За сладкое приходится горько платить

«Надо раздобыть хоть какие-нибудь документы, – думал он. – И нужны деньги, много денег. С их помощью я найду этого старого жирного борова, и он получит свое».

* * *

Небо заволокло тучами, но дождь пока медлил. Малыш неслышной тенью скользил по улицам мало знакомого ему города. Это был его первый «выход».

Пока Малыш не собирался действовать по-крупному. Он вышел прогуляться наудачу. Этим вечером в городе во многих квартирах пили и веселились – весенний праздник. А Малыш стрелял взглядом по окнам домов, выискивая те, в которых не горел свет. Для сна рановато, а отсутствие света могло означать одно: хозяева в гостях и вернутся нескоро.

Его внимание привлекло здание сталинских времен, в которых так полюбилось жить новым русским, – с высокими, в три с лишним метра потолками. На втором этаже виднелись подряд три темных окна, а это говорило о том, что они принадлежат одной квартире. Малыш прикинул: расстояние от угла дома, где проходила пожарная лестница, до среднего окна, в котором хозяева беспечно оставили открытой форточку, – метров десять.

«Понадеялись на то, что окна на втором этаже».

Чуть ниже окна проходил узкий, в четверть кирпича, карниз. Для обычного человека проделать десятиметровый путь по такому пояску – задача невыполнимая, но для Малыша, большая часть жизни которого прошла в передвижном цирке, это было плевое дело.

До карниза он добрался по пожарной лестнице. Прижался всем телом к стене, поймал точку равновесия и без спешки стал продвигаться к окну.

По тротуару, прямо под ним, прошла подвыпившая компания, но он даже не замедлил движения, настолько был уверен, что ни одному из гуляк не придет в голову посмотреть вверх.

Добравшись до окна, подтянулся на руках и без труда просунул в форточку голову и руку.

«Этого достаточно, чтобы прошло и все тело».

Через минуту Малыш мягко спрыгнул с подоконника и почувствовал под ногами упругий ворс ковра.

«Ковер хороший, похоже, здесь есть чем поживиться».

Внезапно до его слуха донеслось какое-то движение, и при свете уличного фонаря он увидел, как в комнату вошел огромный пятнистый дог.

«Вот почему хозяева держат форточку открытой: надеются на собаку».

Он выставил вперед левую руку и ногу, приготовился отразить нападение. Пес не стал ждать: даже не залаяв, присел на все четыре и прыгнул. Еще в полете Малыш встретил его ударом снизу – в брюхо растопыренными пальцами правой руки. Огромный дог взвизгнул и осел на передние лапы. Отполз в сторону, под стол, испуганно глядя на человека и дрожа всем телом. Ему, должно быть, никогда еще не приходилось испытывать ничего подобного – он находился в болевом шоке.

«Отойдет и бросится снова, – подумал Малыш. – Надо добить».

Не давая собаке оправиться, шагнул к ней и схватил за горло. Хватка была мертвой – тело дога, вздрогнув, обмякло, налилось тяжестью. Малыш двинулся осматривать квартиру. Он должен был найти деньги. Деньги, чтобы купить одежду, чтобы снять в городе квартиру, о которой знал бы он один, в которой мог бы хранить все ценное, а главное – которая давала бы ему возможность иметь короткие минуты отдыха от роли идиота.

Люди здесь жили не бедные, он это сразу понял. Ковры ручной работы глушили шаги, мебель была из цельного дерева, много аппаратуры, на стенах картины, в которых Малыш не разбирался, хотя и знал, что они порой стоят ох как дорого. Да сколько бы ни стоили, он не собирался с ними связываться. Быстро выдвигая ящики столов и шкафов, он искал деньги, на худой конец – золото, которое можно сбыть, особо не светясь среди людей.

Наконец ему повезло: в одном из ящиков массивного письменного стола в самой дальней комнате, которая, по всей видимости, служила кабинетом хозяину, он обнаружил начатую пачку российских рублей купюрами по сто тысяч и три сотенные долларовые банкноты.

Только собрался уходить, как вдруг услышал негромкое: – Стоять! Не двигайся! Буду стрелять!

Малыш замер.

– Руки! Руки вверх! – уже увереннее приказал внезапно появившийся мужчина.

Малыш стоял к нему спиной, не мог видеть лица, но судя по голосу, тот был далеко не первой молодости.

Хозяин что-то делал на кухне, когда Малыш проник в квартиру. Он затаился, спрятавшись за шкаф, кляня себя, что оставил трубку радиотелефона в кабинете на столе. Вся надежда была на собаку. Когда же стало ясно, что доги-сторожа не из лучших, хозяин дрожащими руками извлек из жестянки с надписью «Крахмал» пистолет и на цыпочках двинулся в коридор.

Грабитель послушно, выполнил команду, поднял руки. Но вот чего не мог предвидеть заставший его на месте преступления хозяин квартиры, так это того, что у Малыша в рукаве спрятан небольшой, с узким лезвием нож, который он выточил сам из стальной полосы, найденной в больничном гараже. Этот нож был специально приспособлен для метания. Возвращая руке точность, Малыш добился в этом упражнении почти тех же результатов, что и до ранения. С пятнадцати метров он мог поразить мишень размером с кепку.

– Теперь медленно повернись ко мне, – командовал голос. – Только медленно, если хочешь оставаться пока в живых.

Малыш – само послушание – покорно стал разворачиваться. Когда повернулся к двери, то в проеме увидел совершенно седого старика в махровом халате и с пистолетом в руке. Глаза его были скрыты за массивными очками, которые покоились на носу, напоминающем клюв орла.

– Кто тебя подослал? – спросил старик, перебирая, наверное, в уме своих недоброжелателей и конкурентов.

Это были его последние слова. Рука Малыша, в которой он держал нож, резко пошла вниз, нож, коротко свистнув, вонзился в горло старика. Тот захрипел, выронил пистолет, схватился за рукоятку ножа, торчавшего из горла, на губах у него появилась кровавая пена, глаза с ужасом смотрели на невысокого незнакомца, постепенно угасая. Старик рухнул на колени, а потом распластался на полу.

Малыш подошел к нему, поднял пистолет, подкинул на ладони. Это был неплохой ствол, в оружии он разбирался. Чешское производство, простой и надежный. Теперь у него есть оружие. Отводя взгляд, выдернул нож из горла старика, вытер лезвие о халат убитого и вновь закрепил его на запястье левой руки.

Пистолет сунул за пояс. Пора было уходить, он и так уже задержался в этой квартире. Могли вернуться хозяева: судя по обстановке, здесь жило еще двое – мужчина и женщина. Оставлять после себя два лишних трупа Малышу не хотелось.

И старик-то мог остаться в живых, если бы не показывал носа из кухни. Его смерть не входила в сегодняшние планы Малыша.

Он вернулся в ту комнату, через которую попал в квартиру. Под столом остывал труп собаки. Малыш не захотел уходить через входную дверь, там могли поджидать сюрпризы: то ли вышедшие покурить соседи, то ли двери подъезда, запертые на ночь. Да мало ли что. Путь же через форточку он уже проверил.

Выбравшись из окна на карниз, Малыш решил, что не станет еще раз испытывать судьбу. Убедившись, что на улице никого нет, мягко спрыгнул с четырехметровой высоты на тротуар. Для него такой прыжок не составлял особого труда – все та же цирковая выучка.

Первый выход в город оказался для него не очень удачным, если принять во внимание, что он наследил в квартире. Но и не бесполезным: теперь у него имелось достаточно денег, чтобы купить приличную одежду. Это было принципиально: в своем жалком спортивном костюме он себе не нравился.

Минут за сорок пять Малыш преодолел пятнадцать километров, отделявших клинику от города. Перемахнув через забор, пробрался в пристройку, в которой врач разместил его для проживания.

Случай на озерной дамбе, предательство Посредника заставили Малыша сделать важный для себя вывод: нет ничего хуже в этой жизни, чем работать на кого-то; надо, чтобы работали на тебя.

Кузнецк, в котором Малыш не по своей воле оказался, был в общем-то достаточно велик. Так почему бы не стать хозяином этого города, не подчинить себе всех здешних уголовников, весь криминальный мир? Малыш знал, что это ему по зубам, были бы лишь время и желание. И еще – документы. Не считать же документом бумажку, которую получил Самков от Морозова и в которой значилось, что безымянный больной находится под присмотром врача и, если в ближайшее время не излечится, может быть переведен в «дурку». Эту бумагу Малыш обнаружил в кабинете Самкова, когда в один из воскресных дней произвел там небольшую ревизию.

В городе было много приезжих, он как бы служил перевалочным пунктом между Азией и Европой. На многочисленных рынках торговали и узбеки, и казахи, и калмыки, и таджики – все, кому не лень. А всех их пытались зажать в кулаке выходцы с Кавказа. С ними, в свою очередь, боролись за влияние местные парни. Нередко споры заканчивались перестрелками.

На следующий день после описанной вылазки в город Малыш достал газету с местными объявлениями и принялся ее изучать. Ему нужна была квартира. Объявлений на этот счет имелось предостаточно – выбирай, плати и все.

«Пожалуй, я спешу с этим», – урезонил себя Малыш.

Он плохо знал город, а квартира ему нужна была не из первых попавшихся, а такая, чтобы располагалась недалеко от центра, с хорошими подходами, желательно с проходным двором.

Кузнецк, которого не коснулись войны, изобиловал постройками начала века, а тогда в моде были проходные дворы и квартиры с парадным и черным ходом. Словом, за этим дело не станет. Отложив на время выбор жилья, Малыш решил первым делом хотя бы внешне приобщиться к цивилизации.

В один прекрасный день он отважился зайти в своем спортивном трико в магазин. Продавцы, к его удивлению, и не подумали роптать, их вполне устроило то, что напоминающий с виду бомжа паренек небрежно рассчитался за приобретенные шмотки крупными купюрами. А что еще надо? Рынок диктует свои законы общения. Если бы ему вздумалось прийти в магазин в одних трусах, то и тогда при наличии денег его приняли бы с распростертыми объятиями.

Теперь Малышу не стыдно было ходить по городу, мало того, он выглядел вполне респектабельно: темные очки в дорогой оправе, добротный летний костюм, шляпа. Даже работники больницы, с которыми он сталкивался нос к носу, не узнавали в нем своего пациента. Но то, что Малыш купил в магазине, стоило немало, и от денег, которые он взял во время ночной вылазки, осталось всего ничего. Нужна была повторная ходка. Ощущение, которое давала новая дорогая одежда, и отпавшая необходимость притворяться психом были настолько приятны, что Малыш решил как можно скорее покончить с затянувшимся больничным маскарадом.

«Еще пару месяцев, а может, и меньше – и я стану вполне нормальным человеком, – решил он. – Хватит, надоело!»

У него даже возник конкретный план, как он покинет клинику Самкова, план, рассчитанный на то, чтобы его больше не искали. Но всему свое время.

* * *

Ресторан при гостинице, в которой обычно останавливались приезжие торговцы, по вечерам был полон. После суматошного дня эта публика любила хорошо отдохнуть и денег на это, как правило, не жалела. Устроиться туда на работу рвались все городские «девочки», но это было не так-то легко, исключение делалось лишь для особо одаренных и опытных в самой древней из профессий.