Бесконечный сон Эндимиона

– Кто там?

– Это Арес, мой юный друг – из-за двери послышался знакомый голос портье. – Хотел проведать вас, узнать, все ли в порядке и как прошло заселение?

Баритон был действительно узнаваемым, но мои уши явно улавливали небольшие перемены в глубине издаваемых швейцаром звуков. Поубавилось старческой хрипотцы, а издаваемые звуки стали будто на полтона выше.

– Все было отлично как раз до вашего прихода. – за дверью послышался раскатистый смех. – я не понимаю, как мне справиться с дверью, здесь отсутствует ручка.

– Просто захотите открытия.

Решив, что Ареса вновь одолел приступ старческого слабоумия, я все же, не найдя лучшего варианта, действительно предпринял попытку, визуализировав в своей голове открытие злополучной двери. К моему удивлению, это сработало – послышался звук открытия засова, после чего дверное полотно медленно отворилось. На пороге стоял Арес. Его вид претерпел поразительные изменения. Одеяние сменилось с красного замусоленного пиджака и широких брюк на синие облегающие кюлоты и такого же цвета мундир с глубоким вырезом, окаймленным на груди белой бахромой, за которой скрывалась мощная волосатая грудь. Портье будто сбросил несколько десятков лет. Глубокие морщины пропали, сделав лицо более считываемым, теперь передо мной стоял мужчина со взглядом уверенного в себе хищника. Волосы, остатки которых раннее покрывали собой лишь виски, сейчас же являли собой густую шевелюру, уложенную назад бриолином. Проводя пальцами по усикам под носом, он переступил порог.

– У меня к вам вопрос личного характера. – немного растерявшись и осмотревшись по сторонам, словно стены были вдоволь усеяны прослушкой, он настороженно прошептал. – заметно ли, что усы накладные? Я бы никогда не стал заниматься подобной ересью, но я слышал, что госпожа Афродита тает при виде мужчин с растительностью на лице, а она сегодня приехала с визитом на ночной прием…

Я невольно прыснул, но постарался с напускной уверенностью подбодрить портье, ответив, что усы выглядят так, будто присутствовали на Аресе с его первых дней полового созревания. Арес просиял.

– Спасибо, мсье. А чего же вы все в номере? Прием ведь организован, в том числе, и в вашу честь. Все гости уже в сборе, вы не поверите, приехал даже Фантас, оставив весь близлежащий город без сновидений. Вы его немного задели, мсье – портье указал пальцем на ритмично крутящиеся подвески на люстре. – это его рук дело, но никак не Фобетора. Хотя, задев тщеславие его брата «запрещенным для простых смертных именем», думаю, вы уже искупили вину. Ну чего же вы, мой юный друг, всем не терпится познакомиться с вами. Давайте-Давайте.

Арес взял меня под руку и улыбнулся, оголив свои золотые зубы. Я попросил минуту на подготовительные сборы, на что портье ответил, что я и в заношенном пиджаке выгляжу как внебрачный сын Аполлона, но если мне хочется – то конечно он подождет, пока я наведу марафет. Пока я рылся в завалах, которые оставил после себя чемодан, портье раскачивался на пятках, внимательно осматривая мои арендованные владения.

– Да, комната давно уже потеряла свой былой лоск. А главное дух предыдущего владельца – Арес громко вдохнул огромными ноздрями воздух. – совершенно не единой нотки, даже маломальского душка.

– А кто жил здесь до моего заселения, если не секрет, Арес? – я, выбрав хлопковый голубой пиджак, стоял у зеркала, поправляя лацканы.

– Ох, седьмая комната пустовала… – портье начал загибать пальцы, увешанные кольцами. – три, шесть, восемнадцать… тридцать лет. Последним существом, нашедшим здесь свое убежище, был Айхи. Приехав из далеких краев, он боролся с потерей интереса к жизни и творческим кризисом. Очень красив. Выглядел совсем юно, хотя голос и выдавал давно созревшего мужчину. Помню, на него часто жаловались обитатели с этого же этажа, так как весь день из номера доносились мелодии, сыгранные на никому неизвестных инструментах.

– И что же, ему удалось справиться с кризисом?

– А на это у меня нет ответа, друг мой. Как-то в знойный день я решил проведать его с дружеским приветом. Дверь отворилась перед моим носом, а все, что предстало моим глазам – отрезанный локон юности, лежащий на заправленной постели. Ни инструментов, ни единого намека на то, что кто-то здесь обитал. Хотя нет, старый дурак снова вам врет – Портье указал пальцем на свечу, стоящую на столе. – это египетская свечка, которую он держал в ладонях, впервые подойдя к административной стойке с просьбой предоставить ему пристанище. Видимо, оставил сувениром. Буду честен, в тот раз я вероломно забрал ее к себе, но так и не смог разжечь – при поднесении горящей спички к фитилю, каждый раз она тухла. Решив, что этот подарок оставлен явно не мне, я вернул его на место. Быть может этот презент не для хозяина заведения, преподнесённый за любезность и качество обслуживания, а для продолжателя неизвестного мне дела, занявшего пост растворившегося юнца Айхи. Вы весьма похожи. Оба моложавые, но что сразу бросилось мне в глаза – взгляд. Глубокий, ищущий чего-то. Кто знает, может тогда он просто реинкарнировал, обретя новую форму, в которой ему удастся найти то, чего он искал. Если так, то я могу только пожелать ему удачи, глядя в ваши зеницы.

Закончив приготовления на последних словах Ареса, я подошел ко столу, решив, что не помешает взять с собой фотоаппарат – вдруг кто-то из постояльцев «Пьяного корабля» заинтересует меня настолько, что я решу сделать себе его портрет в коллекцию. Задержавшись взглядом на оставленном имуществе Айхи, я не заметил ничего сверхъестественного – обычная не раз использованная свеча из воска.

– Позвольте поинтересоваться, что вы держите в руках, мсье?

– Ничего особенного, фотокамера. Подумал, вдруг что-то или кого-то на сегодняшней вечеринке захочется оставить в памяти на пленке.

– Ох, это отличное решение, мой юный друг. Весьма по-Уорхоловски.

Повесив полароид на шею, я покрутился перед Аресом, демонстрируя свой сегодняшний образ. Портье похлопал, указав, что мне необходим паше. Достав из кармана мундира белый платок, он свернул его и положил в мой нагрудной карман, произнеся: «посмотрим, что он расскажет сегодня о вас». Вновь взяв меня под локоть, Арес переступил порог. Дверь за нами, озаренная свечением цифры «VII» на дубовом полотне, беззвучно захлопнулась.

* * *

Пока мы спускались по лестничному маршу, музыка, до этого невнятно бубнящая, нарастала, становясь все более отчетливой. Арес вновь увлек меня историей, в этот раз посвященной своей сестре Эриде.

– …Представьте себе, испортить свадьбу молодоженам и всем гостям, просто из-за того, что вас не пригласили. И ладно бы близкие друзья, но нет – практически незнакомые люди, с которыми она виделась-то от силы пару раз. Да, если бурлящая кровь нашего рода дает мужчинам воинскую выдержку, то из женщин делает полоумных истеричек… – портье печально покачал головой.

Остановившись на лестничной площадке второго этажа, мы подошли к сквозной арке, через которую открывался вид на банкетный зал.

– Ну что же, мой юный друг, пожелайте мне удачи в делах сердечных. – поправив накладные усы, Арес горячо пожал мою руку, после чего тяжело выдохнул, выпрямил спину, выставил волосатую грудь вперед и отправился в рокот, сотканный из десятков голосов и пианинных джазовых зарисовок.

Зал был усеян столиками, выполненными в стиле французского прованса, за которыми сидели люди, чья наряды кардинально различались по духу времени. На соседствующих стульях могли спокойно дискуссировать выходец из ревущих двадцатых – франт, одетый в строгий пиджак в узкую полоску, и представительница прекрасного пола, обернутая в паллу, напоминая собой не живого человека, а оживший мрамор, дошедший до нас сквозь века. По правую руку от меня находилась длинная барная стойка, за которой роль бартендера выполнял уже знакомый мне Алектрион. Жонглируя бутылками, он разливал подошедшим напитки всевозможных цветов, временами прыгая на стойку и под аккомпанемент аплодисментов рядом стоящей толпы начинал заходиться в лихорадочном танце. Напротив меня располагалась танцевальная площадка, где несколько женщин с бокалами мартини в одной руке и длинными мундштуками в другой плавно двигали бедрами в такт музыке, исходящей из пианолы, что и являлась зачинщиком моего нынешнего бодрствования. Стены были испещрены потрескавшимися фресками, освещенными торшерами, стоящими подобно караульным, охраняющим покой состарившихся произведений живописи. Сюжеты фресок обращались к древним мифам – проходя вдоль левой стены, я с удивлением узнал на одной из них молодого Ареса, стоящего в военном обмундировании на фоне горящего города.

Подойдя к бару, я остановился поодаль от гулкой толпы, облокотившись на гостевую столешницу. Алектрион, заметивший меня еще по приближению, уже ожидал меня, свисая на марионеточных нитях, уходящих и теряющихся в окутанном тьмой потолке, до которого не доставали огни торшеров.

– Алектрион, будь добр, один лондонский мятный свизл.

Коридорный кивнул, после чего развернулся к пристенной витрине, начав шерудить деревянными пальцами меж дразнящих звоном бутылей. Закончив создание моего коктейля (весьма искусно, стоит заметить, ведь помня, насколько неповоротлив был Алектрион в прошлый раз, сейчас он превзошел себя – с гейзером и шейкером он обращался в разы искуснее, нежели с моим несчастным чемоданом). Замешкавшись с костером, коридорный с упорством водил рукой над ним. Приглядевшись, я заметил, что он вырезает, по всей видимости, сообщение, адресованное мне. Закончив с горем пополам свои труды, Алектрион вновь подлетел ко мне, поставив напиток на костере передо мной. Кивнув и взяв его, дабы отпить, я заметил вырезанную корявую надпись на картоне: «Спасибо за чаевые, Алектрион помнит добро». Не знаю, хватило ли одного охлаждающего глотка, дабы я опьянел, или же я уже старел, но детская непосредственность вкупе с неказистым почерком растрогали меня. Коридорный сделал уже свой фирменный жест, поднеся пальцы к уголкам губ. Кто-то из подошедших посетителей с другого края стойки попросил к себе бармена, на что нити, удерживающие деревянное тельце, ответили тягой в противоположную от меня сторону, а Алектрион с бутафорской улыбкой на лице покинул меня спиной вперед. Кивнув на прощание коридорному, я выудил сигарету из пачки, поднесся к ней зажигалку.

– Не будет сигареты?

Голос, донесшийся из-за спины, принадлежал невысокой женщине в изумрудном платье до колен. Вытянув ко мне руку с мундштуком, она явно не предполагала моего отказа. Что же, для чего мне портить вечер женщине? Вставив сигарету в ее мундштук, я помог ей с зажигалкой, после чего она затянулась так, что позавидовал бы любой шахтер.

– А чего вы здесь один? Идите к нам за стол, у нас как раз свободно одно место.

Не дав мне ответить на предложение, все, что я успел – это схватить свой бокал, ибо, подхватив меня за руку, девушка вприпрыжку побежала к столику, люди за которым что-то яростно обсуждали. По приближению я увидел знакомое лицо – Арес, на соседнем месте от которого сидела женщина топлес, чьи соски были прикрыты бутонами роз, а на груди красовались бриллианты, свисающие с золотых цепей, окружающих бледную шею. Заметив мое приближение, портье вскочил с места, чуть не снося столик – от падения на пол наполненных напитками бокалов спас мужчина восточной внешности, крепко схвативший одной рукой подстолье. Лицо его было неразличимо за клубами дыма, одеяние же незнакомца состояло из халата, накинутого на голое тело, а также шлепок надетых поверх носков. У ног находилась бурлящая колба кальяна, а рука, свободная от удержания шаткого стола, была занята шлангом.

– Мой юный друг, а я уже думал пойти вас разыскивать по всему залу! Зельда, умеете вы находить интересных мужчин. – Арес вытер руки об свой мундир, после чего указал ими для присутствующих на меня, словно экскурсовод, показывающий группе туристов доисторический скелет давно вымершего существа. – Наш новый постоялец, занял седьмую комнату. – послышался вздох изумления, исходящий от полуобнажённой женщины, сидящей возле портье. – Да-да, моя богиня, бывший номер Айхи. Ох, юный друг, позвольте представить, Афродита. – Арес подмигнул мне, а женщина поднесла свою кисть, которую я поцеловал. – с Зельдой вы уже знакомы… – девушка в изумрудном платье поприветствовала меня реверансом. – Этот восточный джентльмен – Джабир ибн Хайян аль-Азди. – мужчина в халате отпустил шланг, что, не поддавшись законам тяготения, остался висеть в воздухе, и протянул мне руку для обмена рукопожатием. – И Фантас… куда он делся?

Из табачного облака, застилающего область вокруг Гебера, послышался кашель. Маленькие руки прорвали дымовую завесу и по правую руку от арабского алхимика показался ребенок, на вид лет семи-восьми с золотистыми кудрями на голове, одетый в ночную белоснежную сорочку. Налив себе, по всей видимости, водки из стоящего на столе графина в рюмку, он опрокинул ее, не поведя и глазом. Расплывшись в ребяческой улыбке, Фантас прищурился.

– Как вам моя шалость с подвесками?

Его голос соответствовал виду – это был чистейший дискант, не тронутый грязной липкой лапой гормонов.

– Весьма недурно, думаю, если бы не Арес, я бы мог смотреть на их танец до потери сознания.

Фантас залился смехом, произнеся, что лучшим комплиментом его таланту будет составление компании в роли собутыльника. Я кивнул, показав свой стакан, но мальчишка уже налил две рюмки. Заметив мой сосуд, он просто вылил водку внутрь коктейля.

– Хуже не будет.

– Эх, дети сновидений. Если бы не корни твоего отца, Фантас, сейчас бы выглядел как забулдыга. Вы не поверите, – Арес обратился ко мне. – но мы с этим завсегдатаем питейных ровесники. Не зря ты являешься людям во снах лишь в образе хряков да ослов последнее время.

– Арес, не начинай. У тебя грешков не меньше, а грязного белья еще поболее. Да и что мне остается, если в дальнейшем меня постигнет участь прародителя – пускать слюни, лежа в коме. Не омрачай мой кутеж своим бесполезным нравоучительным бубнежом.

Фантас вновь влил в себя шот. Повисла давящая тишина, которую попытался развеять портье.

– На чем же мы остановились до появления моего юного друга, госпожа…

– Ох, уже госпожа, даже так. – Афродита положила руку на колено Ареса, от чего его лицо приобрело цвет, отлично подходящий его римскому имени. – мы говорили о ваших давних промах, Арес. Ваше падение от рук женщины.

– Знаете, куда сладостнее пасть от нежных пальцев мудрой femme fatale, чем быть заточенной в темницу немытым полоумным кузнецом.

Афродита фыркнула, убрав ладонь с синих кюлотов портье, демонстрационно развернувшись от него к Зельде.

– а где же Фрэнсис, дорогая, почему не с вами?

– Не знаю, спросите у Фантаса, с какими шлюхами он якшается сейчас…

– К сожалению, максимум, что я могу, подруга – это снобдить его так называемыми шлюхами лишь в те часы, когда он будет в сонном беспамятстве, слежку за вашим кавалером я не устраивал – Фантас вновь опрокинул в себя рюмку водки.