Столик на троих

Столик на троих
Арсений Самойлов

Молодая художница приезжает в курортный городок, где встречает свою любовь. Он живет со своей сестрой, которая начинает играть все большую роль в их отношениях и становится непонятно, в каких же отношениях, собственно, состоят сами брат и сестра.

Столик на троих

Арсений Самойлов

© Арсений Самойлов, 2024

ISBN 978-5-0064-0059-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Алисия Дейтон была в этом курортном городке недавно. Неудачные отношения, неудачная карьера, сложившаяся в большом городе на Севере, заставили ее однажды понять, что жизнь нужно менять кардинально. Небоскребы и карьерные лестницы, возможно, кого-то и возводили к небесам, но для нее это были лишь далекие и чуждые высоты, покорить которые она не смогла, да и высокой радости от их покорения не испытывала. Для большинства ее друзей и знакомых, радость заключалась в испытываем ими чувстве гордости от высокой их значимости в социуме, которую они получали своими должностями и марками автомобилей – новыми титулами современности, лишенной привычной аристократии, пытающейся показать свою эгалитарность, но не имеющей возможности избавиться от необходимости в чисто биологической человеческой иерархии. Алисия закончила художественную школу и, стараясь устроиться в жизни, как новый великий современный художник, то рисовала картины для модных выставок своей менструальной кровью, то, напившись абсента, мазала руками и грудью полотно, экспрессивно выражая свои эмоции, то пыталась запечатлеть на полотне маслом картину своих утренних испражнений в унитазе. Модные выставки большого города высоко оценивали ее творчество, тем временем, не находя места в своих залах для ее работ, так как подобных имели великое множество. Приходя домой в маленькую и убогую, кишащую тараканами съемную квартирку в дешевом районе, она писала для души… Она писала красивые древние города, старинную Европу, фантазии на античность, красочные пейзажи… Иногда в стиле реализм, иногда импрессионизм… Выпив лишнего, она писала экспрессионизм и даже кубизм, не пробуя никогда запрещенные препараты. Это искусство прошлого вселяло в нее приятную и грустную ностальгию, но оно было совершенно бесполезно, ибо не актуально в наше время. Она знала, что оно изжило себя, но все же… Как оно было красиво! Красота была для нее всем… Именно поэтому Алисия решила бросить все и уехать в красивый курортный городок между морем и горами, где она могла, не имея денег, гулять по южным улицам, сидеть в парках в окружении пальм, кипарисов, магнолий и цветущих олеандров.

Алисия устроилась работать в небольшую, но милую кофейню баристой, делая кофе и принимая заказы на десерты, среди которых были творожные кольца, чизкейки, улитки с корицей и пончики… Все было свежим, а кофе, в котором она начала разбираться как эксперт, отменным. Художественную деятельность она оставила для дома, который был довольно далеко от центра. Недвижимость на курорте была дорога, но ремонты в квартирах были намного лучше, чем на Севере. Она снимала маленькую студию далеко от моря, которая, однако, была светла и чиста, хоть и отнюдь не просторна. Работа, прогулка, дом… В этом была вся ее скучная и однообразная жизнь. Однажды в кафе зашел мужчина, значительно старше нее. Он взял кофе и ушел, мило пообщавшись с баристой регулярными фразами. В другой день он снова зашел, а потом еще, и еще. Они стали общаться, обмениваясь милыми словами и зазывающими взглядами. Так она познакомилась с ним. Он был красив – черные волосы, густые брови, гладко выглаженные шелковые рубашки, классические брюки, порой рискованных расцветок, элегантный шейный платок, жилет… Он контрастировал со светловолосой и голубоглазой Алисией, как контрастируют тени и свет на полотнах, создавая для зрителя силу визуальной драмы. Да, он был намного старше, но именно это качество порой привлекает в мужчинах больше всего молодых девушек, так часто лишенных внимания своего отца. Родители Алисии развелись, когда она была еще совсем ребенком и с тех пор максимум, что она получала от отца, было рождественское поздравление, да открытка на День рождения.

В один вечер, когда она закрывала смену и собиралась уходить, запирая дверь кофейни, они повстречались у входа. Он был любезен и предложил ей зайти в еще открытый ресторан, чтобы пообщаться. На открытой летней веранде теплого курортного городка они болтали пару часов, распивая кофе и вино. После ужина они прогулялись по улицам вечернего города, освещенного желтыми теплыми огнями, падающими на пальмы и красивые отели, отражающие блики на лужи, образовавшиеся от полива сухих пыльных дорог. Она говорила про художников прошлого, он говорил про писателей, к коим он сам относился. Художник и писатель шли, описывая красоту вокруг в образах красок и слов – так, как они могли это описать, соотносясь со своими талантами. Мужчину звали Чарльз Уолш. Он был не слишком популярным писателем, но это ремесло давало ему некоторые средства, не отбирая взамен душу, которую пришлось бы вложить в другое, более прибыльное и более скучное дело. Он много рассказывал про свою сестру, работающую мастером маникюра и живущую вместе с ним. Алисии это было интересно и ей хотелось познакомиться с его, по рассказам, веселой и жизнерадостной сестрой. Вечер заканчивался, но за ним следовал по пятам другой день…

Глава 2

– Наверное, здорово быть мастером маникюра? – спросила Алисия Дженни, сестру Чарльза. – Быстро накрасила ногти и получила взамен кучу денег?

Квартира Уолшей находилась в самом центре города. Красивая, в белых тонах, с окнами от пола и до потолка – она вселяла уверенность в благополучном статусе ее владельцев.

– Не так-то это и просто, как ты думаешь! – дружелюбно улыбаясь ответила Дженни. – Знаешь сколько я училась, чтобы стать хорошим мастером?

– Там множество нюансов и не так легко быть лучше других, – отметил Чарльз.

– Но все же… Ты работаешь на себя, должно быть это здорово! – сказала Алисия, чуть смущенно.

– Да, это здорово, – подтвердила Дженни. – Ни тебе графика, ни начальства… Сама решаешь, когда и кого ты примешь… Но все же… Мне хотелось бы работать меньше, а получать больше…

– Всем всегда хочется большего, – сказал Чарльз. – Но не забудь, что ты получаешь за час работы намного больше, чем другие.

– Да… – призналась Дженни. – Но я и учусь постоянно… Новые техники, новые методики…

– Не думала, что маникюр – это что-то сродни медицины, – засмеялась Алисия.

– Но именно так и есть! – воскликнула Дженни. – Конечно, это не так сложно. Но все время приходится учиться и быть в тренде.

– Иначе не заработаешь денег, – подтвердил Чарльз. – Я делаю рекламу для Дженни. Развиваю ее бизнес. Но без ее умений – все это ничто. Надо делать лучше других, предлагать дополнительные услуги больше, чем у других. И тогда ты сможешь брать денег больше, чем другие.

– Бизнес очень не похож на творчество, – сказала Алисия. – Хотя творчество тоже должно быть бизнесом, чтобы приносить деньги. А бизнес должен быть креативным. Но я не могу предложить больше, чем другие на картине, чтобы ее купили. Если я напишу большую картину, где будет много элементов, то это не дает гарантии на успех. Если я напишу много таких картин, то эта куча огромных полотен не будет никому нужна. Тут нужно только одно – мое имя. Если имя что-то значит, то и картина что-то стоит, пусть она и будет полным ничтожеством.

– С книгами тоже самое – это и отличие творчества от работы, – ответил Чарльз.

– Милый Чарльз, не знаю даже как это интерпретировать… То ли ты свое творчество принизил, не считая его работой, то ли мою работу, не считая ее творчеством… – сказала Дженни смеясь.

– Не знаю даже, что из этого что принижает, – засмеялся ее брат. – Кто-то не считает творчество чем-то серьезным, тянущим на работу. А кто-то не считает работу чем-то значительным, тянущем на творчество!

– Здесь все зависит от серьезности человека, – задумчиво сказала Алисия. – Серьезные люди всегда чтут серьезные дела, которые приносят деньги. А несерьезные чтут несерьезное – то, что для души. Оно не имеет никакой материальной ценности.

– Тогда серьезные люди правы, – ответила Дженни. – Деньги приносят радость и уверенность в завтрашнем дне. Остальным мы можем заниматься в свободное время.

– То есть, по твоему мнению, дорогая сестра, в свободное время мы можем творить? – спросил Чарльз. – А в несвободное быть несвободными, то есть делать то, что мы не стали бы делать по своей воле, не будь нам нужны деньги?

– Примерно так.

– Но тогда какую же ценность для нас представляет это несвободное время?

– Никакой, мы лишь его терпим.

– Если несвободное время для нас не представляет ценности, то и его продукт – деньги, тоже ценности не представляет, как его часть и его порождение?

– Довольно твоей софистики, брат. Ты знаешь не меньше меня какую ценность для тебя, в том числе, представляет все то, что ты можешь на них купить. Твое любимое пиво, вино, сыр и остальное…

– Да. Тут суровая реальность бьет по нашим творческим щекам, – ответил весело Чарльз.

– Братец, ты не смог бы писать свои любимые книги без моего скучного и заурядного маникюра, который дает тебе вино и закуску к нему.

– Согласен. Но все же они стоят больше ногтей.

– В каком эквиваленте? В нашем мире есть мера, определяющая стоимость всего. И эта мера – доллар.

– Не всего… – тихо сказала Алисия.

– Что ты имеешь ввиду? – вопросила Дженни.

– Без долларов никуда, но не все меряется ими. Есть вещи выше долларов. Хоть без них они и не могут жить. Как Сократ не смог бы жить без еды и воды, как Уайльд не смог бы жить без юношей… Не скажешь ли ты, Дженни, что молодые крепкие мужские тела выше, чем поэзия Уайльда, что вино и хлеб выше, чем античная философия? А тем не менее, они не смогли бы жить без этого…

– Не выше, но это важнее. Важнее не всегда значит выше, – ответила Дженни. – Людям приходится жить и жить мы хотим счастливо.

– Не лучше ли жить несчастно, но с великой болью в сердце, дающей вечные истины человечеству? – спросила Алисия.

– Я отвечу, что нет. Лучше жить счастливой. Мы живем один раз. Кому нужны эти истины, порожденные болью? Будущим поколениям? Какое нам дело до них?

– Алисия… – сказал Чарльз. – Я согласен с тобой, но правда на стороне Дженни. Ты могла бы писать книги, если бы не писала картины. Но всех этих книг и картин не было бы без материальных ценностей. Без вина, без сыра Бри, без абсента, без всего того, что дает нам вдохновение… Не будет никаких великих истин, пока не будет простого хлеба и вина, дающих жизнь мозгу их порождающему.

– Я уже пыталась продать себя, заработав доллары на хлеб, сыр и вино… – ответила Алисия подавленно. – В результате я не получила ни хлеба, ни сыра, ни вина, ни истин. Больше я не продаю себя. Теперь я пишу то, что хочу писать.

– Это лучшее, – ответил Чарльз. – Но ты все равно варишь кофе ради хлеба и вина.

– Да, я варю кофе. И это отнимает мое время и силы, которые я бы потратила на творчество.

– Но дает тебе на вино, – сказала Дженни.