– Хорошо.
– А тебе что снится?
– Ничего мне не снится, – проворчала Лариса. – Мне бы просто ночь провести спокойно.
Лиза молчала, пробуя представить, как жить в доме, где один человек – чужой и способен сотворить с тобой всё что угодно в любой момент. Лариса никогда не посвящала подругу в детали.
– Что ты будешь делать, когда я умру?
– Зачем ты всё время говоришь про это? Живи, пока живётся.
– Не могу. Хочу знать, какой жизнь будет без меня, – продолжала спрашивать Лиза.
– А мне откуда знать?
– Я спрашиваю сейчас про твою.
– Ты задолбала, подруга!
– Да. И только начала.
– Я ничего не буду делать, когда ты умрёшь, ясно! Жить сначала один день, потом второй, потом третий.
– Не верю.
– А что ещё делать?
– Я бы придумала…
– Ага! Ну, придумай сейчас. Представь, что ты не умираешь.
Лиза покраснела от злости и замолчала. Лариса испытала удовольствие, заметив это.
– Ты не была в моей шкуре, – сказала Лиза. – Не прикалывайся надо мной.
– А ты в моей! – бросила Лариса, поднявшись. С громадным удовольствием она сейчас дала бы волю своим стремлениям и избила бы эту девочку, превратившуюся в странное существо перед ней. Страшное, чего уж скрывать. Эта бледность, запахи, тонкие конечности – если вглядеться в них под неким углом, можно увидеть настоящего монстра, сидящего посреди зелени. – Я бы хотела вот, чтобы в моём доме никогда не появлялись мужчины, чтобы мы с мамой были только одни. Мы бы сами распоряжались всем: ели что хотели и сколько хотели, пили, наши деньги были бы нашими деньгами; я бы не закрывала дверь на ночь и принимала ванну так долго, как хочу, а не выгадывая время, когда дома нет очередного её ухажёра. Любой из них может ворваться ко мне, уже пытались. – Лариса набрала воздуха в грудь. – И мама бы не пила, наверное, если бы мы жили одни. Я… Мечтаю уйти из дома навсегда. Вот чего мне хочется сильнее всего.
Лиза медленно кивнула.
– А школа?
– Не нужна мне школа! Пусть катится.
Повернувшись к подруге спиной, Лариса двинулась в заросли и скоро была далеко. Долго она не понимала, что сделала. Внутри у неё всё горело, всё казалось омерзительным: сама она, лес, её мать, школа, её слова, прозвучавшие словно обвинение. Но Лиза не виновата в её проблемах. Лиза умирает. Наверное, всё-таки надо делать какую-то скидку.
Лариса отдышалась и пошла обратно. Подруга сидела неподвижно, глядя перед собой, и не говорила ни слова весь путь до тайного убежища Ларисы. Лизу она посадила на пенёк, а сама полезла в землянку: проверить, что там делается. Никто это место до сих пор не обнаружил и не разгромил, не изгадил. Свой второй дом Лариса устроила между двумя невысокими скалами, поросшими кустами сверху и мхом с боков. Расщелина оказалась удобной, туда не проникала дождевая вода или снег. Хижина не просматривалась ни с какой стороны благодаря окружающим её зарослям. С севера даже подойти было невозможно из-за густой крапивы выше роста человека.
– Очень круто, – сказала Лиза, вытягивая шею и пробуя разглядеть вход в землянку.
Лариса перенесла девочку внутрь, зажгла фонарик. Они сидели в странном полумраке, точно древние люди, и точно так же не знали, что сказать. У каждой в запасе было слишком много слов и мыслей, не находящих применения. И каждая по-своему испытывала неловкость.
– Решено. Всё. Я уйду, – сказала Лариса, обняв колени.
Лиза вынула бутерброды из своего рюкзака.
– А куда?
– В лес. Решила! В лесу буду жить, далеко отсюда. Так далеко, как смогу уйти. И чтобы никого рядом.
Они стали есть. Потом пили воду. Было грустно, словно сейчас решалась судьба мира, и ничего хорошего впереди этот мир не ожидало.
– А если ты поранишься? И помощи не будет, – спросила Лиза, которую очень волновали эти фантазии.
– Не собираюсь я раниться, – ответила Лариса. – Не дура же я какая-нибудь. Я знаю, что лес может быть очень опасным.
– И что, до смерти будешь жить там?
– Хотела бы. Что мне здесь делать?
– А все что делают?
– Учёба, работа… А куда меня возьмут? Я не справлюсь с этим, не представляю себе такую жизнь. Когда думаю об этом, меня от страха тошнить начинает. Жить в нашей квартире с мамашей и дальше? Она будет спиваться, потом её парализует, она ляжет – мне придётся ухаживать за ней. Нет, я не смогу. Не хочу!
– А что ты в лесу будешь есть? – доедая бутерброд, спросила Лиза.
– Что угодно. Ты не беспокойся обо мне.
– Я просто. Но ведь искать будут.
– Кто?
– Ну, кто обычно ищет.
– А зачем? И что мне сделают, когда найдут? Я опять сбегу, – щёки у Ларисы покраснели. – Мне не нужны люди. Я это уже поняла.
– Жаль, я не могу с тобой, – сказала Лиза.
– Если бы ты не умирала, мы ушли бы вместе. Жили бы себе, потом состарились. Прикинь, такие две старушки посреди леса. Вокруг волки и медведи ходят, а мы их заклинаем: не подходите к нам, иначе худо будет. Они боятся и уважают нас. Люди не уважают, а они будут, – хихикнула Лариса.
– Да, здорово. А давай только молчать.
– Почему?
– У меня кружится голова от таких слов.
Лариса приняла это предложение с благодарностью и, протянув руку, сжала пальцы Лизы. Та смотрела на неё, не моргая, целую вечность.
9