Сон в зимнюю ночь

Сон в зимнюю ночь
Артём Блюдёнов

Какое странное кино мог бы снять Пелевин, а какую мистическую новеллу мог бы написать Линч? Размышляя на эту тему, я лег спать, и мне приснился сон, который и лег в основу этого короткого рассказа.

Артём Блюдёнов

Сон в зимнюю ночь

Сергей разлил по последней, поставил пустую бутылку под свой рабочий стол и спросил:

– И долго у тебя это?

– Да месяца полтора или два, – Андрей неопределенно пожал плечами, – но вот так конкретно – только с прошлой среды. То есть уже девять ночей.

– Девять ночей, – повторил Олег, – это же охренеть можно. И каждую ночь одна и та же канитель?

– Примерно, но с небольшими отличиями, – Андрей нахмурился, – вот, например, узор на ковре может меняться, но сам ковер всегда красный, с золотым кантом или на худой конец кисточками. Роскошный такой. Да и все в том месте очень символическое или даже фаллическое.

– В смысле? – Сергей вертел в пальцах дольку лимона.

– Ну, как в документальных фильмах времен СССР, когда показывают помещения для проведения масштабных общественных мероприятий. Знаете, там все сделано с таким размахом, и одновременно каждая деталь наполнена пронзительного смысла. Просто чувствуешь себя песчинкой, частичкой огромного живого организма. Ощущаешь некую сопричастность к чему-то поистине великому.

– Организма, – Олег усмехнулся.

– Ну, как бы вам объяснить, – замялся Андрей, – вот помните, мы на этой неделе в Marriott отель ездили? Смотреть конференц-зал для нашей презентации?

– Ну

– А то

– И как вам он?

– Дорого, – поморщился Сергей.

– И сердито – скривился Олег.

– Вот и мне никак. Что это за хрень, когда самый большой конференц-зал всего 120 квадратов? Эти люди бывали хотя бы «Кодак-Киномире»? Ну, до того, как собрались строить свой новодел в 95-м? Меня тут недавно занесло в «Улан-Батор» на Гримау. Снаружи смотришь – кошмар и ужас. Зашел в зал – сила и размах. Даже после 20-ти лет отсутствия финансирования и запустения чувствуется эта сила и этот размах. Как будто зверь какой-то до сих пор дремлет в камне и дереве.

– Фильм там смотрел? – спросил Сергей

– Было дело.

– Как звук.

– Звук говно, – махнул рукой Андрей, – и кресла там без автоминьетчеков. Но не о том речь. Я вам про энергетику здания толкую. Тут же как, у каждого в голове встроен свой личный дерьмометр, который говорил «круто» или «говно».

– Когда говорит? – Олег со значением поднял рюмку.

– Когда тебе что-то показывают, – Андрей взял свою порцию коньяка.

– Ну, за дерьмометр. Чтоб работал нормально, – сказал Сергей.

Мужчины выпили коньяк. Сергей залпом, Олег, смакуя, маленькими глоточками, а Андрей между делом, как бы и не замечая. Потом все повернулись к столу, и каждый взял свою закуску. Первый – лимон, второй – шоколадку, третий – оливку.

– Так о чем мы, – расплылся в добродушной улыбке Олег.

– О дерьмометрах, – Сергей стремительным движением пригладил себе волосы, – или о фуфлометрах.

– Именно о них, – согласился Андрей, – вот когда видишь серьезную и дорогую вещь, даже не уточняя ее точной стоимости, понятно – перед тобой вещь, и бабла она будет стоить нормально. А фуфло, оно фуфло и есть. Кто бы перед тобой не прыгал, и что бы он тебе не рассказывал.

– Не согласен, – Олег покачал головой.

– Он про материальное толкует, – дернул плечом Сергей.

– Какая разница, – удивился Олег.

– Пацаны, забейте, – влез в начинающийся спор Андрей, – не о том базар. Я это для примера привел. Мы так сейчас опять с темы съедем.

– Лана, рассказывай, – кивнул Олег.

– И поконкретнее если можно, – добавил Сергей.

– Если конкретнее, то я попадаю в реальное место. В очень реальное место. То есть реальнее некуда. Не спрашивайте почему, просто мне это сразу понятно и все тут. Дело даже не во всей этой строгой роскоши. Просто там живет сила.

– Расскажи поподробнее об этом зале? –попросил Сергей.

– Это сон. Поэтому, когда я просыпаюсь, многие детали ускользают. Остаются только на уровне ощущений. Но я четко помню красные ковры, помню колонны. На некоторых из них выбиты римские цифры. Стен я почти не вижу, а центр зала, представляет собой подиум, расположенный на небольшом возвышении. К нему ведут четыре широкие мраморные лестницы, покрытые красными ковровыми дорожками. В самом центре этого квадратного подиума расположен фонтан. Настоящий фонтан. Без дураков. Внизу небольшой бассейн с золотыми рыбками, а по центру фонтан с тремя чашами. Вода выстреливает из наконечника фонтана, и попадает в первую чашу, потом, перетекает во вторую, третью и попадает в бассейн. Таким образом, получается фонтан с трехступенчатым водопадом.

– Звучит пошловато, – заметил Олег.

– На словах – да, – согласился Андрей, – но выглядит стильно. То есть все это не кажется искусственной декорацией с динамо-машиной, установленной рабочими молдаванами в квартире какого-нибудь успешного вора. Смотрится очень органично и аутентично, что ли. Скорее на ум приходят аналогии с античными зданиями в Риме и Греции, а не с новостройками в ЦАО города Москвы. Даже золотые рыбки к месту. Хотя места, где золотые рыбки приходятся к месту, можно пересчитать по пальцам.

– Ну, пока я не услышал ничего впечатляющего, – Сергей прикурил сигарету от золотой зажигалки Dunhill, – в своих снах я попадал и в более странные места. Впрочем, не с такой удручающей регулярностью.

– Про странное я еще не начинал, – Андрей тоже закурил, – Борхес с Кафкой начинаются дальше. И честно говоря, я не знаю, кого из них там больше.

– Ну, валяй, – сказал Олег, – поделись с партнерами по бизнесу своими закидонами.

– Это не закидоны, – нахмурился Андрей, – это сон. Просто сон. А закидоны – это мастурбировать летней полночью у ограды Армянского кладбища.

– Это было пятнадцать лет назад и на спор, – поднял палец Олег, – причем спорил я с Серегой, а разбивал нас ты.

– Не суть, просто я не считаю свой сон отклонением. Это странно, но не более того, – Андрей с влажным щелчком вытянул деревянную пробку из второй коньячной бутылки, – давайте сначала еще вмажем. Потом расскажу самое забавное, если это конечно можно назвать забавным.

Мужчины разлили и выпили.

– Тут ведь как, – начал Андрей, – рассказываешь свой сон вслух – все звучит полным бредом. Даже удивляешься, что начал рассказывать кому-то такую муть. Но когда ты внутри сна, то есть когда он тебе снится, все очень серьезно. Очень по-настоящему. Любую несуразность ты рассматриваешь как должное. Более того, тебе кажется, что так все и должно быть и все, что происходит с тобой, правильно и абсолютно нормально.

– Да, это понятно, – Сергей энергично потер ладони, будто ему вдруг стало холодно, и он решил согреться, – давай ближе к делу.