Сломанные сказки

– Мама, да она даже меня не навещала!

– Ох, Жан… Жан… что же я сделал не так, чем привёл Вас к этому состоянию. Я думал, ваше быстрое и такое феноменальное излечение будет моим триумфом, но нет… что-то пошло не так. Думаю, дело в лекарствах, но это мы только будем выяснять. А пока, мы не можем вас отпустить…

– Доктор! Но я понял…. – Жан умолял, – это был просто срыв, прошу Вас, отпустите меня!

– Я не могу, Вы были готовы навредить себе. Вы были готовы застрелиться,… простите. Но выпустить Вас из карцера в ближайшее время было бы настоящим преступлением.

– Но доктор!

– Жан, послушайте меня, мы понаблюдаем за вашим стоянием и, если оно улучшится, то мы обязательно переведём Вас обратно в палаты. Хорошо?

Голос доктора был успокаивающим, убаюкивающим. С его голосом даже карцер превращался в уютную комнату, из которой не хотелось уходить – в крепость, в которой ты чувствовал себя защищённым.

– Доктор… я запутался, – на глазах появилась влажная пелена, которая вот-вот должна была превратиться в слёзы, – Я не могу отличить реальность от действительности. Доктор, прошу Вас, помогите мне.

– Мы поможем Вам, поверьте мне. Мы поможем.

– А я могу увидеть Диану?

– К сожалению. Этого пока не стоит делать. Но, думаю, через несколько дней, сразу как мы увидим улучшение, мы пригласим её. Она очень переживает за Вас. И тоже рвётся к Вам.

– Спасибо Вам, доктор. – Жан искренне благодарил доктора, – Я ведь, правда, мог застрелиться.

– Я всё исправлю, мой друг. Всё исправлю.

Доктор вышел из лазарета и, как всегда улыбнулся напоследок.

И снова вся комната погрузилась во мрак. Непроглядную, вязкую, режущую глаз темноту.

Прошло несколько часов, Жан пытался заснуть, но мозг продолжал настойчиво бодрствовать.

И вот послышался скрип замка.

Дверь карцера медленно открылась, коридорный свет залил часть помещения. Жан не видел, кто вошёл, но слышал тихие, быстрые шажки. Кто-то дотронулся до него.

– У тебя ведь почти получилось, Папа, – голос был детский.

– Эрик?

– Да. Привет, Пап.

– Я тебе не папа! Что ты здесь делаешь, тебя ведь перевели в другую лечебницу?!

– Ну вот, ты снова веришь во всякую ерунду, Папа. Тебе нужно покончить со всем этим.

– Что ты такое говоришь?

– Папа, но как ты не понимаешь, если бы это была реальность, то как семилетний мальчишка смог преодолеть половину Франции, пробраться в лечебницу и открыть лазарет?

Жан с секунду молчал…

– Никак.

– Именно…

Эрик, своими маленькими ручонками пытался расстегнуть ремни. Один за одним, это давалась ему нелегко, но он упорствовал.

– Зачем ты пытаешься меня освободить?

– Чтобы ты завершил начатое, – Эрик не отрывался от дела. Один ремень был расстёгнут.

– Но ведь если я это сделаю, то и ты перестанешь существовать.

– Папа… я и так не существую. Я вызван, я придуман тобой, защищать твой мозг.

– Значит… я должен застрелиться?

– Да.

– Но это бесполезно. Револьвер, который лежит у доктора Этьена, не заряжен, а где патроны, я не знаю.

– Он не был заряжен, потому что доктор Этьен так сказал. Он внушил тебе это, но если ты подумаешь об обратном, то револьвер будет заряжен.

– Ха… интересно. А ты смышленый малый!

– Нет, папа. Это ты умный, я – это одна из твоих извилин. Одна из твоих мыслей, только и всего.

Маленький рыжий мальчуган расстегнул последний ремень и Жан наконец смог размять свои кости. Он встал с кровати и потянулся, развёл руки.

– Уууух… Как же хорошо!

– Не трать время на ложь. Нам надо идти. Я проведу тебя к кабинету доктора Этьена.

– А санитары?

– Многие из них сейчас спят.

– А если кабинет доктора заперт.

– Он не заперт.

– С чего ты это взял?

– Главное, чтобы ты так думал.

Жан улыбнулся. Ему нужно было взять за привычку, что этим миром, в первую очередь управляет он. Он и никто другой, не придуманные им врачи, не сотворённая им девушка… никто, только он.

Они вышли в коридор и направились к выходу из карцеров.