Моя прабабушка была рекой

Узнав об этом, Лешка возликовала. Получается, Мышка ей не соперница, делить им нечего, и…

Глупость лесовка сделала лишь однажды. Зато какую глупость! Огромную, несусветную.

Лешка повела ребят смотреть любку, лесную царицу. Не было в чаще цветка прекраснее. Знающие люди рассказывали, что любка открывает тайны и приносит счастье. Что аромат одного крохотного цветка удивительным образом разносится на много метров вокруг. Что отыскать любку просто так человеку не под силу – разве что леший покажет. Всё было правдой.

У Ксюши при виде цветка загорелись глаза.

– Лесная орхидея! Настоящая!

Девушка принялась разглядывать редкий цветок. Лицо её выражало полный восторг. А Миша пожал плечами и сказал своим волшебным голосом, что ожидал большего.

Как Серый ступил на поляну, никто не заметил, даже Лешка. Слишком уж она оторопела от Мишиных слов. Разве можно так – про главное лесное чудо? Но когда дряхлый волк вежливо рыкнул, здороваясь с лесовкой, внимание на него обратили все. Мышка испуганно замерла, Мишка отступил ей за спину, а Лешка всерьёз рассердилась:

– Совсем из ума выжил, Серый? Зачем людей пугаешь? Вот тебе Дед задаст! А ну-ка, кыш домой!

Волк скорчил виноватую морду, припал к земле и отполз за куст. Но ребята ещё долго были в ступоре. Лешка прикусила язык в ожидании вопросов, но их не последовало. Расходились почти молча, толком не прощаясь.

Лешачка носилась по чаще, будто сама не своя. Оборачивалась сорокой, бестолково летала, ругалась по-птичьи от избытка чувств. Вилась лисой по знакомым тропкам. Ползала змеёй между стволов. Но привычные развлечения не приносили покоя.

Боялась Лешка не столько Дедова гнева, сколько того, что ребята больше в лес не придут. Ксюша испугалась, а Мишка… с Мишкой, если честно, видеться даже не хотелось. Во-первых, не понятно, как объясняться. Во-вторых, лесовке с каждым днём казалось, что в чём-то она ошиблась. Не ручей Мишка, а так… Лужа.

Через три дня в лес пришла Ксюша. Одна.

Лешка заметила её сразу, сама ведь незримо караулила на той поляне, где они обычно встречались – «мне через лес отсюда домой совсем не далеко, и вам тоже».

Ксюша ступила на прогалину, боязливо осмотрелась и закричала:

– Лешка!

Лешачка вжалась в древесный ствол – будто забыла, что и так невидима.

– Леш-ка! Алексия!

Разговаривать с Ксюшей не хотелось. Нет, можно, наверное, сочинить что-нибудь, а хоть бы и рассказать не то правду, не то сказку: верят у нас, дескать, в деревне, в некоего Деда, которого все звери слушаются. Но почему-то не хотелось.

А Ксюша не унималась. Ещё пару раз крикнув «Лешка!», она нахмурилась, что-то обдумывая, вышла на середину поляны, уселась на старый осиновый пень и вдруг крикнула:

– Лешка-Лешачка, зверям хозяйка, явись сюда! Навроде человека явись!

Оторопевшая лесовка отклеилась от сосны и вдруг поняла, что испытывает облегчение. Будь что будет, дров она уже наломала, зато и врать больше не надо.

– Я здесь, – ответила она.

И стала видимой.

На лице Ксюши смешались и испуг, и радость. И Лешка почувствовала, что улыбается в ответ.

Конечно, Мышка-Ксюша обо всём догадалась. Не сразу, понятно. Но как-то так одно к одному складывалось: не было в лесу ни одной травы, что Лешка не могла назвать, ходила-водила она вовсе без троп, и ни разу не заблудилась, посёлка за лесом нет никакого, ближайший – в сотне километров, и платье это зелёное, и волосы ещё… Догадывалась, да. Но поверила не сразу. Дурной Серый окончательно убедил.

Лешачка виновато пожала плечами. И увидела, что Ксюша разглядывает её как-то по-новому, с восторгом. Как редкий цветок, чудо лесное. Хотя Лешка – оно и есть.

Ксюша опять заговорила. О том, чтобы Лешка не переживала – она никому не расскажет. И о том, как она рада, что лесовики не выдумка. Что Мишка испугался, высказал всё, что думает про деревню, лес и прочее, собрался и уехал в город в тот же день. И ей, Ксюше, тоже скоро уезжать, но она хотела увидеться. А ещё – попрощаться.

– И… Лешка, можно, я ещё приду? У меня столько вопросов!

– Цыц!

На поляне вдруг потемнело, в глубине леса охнуло, и на поляне появился Дед. Лешка зажмурилась, но прежде взглянула на Ксюшу: та впала в какое-то оцепенение, смотрела вперёд невидящим взглядом и покачивалась.

– Доигралась? – громовым голосом спросил старый леший.

– Дед…

– Что – дед? Предупреждал я тебя, что худо будет?

Лешка кивнула.

– И что мне с вами делать теперь, с неслухами?

– Дед, Ксюша никому не скажет, точно не скажет, я…

– Ага, не скажет она. Как она тебя кликала? «Зверей лесных хозяйка!» Ушлая девка какая, заговор где-то нашла. Того и гляди, толпу сюда приведёт, чудо-чудное показывать, нас, то бишь. А то и книжку какую напишет. Тьфу!

Дед топнул ногой, земля вздрогнула, с ближайшей сосны с визгом взвились клёсты. Под ноги ему упала шишка. Леший покачал косматой головой.

– Ладно уж. Подруженьку твою надо заморочить, как следует. Как вернётся она домой, помнить всё будет, но смутно, будто приснилось ей. А с тобой разговор особый…

Через неделю вернувшийся в город Миша радостно обкатывал новенький мотоцикл. А Мышка-Ксюша получила странную посылку, на которой не был указан отправитель. В коробке нашёлся бережно укутанный в толстый слой мха цветочный горшок с ростком лесной орхидеи.

И Ксюшиному счастью не было предела:

– Любка! Лесное чудо! Совсем как во сне.

В то же самое время под сенью старого леса прогуливались двое. Огромный старик, лохматый, скрюченный, похожий на древнее дерево, и тоненькая девушка с зелёными волосами. Шли неспешно, совсем как люди.

Старик сокрушался, что молодёжь пошла непуганая, любопытная, да ещё и найти теперь, что хочешь, может мгновенно. Через этот, как его… интернет! Раньше вон, кто чего слышал, другому рассказал, обоих заморочил, да и дело с концом. А теперь все всё про всех знают. Тьфу!

– Дед, а я вот слышала, что лешие могут жить среди людей, – тихонько говорила девушка.

И старик грозил ей скрюченным пальцем:

– Ой, лиса ты хитромудрая! Да зачем оно тебе надо? Что ты там не видела? Ну… могут, да.

– Дед… а в университет лешие поступали? Ну… так, чисто теоретически?

ИСТОЧНИК

Лешачка, лешачиха, лешая – лесной дух женского пола. Также как леший, лешачка имеет множество образов, один из них: девушка в белом или красном сарафане, с распущенными волосами со вплетёнными в них зелёными веточками.