.: Прогресс.1987. С. 64.]

Спартанцы, как известно, воспитывались в очень суровых условиях. Мальчики, пройдя жесткий отбор после рождения, росли в семье лишь до семи лет, затем их собирали в группы, где они беспрекословно подчинялись начальнику. Как писал Платон: «Самое главное здесь следующее: никто никогда не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению»[29 - Платон. Указ соч. С.942]. Они не думали ни о красоте, ни о чистоте и опрятности. Порой розгами проверялись на умение сносить боль. Забота о физической силе, ловкости и мужестве была в Спарте на первом месте. «В Лакедемоне, – писал Ксенофонт, – всякому гражданину стыдно сидеть за обедом рядом с трусом в палестре.[30 - Платон. Ксенофонт. Указ. соч. С.4] Спартанцу запрещали чрезмерно поддаваться удовольствиям и наслаждению, считая, что это расслабляет душу. Они стыдились своих отношений с женщинами и старались скрывать от чужих глаз факт свидания с возлюбленными девушками.

О. Шпенглер считает, что античная греческая культура является аполонической, а римская представляет собой возврат к дионисийской, сравнивая греческую культуру с культурой Дон Кихота, а римскую с – Санчо Пансы. Мы считаем, что греческая культура представляет собой более многомерное образование, включающее в себя и дионисийское, и аполоническое начала. Прежде всего, потому что, как мы уже указывали, во-первых, она делилась на культуру свободных греков и культуру рабов, а во-вторых, на различные культуры городов-государств.

Но в целом, языческое космоцентрическое мышление позволяло грекам считать себя частью единого живого и животворящего Космоса. Свидетельством этому являются философские системы, например, представителей Милетской школы, практически обожествлявших природные стихии. Иллюстрацией такого понимания является мифическо-метафорический образ кентавра – существа, представляющего собой синтез человека и коня, как природного существа. С того времени эволюция культуры представляла сложной амбивалентной природе человека свободу выбора между служением зверю или человеку. Но уже тогда общество взяло на вооружение способы манипулирования поведением человека посредством формирования отношения к материальным ценностям. Прекрасно поняв это, киники выразили свою позицию в лице самого яркого и скандально известного Диогена.

Когда один богатый человек, пытаясь доказать Диогену неправильность самоограничения, пригласил его в свой шикарный дом, где все сверкало и отличалось роскошью, Диоген, оглядевшись вокруг, плюнул хозяину дома в лицо. На возмущение Диоген спокойно заметил, что не испытывает к хозяину ничего личного, просто ему захотелось сплюнуть, но все вокруг так блестит, что хуже места, чем лицо хозяина, он не нашел.