Нежные создания, или В фэнтези только девушки

Из кучки лучников вышел один, взявший на себя роль парламентера. Отбросив капюшон, эльф явил сестрам разукрашенное специальным гримом лицо. Какое оно было под ним, не понять, но глаза светились на своем месте.

Поклонившись, лучник спросил:

– Назовите ваши имена, о девы!

«Девы» назвали.

– Вы из Аладии?

– Откуда же еще?.. – фыркнула Шэни. – То есть, да, конечно, о воин!

Попытка подарить лучнику обворожительную улыбку, кажется, удалась.

Эльф смутился – или это так казалось – и дал знак другим. Лучники стащили капюшоны, полагая, что теперь секретность ни к чему.

Сестры увидели, что остальные морды тоже напоминают мешанину красок на палитре художника.

– Странные пути иной раз выбирает для нас судьба, – сказал первый лучник. – Никто не знает, куда она приведет его в следующий момент.

– Не то слово, чувак… Э… Да, о воин! Вы совершенно правы! – сказала Шэни, краснея.

– Меня зовут Тофаст. Я – командир пограничной заставы. – Эльф оглядел лошадей, на которых приехали принцессы, их одежду и сумки с поклажей. – Прошу вас, следуйте за мной и расскажите свою историю. Она, я подозреваю, очень занимательна. Потом мы решим, что делать дальше…

Ансива вздохнула, но не с полным облегчением, как хотелось. Настораживала последняя фраза, дающая большой спектр для построения прогнозов, по большей части, пессимистических.

Очевидно, что о батогах и кипятке забывать было рано.

«Зря я согласился!» – подумал Хлок, уверенный, что совершил самую крупную ошибку в своей жизни. Жутко ему было не меньше, чем ночью возле старого кладбища.

Лучники углубились в заросли, в которых, словно по волшебству, открылся удобный для проезда коридор. Эльфийки двинулись следом. Ансива замыкала процессию, то и дело оглядываясь через плечо.

Вскоре внешний мир исчез. Здесь была земля Долерозии, пугающая, непонятная, чужая.

Кустарник сам собой сомкнулся позади Ансивы. Она ощутила, как щиплет в носу, и заметила краем глаза, что с двух сторон, двигаясь, подобно миражам, ее сопровождают пограничники.

А впереди Шэни весело болтала с Тофастом, вешая ему лапшу на уши.

Глава шестая

Застава находилась в лесу, совершенно не похожем на те леса, к которым привыкли разбойники. Во-первых, здесь росли другие деревья, гораздо больше и гораздо выше обыкновенных. Во-вторых, кустарника почти не было, поэтому ничто не мешало конному передвижению. В-третьих, каждая пядь земли здесь и каждый листок излучали магию. Нет, не так – Магию!

Сестры почувствовали ее, как только пересекли деревянный мост, переброшенный через ручей. И оказались другой стране, получив возможность видеть то, чего не видел никогда ни один человек.

Тофаст остановил процессию возле громадного дерева, внутри которого помещался, судя по всем признакам, целый дом, и велел своим лучникам заняться лошадьми. Шэни и Ансива спешились и, немного пришибленные новыми ощущениями, инстинктивно придвинулись друг к другу.

Эльф заметил их смущение и пригласил внутрь. Пограничники, не занятые в патруле, толпились неподалеку, передавая из уст в уста новость о прибытии необычных гостий.

Шэни, не сдержав внезапного порыва, послала им воздушный поцелуй. Эльфы обомлели, ибо никогда не получали ничего подобного от особ королевских кровей. В Долерозии была только одна принцесса, Малиэна, дочь короля Пиннера, но никто не замечал за ней таких вольностей.

Не зная, как должно ответить на столь явное проявление симпатии, эльфы всей толпой опустились на одно колено.

– Видала? – шепнула Шэни Ансиве. – Круто. Мне нравится.

Ансива не разделяла сестриной радости. От страха в ее животе что-то беспрестанно крутилось и подвывало.

– Идемте, – сказал возникший из воздуха Тофаст, кланяясь. – Вкусим даров природы…

И вот сестры уже сидели возле очага в центре круглой комнаты и обедали. Еду подали целиком вегетарианскую – на тарелках разбойники, к своей скорби, не нашли ни единого кусочка мяса. «Дары природы» весьма смахивали на корм для скота, однако на вкус были ничего.

– Расскажите, ваше высочество, что случилось с вами в дороге, – попросил Тофаст, хрустя морковкой. – Никто не предупреждал нас о вашем приезде. Разве не должен он был пройти официально и в торжественной обстановке? Гостей из Аладии мы не принимали очень-очень давно.

С этими словами эльф уставился на Шэни. Вполне подозрительно.

Принцесса улыбнулась, вспоминая всю ту чушь, которую молол чародей перед их отъездом, и только теперь понимала, как важно было слушать внимательно.

Не дожидаясь начала увлекательной истории, Тофаст перевел взгляд на Ансиву.

От страха та опустила глаза, полагая, что все, их рассекретили; а потом заметила, что эльф изучает Хлоков меч. Само наличие такой грубой железяки у юного нежного создания было, по меньшей мере, странным.

Ансива пожалела, что не может провалиться сквозь пол.

– Ваша правда, о воин, – сказала Шэни, призывая на помощь всю свою фантазию. – Наша повесть, если можно так выразиться… в общем, того… Выехали мы из Аладии в день, когда…

* * *

Балимор налил в мензурку вонючего реактива, ровно половину. Или казалось, что половину – даже на свету старик видел неважно.

– А, наплевать!..

Чародей подошел к столу, на котором возвышалась монструозная конструкция из проволоки, зеркал, металлических пластинок и трубок.

В емкость из синего прозрачного стекла, где тихонько булькал кипяток, Балимор влил вонючую жидкость.

Зелье забурлило, выпустив облако серого пара, и кудесник отпрянул, ожидая вероятного в подобных случаях взрыва. Порядочно времени прошло с той поры, когда он запускал Могучий Визор. Могло и не получиться. Или получиться совсем не то. Словом, Балимора одолевали вполне логичные сомнения в успехе.

Взрыва не было. Образовав пену, синяя кипящая дрянь удержалась в емкости.

Теперь требовалось подрегулировать отражатели и открыть окно в крыше.

С первой задачей чародей справился быстро, но со второй возникли трудности. Он долго искал шест, а когда нашел, увидел, что тот сломан пополам и до люка не дотянется.

Сыпля проклятиями, Балимор начал сооружать пирамиду. Основанием ее служили два стула, на них старик водрузил сундук, из которого с трудом выгреб содержимое. На сундук навалил подушек и только после этого начал подъем.

Где-то на середине пути Балимор осознал, что явно переоценил свои силы и возраст, и энтузиазма у него поубавилось.

Пирамида под ним качалась, суля в недалеком будущем крупные неприятности. От качания этого голова чародея пошла кругом, и он вцепился в сундук обеими руками.

Пирамида через некоторое время успокоилась, но снова стала гулять в стороны, едва Балимор возобновил восхождение. Добравшись до подушек, чародей понял, что пути назад нет – во всех смыслах этого слова. Стратегия слезания представлялась ему куда более трудноосуществимой, чем подъем.