Пляски на стенах

– Как поживаешь, дружище? – басит Вильтор. – Я знал, что ты зайдёшь. Новый галстук? Не припомню у тебя такого. Тебе идёт!

Человек опускает удивлённый взгляд на алую в белый горошек бабочку. Он не расстаётся с ней лет эдак десять.

Внутрь проникает возглас толпы, его старается вытолкнуть бешеный гвалт телевизора. Вильтор ненадолго отвернулся к бутылкам, но вскоре воротился, с укором взглянув сквозь дверь.

– Эти бездельники всё не разойдутся. Орут, орут… Врубаю телик громче, а их только лучше слышно! – гневится он, взявшись за пульт. – Ни черта сегодня по «ящику». Есть футбол… Да это пляски калек, а не футбол! Но на безрыбье, как говорится…

Бармен усмехнулся, показав кривые зубы.

– Ты-то как? – интересуется он.

– Всё хорошо… – застенчиво отвечает Человек.

Он не может справиться с дискомфортом, точно голый перед зрительным залом.

– Я уже говорил, что ждал тебя? Ты не мог не зайти. Дискотек не будет до выходных, значит, заявишься сюда, – сказал я себе и угадал. Тебе ром, как обычно?

– Ром? – брови Его прыгнули к полям шляпы.

– Ну.

– Налей чаю, пожалуйста, – молвит Человек, проглотив неуверенность.

– Хм… Странный ты какой-то… – замечает Вильтор, толстые руки бармена копошатся под стойкой. – Влюбился что ли?

Он поднимает голову и противно ржёт, неприятным дыханием стреляя в лицо Человека. Звон чашки, слава Богу, затыкает его. Скрипя бранью, Вильтор собирает осколки. Крепкий напиток наливается заново. Бармен бросает внутрь жёлтый комок, чашка плывёт к рукам гостя.

– Лимон за мой счёт, – говорит Вильтор.

Вытерев стойку, он возвращается к чаёвнику.

– Какие планы? – глаза бармена наполняются голодным интересом.

– В смысле?

– Приметил кого-нибудь? Могу поделиться некоторыми сведениями.

Вильтор разворачивает собеседника и тычет толстым пальцем.

– Вон, погляди туда…

Он указывает на хрупкую блондинку, тоскующую в одиночестве. Взгляд её застрял в грязном столе, усеянном пустыми треугольными бокалами.

– Молоденькая, в твоём стиле, – шепчет Вильтор. – Милое создание, да? За сегодня она убрала в себя недельный запас мартини.

– Что случилось? – непритворно встревожился Человек.

– Всё банально: парнишка её, дурак горячённый, сбежал с другой за день до свадьбы. Смотри, как мучается бедняжка, не щадит себя. Те тупицы битый час охмуряют её талантом катать шар, но мы-то с тобой знаем, что ей нужно! – Вильтор толкает Его локтем и булькающе смеётся.

– Ага, – Человек силится улыбнуться. Тщетную попытку Он спешно запивает чаем.

– Поворачивай вправо… – приказывает бармен.

Не менее печальная картина: миловидная брюнетка жалуется на жизнь бутылке шампанского. Тушь чёрными слезами окропила щёки. Выражение лица её то вязнет в смертельном унынии, то светится кровожадной ухмылкой.

– Ванесса. У неё особая драма, – поясняет Вильтор. – Узнала, что бойфренд временами ночует в чужой кровати. Парень ещё не знает о её планах мести, но поверь – она с усердием ищет того, кто поможет ему отплатить. Его и пальцем трогать не придётся, а вот она не против всей пятерни! – И вновь тот хлюпающий смех.

Человек же продолжает мотать головой, Он не смеет отвести глаз от изящной женщины с пепельным цветом волос и выцветшим румянцем. Замершая в смущённой позе, она напоминает кошку в ожидании голодной смерти.

– А эта кто? – спрашивает Он, вызвав радость у бармена.

– Ха, глазки-то загорелись! Вот теперь я тебя узнаю!

Вильтор видит то, что хочет видеть, и Человек не хочет портить ему настроение.

– Эта дамочка пропадает здесь не один месяц. Странно, что ты видишь её впервые, – продолжает бармен. – Зовут её Эдёль. Прекрасное имя, не правда ли? Дама хладнокровная, редко к себе подпускает. А если подпустила, не удивляйся внезапному коготку. Я многое о ней слыхивал, но правда в том, что дружок её вернулся из «горячей точки» с ядром между ног.

– Он умер?

– Да если бы! Прикован к больничной койке. Бросить его она не может, тем мучительней мысль о бесплотной любви до конца дней. Приглядись, какая кошечка. Так и ждёт того, кто утешит. Я скоро закрываюсь… Учти, пропустишь мимо глаз – ею займусь я. Она давно на меня поглядывает.

Человек едва не вскрикивает, представив, как это волосатое и, вероятно, грязное тело уводит несчастную женщину в прогнивший клоповник.

– Ты прав, такую нельзя упустить, – молвит Он и сбегает со стула.

Оставив деньги за чай, Человек спешит занять безрадостный столик.

Он заметил огорчение Вильтора: бармен посмотрел на Эдель как в последний раз.

Комментатор желает зрителям спокойной ночи, а к тому моменту, когда Человек приземлит чашку рядом с бокалом Эдель, тучный мавр расчехлит контрабас. Грубая, блаженная мелодия вытекает из шипящего динамика, к рандеву подключается мечтатель-клавитттник.

Похоже, ещё недавно лицо Эдель выглядело свежим и молодым, сейчас оно покрыто бледной корочкой, а взгляд, как испуганная мышь, бегает под столом. Дама не обращает внимания на подсевшего, Человек же не может налюбоваться ею. При всём восхищении Он вряд ли окрестит её идеалом: нос с небольшой горбинкой, тонкая линия губ, под платьем виднеется слегка вздутое тело. Да, но все недостатки отметают глаза – бездонные овраги, залитые чистейшей родниковой водой; и эти чудеса света вынуждены томиться в страшной тоске… Но больше всего Человека завораживает её искренняя грусть, которую Он, кажется, способен усыпить. Вильтор больше не глазеет в эту сторону – маленькая победа.

Нужно что-то сказать, но сказать нечего. Человек решает отдалить эту проблему, отпив чая, рука Его дрожит, отправляясь к губам. Этот жест что-то пробудил в девушке, Эдель впервые шелохнулась, протянув длинные пальчики к хайболлу, в котором плещется прозрачная жидкость блёклого зелёного цвета. Она делает скромный глоток, Человек всё ждёт её взгляда…

Он бесконечно щипает себя за палец и нервно жуёт губу, нога неприлично дёргается, а сердце бьётся в чужом ритме. Такое чувство, что контрабас из телевизора влез в его тело и управляет им на радость себе.

Подкравшийся барабанщик подражает тику часов. Время бежит, растёт давление. Человек, кажется, нащупывает нужное слово, оно взбирается по скользкому горлу, вот уже скатывается по языку… и разбивается о дрожащие зубы. Человек вновь обращается к чаю. Поднесся сосуд к лицу, Он замечает, что чая в нём не осталось. Он втягивает воздух с нарочитым причмокиванием, с каким смаковал бы напиток, и возвращает чашку на место, случайно задев стакан Эдель. Звонкий поцелуй заглушает хлопнувшая дверь. Человек окидывает взглядом зал – блондинка исчезла, как и один из бильярдистов, а заплаканная Ванесса ныне жалуется Вильтору, встав у барной стойки. Лицо Бармена скрыто затылком дамочки, но оно, наверняка, изображает склизкое радушие девичьему горю. Человек, наполненный лишними мыслями, возвращается к Эдель, его поджидает невиданный взор. Холодный, немой, но задающий тысячу вопросов. Человек под прицелом двуствольного ружья. Станцевав на стуле, Он принялся искать помощи: у тучного мавра, у вентилятора, шумящего над головой, у охотника, упакованного в багет, их равнодушие возвращает Его к стальной даме. Теперь она приклеилась намертво, словно ждёт, когда Человек сдастся или решится подойти на шаг. Борясь с ознобом, Он отвечает ей молящим о пощаде взглядом. Тогда она произносит, прохладно и тихо:

– Пошли.

…И, отобрав пальто у спинки стула, резким шагом направляется к выходу. Человек, оклемавшись, бросается следом.

Холодная ночь разбросала капканы. Как ни пытается тонкий фонарный столб напрячь голову, сумрак оказывается хитрее. Выйдя на улицу, Человек встречает лицом смолистый комок пыли. Он завис на месте, всё ещё переваривающий в голове фразу Эдель. Её «пошли» явилось хлёстким ножевым ударом, направленным в лицо, но ударившим в спину. Помотав головой, Он замечает Эдель, шагающую так быстро, будто она мечтает сбежать куда подальше от этого места, города и планеты. «Скорее всего, так и есть», – думает Человек. На ходу девушка укутывается в чёрное меховое пальто, при желании она бы полностью спряталась в норковую шкуру. Не без труда Он настигает её, но каблуки, жёстко бьющие по асфальту, не стремятся снизить темп, и Человеку остаётся плестись позади и наблюдать за подпрыгивающей копной пепельных волос.

Они прошли чуть больше десяти метров, когда за спиной послышался шум. Эдель не проявила интереса, Человека же охватило волнение. Обернувшись, он становится свидетелем страшной картины: озверевшая толпа врывается в заведение Вильтора. Руки обжигают горящие бутылки, в коже оставляют занозы дубины, тела толкает в бой чёрно-синее облако дыма. Через мгновение стулья кафе меняют тёплые половицы на сырой асфальт, в разбитые окна выглядывают огненные макушки.

Отчего-то волнуясь за Вильтора, Человек не спешит уходить. Пока не замечает, что участок дороги между Ним и баром стремительно проглатывает злобная дымка. В спешке догнав Эдель, Человек обнимает её за талию и уводит к дороге.