Байки актера массовых сцен. Начало…

Или более забавный момент. Меня позвали сыграть сценку, в которой участвовали трое: я, моя жена (по роли) и ее отец. По сюжету нас ее отец убеждал заняться незаконной деятельностью, воровать что-то там с производства и продавать. Мы так и строили свои диалоги. Но так как снималась реконструкция событий, то естественно, наша речь не записывалась, а только снимали наши действия, мимику, поступки. В общем, мы все хорошо сделали, съемки прошли довольно быстро. Но когда пришло время посмотреть на экране результат, он оказался совсем иным. Все там было наоборот! Оказалось, что это мы с «женой» склоняли ее отца на неправомерное дело! Вот так-то! Думаешь, что тебя подставляют, а потом оказывается, что все совсем наоборот…

Вполне вероятно, что меняется видение режиссера или отснятый материал по-другому ложится, кто знает. Но именно поэтому я привык потом отслеживать и смотреть, что же получается в итоге. И мне довольно странно, что далеко не все массовщики интересуются дальнейшей судьбой своей роли (хоть и маленькой).

Впрочем, внести свои коррективы может и погода или съемочный день.

Как-то мы целый день снимали большое количество сцен на одной территории. В конце планировалась сцена расстрела. Я стоял на часах. Сначала хотели задействовать дублершу, но она отказалась подстригаться, и пошла сама актриса. Запись диалогов и всего остального прошла успешно, однако съемки постоянно затягивались. В конечном итоге дошло до того, что стало практически темно. А ведь после самого расстрела планировалось еще и добивание в голову. Которое, между прочим, было уже отрепетировано. Это кажется, что действие простое, но даже холостым выстрелом с близкого расстояния можно сильно навредить человеку – обжечь лицо, например.

И вот на нас наваливается темнота. Что делает режиссер? Конечно же, заканчивает съемку на сегодня. Бригадир нас собирает, рассчитывает и сообщает о том, что, возможно, будет еще один съемочный день, так что надо готовиться. Однако этого съемочного дня так и не случилось.

Как я потом увидел на экране, эту финальную часть явно скомпоновали из того, что было снято при мне. Может быть, бюджет не позволял тратиться на лишний съемочный день, может быть, сроки поджимали, но последняя сцена с добиванием была просто-напросто отброшена. Вот так небольшие задержки в съемках могут привести к изменению и самого результата. А жаль, сцена обещала быть эффектной.

Байка 32. Кто-то слишком растолстел

На очередную реконструкцию позвали двоих: меня – мужа героини и мужчину, который должен был играть ее врача, а заодно и второго ее мужа. Я подошел на свою роль вполне удачно (по всем параметрам роста, веса, да и вообще комплекции), а вот про мужика это сказать было сложно. Я бы ничего не узнал, если бы случайно не услышал разговор режиссера с оператором. Оказалось, что выбирали они по росту-весу и фотографиям. Так вот, на фотографиях мужчина был несколько худее, чем оказался в реальности. А в таком более толстом виде он уже стал не так сильно похож на реального человека из жизни, которого должен был изображать. И вот режиссеру и оператору пришлось ломать голову над тем, как бы снять его так, чтобы не было заметно лишнего веса.

Впрочем, сориентировались они быстро, к тому же (как я потом увидел) помогли размытые кадры, сглаживающие все что нужно и не нужно. На мой взгляд, результат получился замечательный. Хотя быстро – это относительно. Пришлось мужчине покрутиться перед камерой, вставая то одним, то другим боком, а уж режиссер с оператором, глядя через камеру, решали, какая поза будет наиболее выигрышной.

Благодаря этому эпизоду и еще нескольким я узнал интересную вещь. Некоторые бригадиры ходят и втихаря (а иногда и не втихаря) фотографируют людей из массовки. И делают это на тот случай, если в будущем придется набирать людей, а человек предложит какую-то свою старую фотографию. Бригадир сумеет сравнить эту фотографию с тем, что у него есть в базе. Говорят, что чаще всего лукавят женщины, которые умудряются отправлять на кастинг отфотошопленные фотографии, полностью сбивая бригадиров с толку. А что прикажете делать с человеком, который в итоге совершенно не подходит под типаж?

Такой интересный момент был, когда на площадку непонятно каким образом попал совсем молодой парнишка. А сниматься должен был прием с участием весьма взрослых и уважаемых людей. Как такого парнишку пристроить, что с ним делать? Бригадир даже не поверила, что его вызвала – полезла проверять фотографии. Но, видимо, парень подобрал весьма удачные (для себя) снимки, на которых он казался заметно старше. В общем, опять съемочной бригаде пришлось выкручиваться. Найдено было самое простое решение: поставить парнишку так, чтобы он оставался спиной к камере, да еще и слегка был загорожен другими людьми. В общем, все закончилось хорошо.

Однако сразу проникаешься уважением к бригадирам, которым приходится набирать нужных людей. Сам начинаешь думать: а как бы ты поступил? Кого бы взял? Ведь подает заявки довольно много людей, а нужно выбрать самого похожего и подходящего по роли. Не такая уж и простая работа, скажу я вам. Конечно, со временем вырабатывается профессиональный навык, и хорошие бригадиры с лету могут определить, насколько им подходит тот или иной человек, но самое главное, чтобы этот человек вообще заявку подал. А то приходится выискивать среди непохожих людей самого близкого к нужному персонажу человека и брать лучшего из худших.

Байка 33. Бригадиры о таджиках

Случай был совершенно неординарный: нужно было найти сто пятьдесят таджиков, причем чуть ли не на следующий день. Бригадир уже и в одно место подался, и в другое. Но все не хватало – мало людей! Что делать? Куда обратиться? Кто поможет? Стал рассуждать логически: «Где сейчас легко можно найти таджиков? Среди дворников!» И вот принялся бригадир бегать по дворам, уговаривать их сходить на съемки. Практически все оставшееся время до начала смены бегал и искал, и в конечном итоге нашел нужное количество! Съемки состоялись. Но сколько же нервов было потрачено, просто жуть!

На другой эпизод нужно было набрать девяносто таджиков. Планировались съемки о переселении народа. На этот раз времени дали намного больше, так что с набором нужного количества проблем не возникло, но зато появились другие трудности: владельцы локаций не хотели давать разрешение на съемку, опасаясь наплыва такого количества таджиков! Группа с ног сбилась, чтобы организовать процесс, договориться со всеми, но так ничего и не вышло. Я уж точно не знаю, как выкрутился режиссер, но плановые съемки так и не состоялись. И так бывает, оказывается.

Байка 34. Автобусно-вещичная

Чаще всего массовка оставляет свои вещи в автобусах. Этот автобус нас привозит, порой в нем же мы переодеваемся, сидим, иногда кушаем. В общем, это наше место жизни на время съемок. Поэтому каждый массовщик спокойно оставляет вещи в автобусе. Воровства практически не бывает, да и что воровать, когда все самое ценное мы все равно берем с собой? В общем, так было и на этот раз. Мы отправились на площадку.

Съемки шли долгое время, к автобусу нас не отпускали, поэтому никто ничего не проверял. Однако когда дело подошло к концу и бригадир с нами рассчитался, выяснился неприятный момент: автобус уехал.

– Как так? Где автобус? – стали возмущаться мы.

Бригадир бросился выяснять. Оказалось, что автобус направили на другую точку – перевозить новую группу массовщиков, причем направили, как говорится, в один конец. То есть за нами он возвращаться не собирался.

После небольшого скандала нам пришлось своим ходом добираться до второй съемочной точки, и эти затраты никто возмещать не стал. Впервые у меня сложилась такая неприятная ситуация. Понимаю, что накладки бывают. Но хотя бы выгрузили вещи! А то взяли и уехали, ни о чем не думая! Кроме того, что еще и платить пришлось, чтобы добраться. Вот так и считай после этого автобус своим домом. Хоть и временным.

Байка 35. Побежали на ОМОН

Довольно часто набирают людей на съемку различных митингов, демонстраций и тому подобного. Естественно, что против нас тогда выставляется полиция или ОМОН. А как иначе? Должно же быть какое-то противостояние.

Мы стояли в тридцати-сорока метрах от раскрытых ворот. За которыми в полусотне метров стояли в плотном строю омоновцы в полном обмундировании – с дубинками, щитами, в шлемах. Наша задача состояла в следующем: толпа врывается в ворота, пробегает еще метров десять-пятнадцать, дальше вперед выбегают каскадеры, и уже они врубаются в ОМОН и завязывают драку. Всем остальным туда лезть нельзя.

Сначала была репетиция, работали каскадеры с ОМОНом. После второго захода мы услышали, как стали звать скорую: один из них получил серьезную травму головы.

– Вот видите, что может случиться? – говорил второй режиссер. – Здесь работает настоящий ОМОН! Нельзя к нему приближаться. Полезете к нему, и получится то же самое, если не хуже. Если настоящий каскадер получил травму, то что уж говорить об обычных людях!

Режиссера можно было понять, он на самом деле переживал за нас. Да и со скорой лишний раз связываться вряд ли хотелось.

Как я узнал в дальнейшем, хоть ОМОНом и пугали, но каскадер получил удар из-за своей ошибки: удар его трубы пришелся в щит, а от щита она отскочила и ударила его же самого, причем настолько сильно, что пришлось отправлять парня на скорой.

Но вот каскадеры все отрепетировали, пришел черед соединять нашу работу и их. Однако сначала снова отработка всей сцены. Мы приготовились и по команде бросились вперед. На этот раз ворота были закрыты, нам еще предстояло их «снести» – точнее, врезаться туда, а там уж они сами должны были раскрыться. Так и случилось: ворота распахнулись легко, каскадеры вырвались вперед, мы следом. Азарт уже играл в нашей крови. Линия, за которую нам сказали не заходить, уже через пару мгновений оказалась за нами. Я успел остановиться метрах в пятнадцати от ОМОНа, многие забежали дальше, кто-то даже вступил в потасовку. И вот тут раздалось истошное: «СТОП, СТОП, СТОП, СТОП!!!»

Только после этого крика драка остановилась и народ разошелся в разные стороны.

– Вы что? Куда вы побежали? Я же сказал – дальше линии не ходить! Дальше бегут только каскадеры! Вы хотите, чтобы вас всех на скорой увезли?

Там было еще много слов. Мы всё поняли, успокоились и вновь были готовы к съемкам. После этого старались не заигрываться и держались намеченного плана. Мне кажется, получилось очень даже успешно. Во всяком случае, режиссер был доволен.

Байка 36. И улыбка, без сомненья…

Почему-то именно эта песенка пришла мне в голову. Хотя на самом деле в тот раз требовалось совсем другое.

И снова работа в толпе: озлобленные жители должны были пройти по улице, скандируя что-то о возвращении своих домов. Уж и не помню, про что фильм снимался. Все отрепетировано, можно снимать.

– Массовка пошла! – прозвучала команда.

Мы дружно потопали вперед, потрясая руками и выкрикивая лозунги. Вроде бы нормально прошли, все хорошо получилось. Но нас собрали:

– Поймите, вам нельзя улыбаться! Вы расстроены и озлоблены, какие могут быть улыбки? Серьезные злые лица! Все поняли? Пробуем еще раз!

Мне показалось, что вторая попытка получилась более удачно. Но нет, нам снова сделали замечание:

– Сейчас намного лучше, но несколько человек все равно улыбались! Ни одной улыбки! Ни одной! Держите себя в руках!

После третьей неудачной попытки:

– Я мог бы сейчас назвать точно, кто улыбался, но не буду пока этого делать! На камере все хорошо видно! Нельзя улыбаться, нельзя!

– Скажите, кто улыбается? Мы с ним сами разберемся! – раздался голос из массовки.

На самом деле многие уже начали злиться: какой интерес просто так ходить туда-обратно без всякого толка? Всем уже хотелось отснять эту сцену и перейти к следующей.

После таких угроз даже у самых смешливых отпало желание улыбаться. Теперь сцена удалась на ура! Нас даже похвалили.

Байка 37. Не закусывай губу

Мы сидели в зале суда. Разговор шел о жене священника. Сам он сидел с нами на втором ряду. На этот же ряд посадили девушку. По сюжету в определенный момент священник должен был встать и пойти к выходу, пробираясь мимо девушки. Провели репетицию, посмотрели, как будет все смотреться по кадру. Все остались довольны.

– Ха, некультурный священник, – сказал кто-то из массовки. – Поворачивается к девушке спиной, а надо лицом к людям проходить.

Однако в некультурности священника обвиняли зря. Ему так по кадру было положено делать. В противном случае уже камера фиксировала бы его спину, чего ни режиссеру, ни оператору совсем не хотелось.

Сделали первый дубль. Сначала тишина, а потом: