За сладкое приходится горько платить

Он открыл нужный номер ключом, найденным в кармане убитого, и вошел. Резануло чужим запахом, он включил свет и поморщился – такой в комнате был беспорядок. Парень складывал в угол пустые консервные банки, бутылки из-под пива, молока и спиртного – из этого угла несло одним запахом, от несвежей постели – другим, от шкафа, в котором нижний ящик был завален нестиранными носками, – третьим.

Малыш пошарил по тем местам, где могли храниться бумаги, и вскоре нашел их под газетой на полке в шкафу. Сунув найденное в карман, вышел из номера и уже собрался было уйти через окно, но передумал.

«Играть так уж играть до конца! – решил он. – Если удастся околпачить дежурного, то, по крайней мере, меня не будут искать».

Он вернулся в номер, сложил все пожитки покойного в его же большую сумку, спустился с багажом к дежурному и бросил на стойку ключ от номера.

– Что, опять к бабе? – спросил дежурный. – Ключ мог бы оставить у себя. Стоило ради такого пустяка меня будить!

– Я съезжаю, – сказал Малыш. – Нашлась одна цыпочка, очень уж хочет, чтобы я жил у нее. Сколько я там должен?

– Ничего, разве что мне на бутылку пива. За беспокойство.

Малыш оставил не на одну бутылку, а на пять. Дежурный расплылся в улыбке.

– Надеюсь, ты не прихватил простыни и полотенце?

– А я их еще раньше продал, – поддержал этот пещерный юмор Малыш. – Поэтому и решил смотаться, пока не застукали.

Он вышел на крыльцо и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Сразу же полегчало. Теперь у него имелся паспорт, который оставалось по возможности законным путем обменять на новый, но уже не с чужой, а со своею собственной фотографией. Для этого требовалось как-то закрепиться в городе, а единственный путь к этому, по мнению Малыша, лежал через брак, само собой разумеется, фиктивный. Связывать себя сейчас узами настоящего брака он не собирался. Когда-нибудь, возможно, он найдет достойную подругу жизни, которая подарит ему наследника, а уж воспитанием сына он займется сам и вырастит его настоящим мужчиной. Но это будет еще не скоро.

Оставалось найти девушку или молодую женщину, которая согласилась бы за определенную сумму зелененьких стать на время его женой. Потом, прописавшись на ее жилплощади, тоже, конечно, не безвозмездно, он утеряет этот паспорт и ему выпишут новый. Путь хоть и долгий, но зато верный, который не должен дать сбоя. Пусть менты из паспортного отдела посылают запрос в далекий поселок, где проживал покойный парень. Они получат ответ, что такой-то действительно получал паспорт. Вряд ли в этом случае они станут внимательно сличать фотографии. Парня не хватятся долго, ведь все родственники уверены, что он успешно грызет в здешнем или в каком другом институте гранит науки.

Но на все это срочно требовались «бабки». И много. Пора было подумать о том, как пополнить свой текущий счет.

* * *

На одной из городских строек рабочие, выйдя после выходных на первую смену, обнаружили в холле недостроенного здания два трупа: молодого парня-полукровки и девушки, чтобы не сказать девчонки. Оба были убиты очень уж нестандартно.

– Ничего не понимаю, – качал головой медэксперт, рассматривая страшную рану в животе парня. – Двадцать пять лет стажа, и ни разу ничего подобного не видел. Практически это невозможно!

– А теоретически? – уточнил майор Морозов, срочно выехавший на место преступления, как только ему сказали, что смерть девушки напоминает смерть старика – отца балетмейстера.

– Теоретически на этой грешной земле все может произойти, – почему-то рассердился медэксперт, взглянув на Морозова из-под кустистых седых бровей. – У него кто-то просто-напросто взял и голой рукой вырвал из живота десять метров кишок. Вот вам и вся теория, майор.

И тут майор вспомнил пса из квартиры балетмейстера. У того тоже была на животе рана – след сильного удара, который парализовал собаку и позволил убийце потом ее придушить. Вот уже второй раз за довольно короткий срок теория приходит в противоречие с практикой. И смерть женщины. Она убита длинным гвоздем, который вонзился ей в спину с такой силой, что повредил спинной мозг, пройдя между позвонками.

– А это как объяснить с точки зрения теории? – спросил майор у медэксперта, кивнув на труп женщины.

– А никак! – развел руками медэксперт. – Что ты меня пытаешь, майор? Ты ведь тоже не мальчик в этом деле. Скажи, часто тебе приходилось видеть подобное? – Медик дотронулся кончиком пальца до шляпки гвоздя. – Рукой его так вколотить нельзя. Только из арбалета, но, насколько я знаю, гвоздями арбалеты не стреляют. Не вгоняли же его на ходу молотком. Она бежит, а убийца сзади – тут-тук-тук.

– Вы, медики, циники. А я еще и практик. Его метнули, как нож, – сказал Морозов. – Она бежала, он понял, что ему ее не достать, увидел гвоздь и использовал его, как метательный нож.

– Кто он? – спросил медэксперт. – Вы знаете, кто проделывает такие штуки в нашем городе?

– Пока нет, – покачал головой майор. – Но надеюсь, что рано или поздно узнаю, чего бы мне это ни стоило.

– Однако, – пробормотал медэксперт, вновь коснувшись пальцем шляпки гвоздя – монстр какой-то, а не человек.

Морозов с горечью смотрел на трупы, которые уже лежали на носилках.

«Монстр, но с очень совершенными мозгами, – думал он про себя. – Знал, что их попытаются опознать, и поэтому уже у мертвых так зверски изуродовал лица и кисти рук, что теперь никакое опознание не подскажет, как их звали».

– Если вы, майор, думаете, что над лицами и руками убитых поработал он, – сказал медик, поймав взгляд Морозова, – то это заблуждение. Могу с уверенностью сказать, что это постарались бродячие собаки, а не человек. Такое мне в детстве приходилось встречать довольно часто – в первые месяцы после окончания войны.

– Хотел объявить розыск, дать фото в газетах, показать по ящику, – смутился майор потому, что опытный медэксперт прочитал его мысли. – Но, к сожалению, сами видите, это отпадает.

Медэксперт сочувственно развел руками.

«Итак, – анализировал происшедшее Морозов, вернувшись со стройки в управление, – в городе появился некто, обладающий уникальными способностями, успевший за короткий срок натворить таких дел, что и опытному рецидивисту не под силу. Кто он? Каков мотив его поступков? Маньяк? Если бы знать, ради чего он все это делает, было бы куда легче вычислить, чего ждать дальше. Хорошо хоть, что ни о чем пока не пронюхала пресса, не подняла паники среди населения, не раздула пожар».

Все чаще мысли майора возвращались к тому странному, чудом выжившему утопленнику, которого выловил в озере старый рыбак. Морозов нутром чуял, что именно оттуда надо было плясать, клубок загадок начинался именно на озерной дамбе. Но время, увы, ушло, слишком поздно вспоминать ту ночную перестрелку. Если бы он тогда… Но что уж думать?

Это был его профессиональный промах. А что, если попробовать сделать робот-портрет того раненого, опросив всех, кто с ним имел дело? Ведь он пролежал в клинике не один день. Допросить медперсонал, врача. Возможно, они смогут помочь. Ведь в пожаре, скорее всего, сгорел не кто-нибудь, а тот самый бомж, по прозвищу Зассыха, которого до сих пор никак не удается найти.

Майор тут же, что называется, озадачил своих помощников: попросил каждый день с утра класть ему на стол подробную сводку всех происшествий в городе. Что-то подобное делалось и раньше, но со временем ручеек информации пересох. Теперь же он был уверен, что сразу отличит почерк неизвестного, как только тот проявит себя. Тогда, возможно, удастся понять, чего добивается преступник.

– Держись всегда подальше от женщин, – учил Малыша Посредник, – если не хочешь после первого же дела загреметь. Каким бы ты ни был каменным, в постели можешь невольно расслабиться, расколоться, ляпнуть что-нибудь лишнее. И тогда пиши пропало. Все они, Евины дочки, стукачки. Любят задавать всякие вопросы и не отлипнут, пока не выведают что-нибудь такое-эдакое, при помощи чего потом можно будет тебя доить, а то и вообще заставить жениться.

Малыш уже готов был пренебречь этим советом. Но сначала надо было раздобыть денег. Его внимание привлекла самая, может быть, впечатляющая на местном Бродвее, реклама: «Казино». Он теперь, пообтершись на рынке, знал, что в городе хоть отбавляй богатеньких азиатов, падких на такие вещи, как игра, выпивка, жратва и молоденькие девочки. Казино же предлагало все перечисленное в совокупности. Малыш с независимым видом направился к стеклянной двери.

Выглядел он вполне прилично, эдакий крутой паренек, зарабатывающий одному ему известным способом, что, в общем-то, никого и не интересовало, главное, чтобы у него в карманах не было пусто. Здоровенные охранники пропустили Малыша, хотя и не без напутствий:

– Если в карманах есть ножичек или еще что-нибудь острое или стреляющее, сдай в гардероб, – будешь выходить, тебе все вернут в полной сохранности. А то еще случайно порежешь пальчик.

Малыш скромно улыбнулся шутке и провел по карманам ладонями, демонстрируя отсутствие в них чего либо опасного для заведения и его клиентов.

– Проходи, только много не выигрывай!

Малыш разменял специально приготовленную пятидесятидолларовую бумажку на жетоны и вошел в игорный зал местного Монте-Карло. Он знал, что сумму, какой он располагал, проиграть можно за пять минут, поэтому не спешил делать ставки. Продолжая изображать из себя наивного паренька, которого родители регулярно снабжают приличной суммой на карманные расходы, он переходил от одного игрового автомата к другому, потом возвращался к рулетке, оставляя то там, то здесь свои жетоны – по одному.

Всякое заведение подобного толка имеет, постоянных клиентов и настороженно воспринимает появление лица незнакомого. Почувствовал это на себе и Малыш. Сначала сотрудники казино приглядывались к нему, потом, поверив, должно быть, что паренек просто пришел попытать счастья, перестали обращать на него внимание.

А Малыш между тем изучал клиентуру. Наконец он остановил выбор на тучном мужике, который обильно потел у рулеточного стола, поглощая одну банку пива за другой. Возле него паслись сразу две длинноногие сотрудницы в соблазнительно коротеньких юбочках, снабжая его этим самым пивом. Мужик то и дело похотливо лапал их по очереди волосатыми руками с пальцами-сосисками, на что девочки жеманно похихикивали и вертели своими аппетитными попками, прижимаясь бедрами к его жирным плечам, по очереди вытирая его потное лицо салфетками.

– Во дает! – уловил Малыш краем уха разговор, который шепотом вели между собой двое пожилых посетителей, стоявших недалеко от него и наблюдавших за игрой толстого мужика. – Уже полторы штуки просадил! То-то вокруг него эти две подставные подстилки увиваются. Учуяли добычу, теперь не отстанут, пока не разденут.

– Ну-у, – протянул второй, – этого им никогда не раздеть! Он столько успел наворовать, что на оставшийся век хватит.

– Да, – завистливо кивнул первый, – мы с тобой тогда не сообразили подсуетиться, а он не растерялся. Ты бы не отказался, вон ту, справа, черненькую, оттянуть? Я же знаю, у тебя слабость к черненьким. – И хихикнул.

Малыш понял из их разговора, что не ошибся в выборе, толстый мужик действительно крутой, с бабками, и теперь надо его пасти, а потом колоть. Он подошел вплотную к столу и встал поближе к толстяку, их разделяла лишь «черненькая», с которой не прочь был поразвлечься один из тех, что обсуждал и поведение и игру толстяка.

Черненькая взглянула на Малыша, и на ее невинном личике нимфетки вдруг как-то инородно блеснули глаза хищницы, оценивающей, кто перед нею: противник или просто случайный клиент.

Малыш не изменил своей роли простачка-провинциала, не отвел взгляда: ведь люди с чистыми помыслами смотрят прямо. Показал ей свои жетоны и спросил шепотом:

– Не подскажете, куда бы поставить? Я тут впервые, ничего не знаю!