Оценить:
 Рейтинг: 0

Когеренция

Год написания книги
2021
Теги
1 2 3 4 5 ... 20 >>
На страницу:
1 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Когеренция
Артем Михайлович Краснов

2039 год. Россия близка к расколу по границе Енисея, общество страдает от безработицы и алгоритмического синдрома, геополитика уступила место виар-политике, а нейронные сети проникли во все сферы жизни. Открыта новая технология: перенос сознания, или когеренция. Ким, оператор когеренции, может подключаться к сознанию другого человека и побуждать того к неожиданным действиям. Ким участвует в правительственной операции, цель которой – с помощью когеренции склонить идейных лидеров сепаратизма к сделке с властями. Но подчинить другого человека, даже проникнув в его разум, сложнее, чем казалось во время первых экспериментов. Когеренция – оружие обоюдоострое, и Ким всё чаще задаётся вопросом: первопроходец он или преступник?

Артем Краснов

Когеренция

Глава 1. Самоволка

В конце концов, Дерезину просто надоело.

– Эзра! – крикнул он.

Ответа не последовало. Дерезин подошёл к двери и сердито дёрнул ручку. Он был уверен, что замок заперт, но дверь поддалась и открыла вид на соседнюю комнату, маленькую, пустую и, в общем, мирную, что сразу лишило Дерезина сердитости. Эзры там не было.

«Ушёл», – разочарованно подумал он, и хотя мысль требовала развития, уселся за стол и стал машинально сортировать цветные кусочки головоломки.

«Эзра, Эзра, – рассеянно думал Дерезин. – И что это за имя такое – Эзра? Сколько ему лет, интересно? Пятьдесят? Значит, родился ещё в 90-х, а тогда подобных имён не давали. Кто же его так назвал? Псевдоним явно. Эзра… Бр-р-р. Чужое имя и грубое, словно циркулярной пилой себя полоснул. Есть в Эзре, кстати, что-то от пилы».

Нет, своих детей Дерезин назовёт славянскими именами и как-нибудь громогласно – Далибор или Яромир. Дерезинские родители тоже любили старые имена, но его самого назвали Петей, и это имя казалось ему недостаточно веским, как слабый выкрик в толпе. Подписчики знали Дерезина под псевдонимом Венцеслав Острожский.

Пока Дерезин размышлял о наречении потомства и силе славянских имён, в его сознании всплыл новый вопрос: получается, Эзра тут вроде охранника? А сам Дерезин тогда, получается, узник? Нет, ну, какой он узник: захочет – и сразу уйдёт.

«Уйдёшь ты, как же!» – с издёвкой отозвался внутренний голос, и Дерезин даже удивился его нахальству. Нехорошо это, когда внутренний голос тебя осуждает. Это значит, в душе разлад. Либо просто в комнате душно.

Обстановка в самом деле давила на психику. Комната была небольшой, и ощущение тесноты усиливал избыток яркой мебели, словно обставлять её помогла тётя Полина, которая всегда одевается точно спасательный буй. Как это называется? Кричащие цвета… Дерезин вдруг представил, как они кричат: как надрываются оранжевые пуфики и басит фиолетовый диван. И зачем нужна эта пёстрая старомодная дичь: чтобы сбить подопытных с толку?

Внезапно Дерезина охватило одиночество, больше похожее на холод, как если бы в помещении внезапно открыли окно. Разыгравшаяся фантазия создала неустойчивую картинку затерянной на севере земли, даже не земли, а небольшого, огороженного забором лагеря, где он, Дерезин, почему-то отбывал длительный срок, и сбежать оттуда мешали вооружённые люди без лиц. Сами люди вели себя почти дружелюбно, только их дружелюбие имело двойное дно и шло от простого факта: им разрешалось стрелять без предупреждения. Так иногда цепные псы виляют хвостом, а потом хватают сразу за горло.

Это видение, очевидно, было лишь собирательным образом лагерной жизни из сериалов или исторических игр, но что-то в нём взволновало Дерезина, словно он узнал некую правду. Словно преисподняя существовала, и живущих отделяла от неё лишь тонкая переборка случайностей. Тоска распёрла его изнутри так, что стало трудно дышать.

Дерезин зажмурился до пятен в глазах, набрал воздуху, а потом тщательно выдохнул. Морок прошёл, оставив после себя лишь слабую тревогу. За окном была подвижная и шумная Москва, которая к 2039 году достигла совершенства в искусстве сочетать контрасты: небоскрёбы, парки и гетто удавались ей одинаково хорошо.

Ну, какой он узник, рассмеялся Дерезин. Он – добровольный участник тестовой программы. Эзра потому и ушёл, что никакой он не надзиратель, а так – наставник.

Дерезин хотел вернуться к сбору головоломки, но почувствовал усталость. В самом деле, что за эксперименты над ним проводят? Задания на первый взгляд простые: обычные паззлы. Только к ним не прилагается инструкций и схем. Это наборы цветных кусочков с фигурными краями, из которых нужно собрать… что? Этого Дерезину не сказали, и тем не менее вот уже пятый сеанс он раз за разом безошибочно выкладывал то зайца, то цветок, то городской пейзаж, которые выходили у него сами собой.

Хотя чему удивляться? В детстве он ходил в художественную школу и считался человеком одарённым, а на днях покрасил в модный сиреневый цвет кота. У него склонность к искусствам.

Участвовать его сагитировал Носков. У самого Носкова получалось ещё лучше: он даже утверждал, будто побил какой-то там рекорд. Носков считал всё это тестом на интуицию, на «жизненное ясновидение». Корпорации якобы изучают подобные способности не зря, мол, идёт время не умных, а чутких.

Но теперь у Дерезина перестало получаться. Он сидел перед набором пёстрых клякс, вертел их в руках, примерял друг к другу, но каждый раз не угадывал: замки не хотели смыкаться, даже если как следует надавить. Не так он представлял себе участие в когнитивном эксперименте. Детский сад какой-то…

Лагерный холод снова пролез за шиворот. Пёстрая комната словно бы материализовалась в другом месте, где небо было молочным и низким, оставляя для жизни лишь узкую щель возле самой земли. Воздух здесь так отяжелел, что если встать с распахнутым воротом, он потечёт вниз и заполнит сначала пространство под одеждой, а потом и самого тебя…

Дерезин вздрогнул. Что за ерунда, в конце концов? За окном сверкает апрель и торопится жизнь, просто стёкла глушат звуки до немоты, а комната слепит невыносимой химозностью цветов. Наверное, это тоже часть эксперимента.

Дерезин некоторое время созерцал улицу внизу, где шли редкие пешеходы и церемонно разъезжались автопилоты. Жизнь кралась в войлочных тапочках, игривая, заговорщицкая и совсем не страшная.

Он повернулся к зеркалу, где светила его лиловая физиономия. Ему уже 34 года. В кого он превратился? Залысины по флангам растущего лба скоро пойдут на соединение возле самой макушки, и лицо ещё больше округлится. Нет, он не потолстел, просто стал глаже, оловяннее, скучнее. Утратил юношескую лохматость, а с ней и юношеский задор. Ни морщин, ни седины нет, и всё равно из зеркала на него взирает удушливый старик.

«Потерянное поколение тик-токеров», – подумал Дерезин без всякой связи.

А когда-то он жил по-другому, быстро, дерзко. Трижды бросал университет. Был и звездой «Тик-Тока», и его главным неудачником. Но ему повезло: сумел вовремя отстыковаться и найти себя в другой профессии, настоящей.

Сейчас Дерезин работал интернет-могильщиком. Он стирал следы онлайн-активности умерших людей, блокировал их аккаунты и на правах душеприказчика оформлял последнее обращение к аудитории. Он подытоживал онлайн-жизнь после того, как смерть подытожила самого человека. И пусть Дерезин работал из дома, одетый в майку и гавайские трусы, клиенты видели его исключительно человеком в чёрном, молчаливым, торжественным и подобающе суровым. Небогатые люди отдавали посмертные формальности на откуп нейросетевому приложению Минцифры, но господ со вкусом дешевизна и скорость только отвращали, и тогда они шли к Дерезину, человеку серьёзному и дотошному.

Он снова взглянул в зеркало. Зеркало было круглым, в разноцветной рамке и словно издевалось на округлостью дерезинского лица. Его будто нарядили в кокошник.

Но бывало и хуже. Два года назад Дерезин работал на складе, входя в так называемый второй чекинг-контур. Он проверял маркировку, наносимую автоматикой на коробки с товаром, и первое время чувствовал себя полезным, потому что нейросеть периодически помечала морковь как опасный груз из-за её остроконечной формы. Со временем это происходило всё реже, а спустя ещё два года Дерезина уволили. Но всё к лучшему: без этого не быть ему могильщиком.

Перебирая цветные кусочки, Дерезин вспомнил времена, когда волосы на его голове ещё не вели схватку за жизнь, а «Тик-Ток» был на пике популярности. Хорошее было время, быстрое, логарифмическое: если сегодня ты мыслил тысячами, завтра должен был думать о миллионах. Миллионы подписчиков, миллионы рублей…

Тик-токеры довели искусство простоты и пошлости до совершенства. Их упрекали в безвкусице, как и все поколения бунтарей, но лучшим ответом критикам был очередной логарифмический скачок числа подписчиков.

Почему всё закончилось так внезапно? Со своими звёздными привычками в двадцать лет они вдруг оказались на спаде карьер, даже не сообразив, как это произошло. Имея миллионные аудитории, они всё равно чувствовали себя обиженными, и скоро эта обида материализовалась в охлаждении подписчиков, а логарифмическим стало число мёртвых душ.

Дерезин пытался начать новую жизнь. Он создал даже аккаунт на популярном ресурсе-дисгастере, но дисгастеры уже шагнули вперёд, и после одного туалетного видео Дерезин понял, что аудитория к нему холодна. Искусство быть отвратительным требовало навыков или внутренней свободы или, может быть, психопатии. Дисгастеры соревновались в таланте вызвать у публики омерзение, растили чирьи на лице и фиксировали их выдавливание в режиме скоростной съёмки. У Дерезина так не получалось: то ли чирьи у него выходили недостаточно жирные, то ли не хватало актёрского таланта. Он не был отвратительным, скорее, жалким.

Впрочем, время дисгастеров сочтено: у правительства Шемурова просто не дошли руки до каждого мерзо-блогера. А он, Петька Дерезин, наследник века старого, яркого, талантливого, ещё вернётся. Всё циклично. Когда-нибудь и это падение нравов повернётся вспять.

Он так расчувствовался, что заплакал бы, но то ли слёзные каналы забились из-за нарушения липидного обмена, то ли повод оказался недостаточно судьбоносным.

Внезапно Дерезину захотелось мороженого, брусничного, мангового или даже пломбира. Но ещё больше ему захотелось сбежать из разноцветного склепа в солнечный день, который бесшумно скользил за окном, словно вычеркнув Дерезина из жизни.

«Как же сбежать? – удивился он собственной беспечности. – Ты же соглашение подписал. Тебе деньги платят. А если они оштрафуют потом? Или траст понизят? И Эзра наверняка вернулся».

Вот так и взращивают в нас рабов, ответил он сам себе, хмурясь. О какой волне успеха ты мечтаешь, если в тебе нет ничего живого? Судьба любит смелых. А ты сидишь тут, как школьник наказанный, и мозаики собираешь. Тебя не жизнь вычеркнула: ты сам себя выпилил по контуру. Либо сейчас, либо никогда.

«Ничего я не выпилил!» – возмутился Дерезин такой неприкрытой лжи. Он ещё в обойме. И приливная волна, которой он так долго ждал, уже где-то рядом.

«Так лови её», – мелькнуло в голове.

Да-да, нужно ловить её за шкирку, как непокорного пса, как шлюху… Нужно ломать привычный ход вещей! Это момент истины: либо ты их, либо они тебя…

Дерезин вскочил, просыпав кусочки так и не собранной головоломки, замер, прокрался к двери, приоткрыл. Эзры не было. Скотина, не верит, что Дерезин способен убежать. Что же, тем лучше!

Дерезинские смартглассы лежали на столе Эзры. Он надел их жестом специального агента Локера из «Смартеона», смахнул в сторону листопад уведомлений и, озираясь, заспешил к лестнице, стараясь не бежать и контролировать дыхание, чтобы камеры не заподозрили в нём преступника.

Именно преступником он себя ощущал и от этого ликовал. Его поступок был незаконен, а может быть, антигосударственен, и значит, как и пятнадцать лет назад, он снова стал бунтарём. «Змея сбрасывает кожу», – думал он злорадно, воображая лицо Эзры, когда тот не застанет его за собиранием детских головоломок.

Воздух на улице оказался душным и особенно ароматным: пахло то ли почками тополей, то ли этим желтоватым реагентом, которым отмывают от асфальта следы биоразлагаемых шин. Воспоминания о лагерном холоде, которые мучили Дерезина ещё пять минут назад, показались странным анекдотом.

Перед зданием было людно, и Дерезин не сразу сориентировался, куда ему идти. Лица искрили перед глазами, как выпущенная в лицо хлопушка. В самой возможности увидеть чьё-то лицо, особенно женское, было что-то неприличное, будто Дерезин долго жил в арабских странах и отвык от девушек без хиджаба.

Где же он? Очки услужливо вывели фрагмент карты в окрестностях Тёплого стана, но сам район был ему незнаком. До ближайшего кафе с мороженным оказалось метров пятьсот.

Дерезина почему-то неодолимо потянуло к офисному зданию на противоположной стороне улицы, но он вдруг вспомнил о мороженом и о том, что, может быть, вся его судьба зависит от того, съест ли он шарик-другой… Он зашагал в направлении стрелки навигатора.
1 2 3 4 5 ... 20 >>
На страницу:
1 из 20

Другие электронные книги автора Артем Михайлович Краснов