Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова
Артем Валентинович Клейменов

Мы живём в «Эпоху перемен», рождающую героев и гениев. Эта удивительная, ни на что не похожая история рассказывает об одном из них…И всё же, предлагаемая Вам, лёгкая, наполненная тонкой иронией книга, не столько о невероятной судьбе величайшего гения современной поэзии, разворачивающейся в бурлящем событиями настоящем… Она о большем, о той реальности, что тронет Ваше сердце и душу, причём, так сильно, как это только может быть …Вас закрутит интригующий сюжет, унося в те дебри сознания, которые вы, скорее всего, не исследовали… И подтолкнёт к вопросам, которые вы ещё не задавали…Доброго пути и добрых перемен…

Артем Клейменов

Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

Глава первая. Начало.

Аристарх ворвался в жизнь, как метеор, с первой секунды существования однозначно и ярко сообщив миру, что он есть. Принимавший роды молодой врач оказался немного обескуражен, так как младенец не заорал обычным голосом грудничка, а резко рыгнул, будто кроме пива в его жизни не существовало ничего другого. Кто-то скажет – ерунда, всякое бывает, но опытная медсестра, которая принесла маленького Аристарха матери, дрожащим голосом поведала, что в мир вошёл очень необычный, отмеченный Богом ребенок.

Правда, дальнейшая жизнь Аристарха лихо скорректировала смелое утверждение младшего медицинского персонала, так как детство и юность будущего гения проходили буднично и даже немного скучно. Тот рос плаксивым мальчиком, любил кошек разной масти и читал всё, что пылилось в огромной домашней библиотеке. Богатый внутренний мир ребёнка складывался из бесконечных книжных историй, а подростковый период, пришедшийся на девяностые, наделил мальчика изрядной долей цинизма и, как ни странно, ничем не убиваемым оптимизмом.

От отца Аристарх унаследовал звучную фамилию Майозубов и одно весьма неоднозначное физическое достоинство. Его отец, в силу неразрешимого внутреннего конфликта и невероятного инфантилизма, не желал семьи и, поддавшись противоречивым грёзам, сразу же отказался от участия в жизни малыша, убежав с проезжавшим мимо бродячим цирком. Больше о нём не появлялось никакой информации. То ли он сам хорошо заметал следы, а, может, потому что бдительная соседка Марина Ивановна, по какой-то странной причине, скрывала, что периодически видела его и даже очень близко общалась, при этом сообщая ушлому папашке какие действия предпринимались по его поиску.

В десять лет чуть повзрослевший Аристарх совсем перестал ждать отца и написал первый более-менее осмысленный стих, который поставил точку в бурных переживаниях юного отрока:

Я ждал тебя, надежды полный,

Мечтая встретить источник меня.

Вопрос к тебе есть, и вполне законный

Зачем ты исчез, ну и что за фигня…

После этих по-детски наивных строк, Аристарх, осознав, что чуда встречи не будет уже никогда, погрузился в свою обычную жизнь, наполненную уроками, книгами, машинками и несбыточными мечтами о неведомом тогда чуде компьютере. Шёл безрадостный тысяча девятьсот восемьдесят девятый год, великую страну готовили к развалу, отчаявшийся народ оптимистично надеялся на перестройку пятнистого балабола Горбачева, а самые ушлые и циничные сограждане жадно потирали ручонки, в надежде вдоволь нажиться в этот чёрный для державы период, и что важно, все наивно верили в лучшее, которое демиурги тех времён даже не думали закладывать в свои лисьи планы. Спустя шесть лет, в тысяча девятьсот девяносто пятом году, Аристарх написал несколько строк, довольно точно характеризующих то непростое время:

Мы мечтали, надеялись жили,

В теле некогда грозной страны,

Изнутри её жадно кровь пили,

Восхваляя приход Сатаны,

Запах мерно гниющего тела,

Нам казался свободы глотком,

Мы предали величие дедов,

Раздавив их забвенья катком…

Взрослеющий гений ничего не понимал в патриотизме и разных оттенках демократии и вместе с огромной страной привычно плыл во времени-пространстве тех дней. Рождалась новая и, увы, безрадостная эпоха, ломающая наивное мировосприятие советского человека на две большие части – «до» и «после» перестройки.

И вот настал бурный период взросления, в сей важный момент Аристарх стоял у окна и уныло смотрел на огромные, медленно падающие снежинки. Молодого человека грызло бесконечное одиночество. Недавно умерла его школьная учительница и бесконечный источник страсти Нина Николаевна, та, как могла, преподавала физкультуру, отличалась свежестью взглядов, относительной молодостью и вечной неудовлетворённостью по части мужской ласки.

Молодой человек находился квартире некогда принадлежавшей бывшей возлюбленной, которую та предусмотрительно переписала на него, проявив разумную заботу за три месяца до своей безвременной кончины. Снежинки искрились в свете уличного фонаря, в подъезде беззаботно смеялись люди, в ожидании светлого чуда Нового года, а на стене мерно тикали неубиваемые советские часы «Спутник».

В этот день сменялась эпоха, ленивые мысли имели форму спящих кошек, скучающий и чуть растерянный Аристарх глубоко вздохнул, грустно включил телевизор и стал смотреть поздравление мало им уважаемого президента алкаша-Ельцина, отчего, как и вся взбаламученная страна, запомнил, ставшую впоследствии крылатой, фразу: «Я устал, я ухожу», а потом, в брызгах «Советского» шампанского и лёгком недоумении масс, наступило первое января двухтысячного года.

Короткая фраза высокопоставленного пьянчужки изменила многое, но про это пока никто и не думал, всех волновал успех их личных дел, надежды на заграничный отдых и благополучие. Аристарх тонко чувствовал рвущие пространство перемены, отчего, преодолевая брезгливость к Ельцину и ужас от грядущего будущего, заставлял себя думать об алкоголе.

Молодого человека наполняли радость и пустота. Радость от того, что вечно бухая, безвольная и довольно пошлая личность наконец-то оставит страну в покое, а пустота происходила из-за отсутствия Нины Николаевны. Он привычно звал её по имени отчеству, с печалью осознавая, что та счастливая страница жизни закрыта раз и навсегда. Воспоминания, спотыкаясь об эмоции, перемешались в голове, направив стопы Аристарха на кухню, где лежала готовая курица-гриль, купленная в палатке недалеко от дома, а в холодильнике стыла литровая бутылка финской водки. Молодой человек взял знаменитый гранёный стакан, овеянный бесхитростной советской романтикой, лихо наполнил его доверху и прежде, чем выпить, записал ставшие потом знаменитыми строки:

Через годы, подобные грязи,

К либеральному шли миражу

А в итоге по телеку Ельцин,

Прохрипел: «Всё, устал – ухожу» …

Водка оказалась настолько холодной, что стакан покрылся испариной, Майозубов никогда в жизни не пил и поэтому изрядно волновался, невольно откладывая миг первого знакомства с «зелёным змием». Необходимая смелость никак не приходила, а грандиозный миллениум уже наступил. Молодой человек не собирался отступать от своего решения, ведь, благодаря исторической речи Ельцина, повод отметить наступивший год алкоголем стал железным. Решив почувствовать себя сильным мужчиной и свершить задуманное, он, с набирающей силу ностальгией, вспомнил, как начались его отношения с яркой и невероятно любвеобильной учительницей, что так же являлось довольно веским поводом коснуться губами бесстрастного холода дурманящей жидкости.

Всё произошло в раздевалке после того, как наигравшиеся в волейбол одноклассники десятого «Б» торопливо разошлись по домам. Аристарх невольно задержался, так как сильно вспотел во время игры, и не желая надевать уличную одежду на мокрое от физической нагрузки тело, остывал нагим, зачитавшись книгой Грэма Грина «Наш человек в Гаване». Помещение освещалось тусклым светом единственной сорокаваттной лампочки, отчего приходилось напрягать глаза и немного щуриться.

Нина Николаевна, погружённая в свои повседневные мысли, суетливо собиралась домой и по обыкновению всех выпроводив, и закрыв вход в спортзал, пошла проверить раздевалки. Одиноко сидящий Майозубов подскочил от неожиданности, когда услышал, что кто-то зашёл, а удивлённая Нина Николаевна уставилась на выдающуюся физическую особенность ученика, переданную тому сильными генами его непутёвого родителя. Впотьмах она подумала, что это пивная банка, зажатая между ног, поэтому быстро подошла, и желая отобрать, как ей искренне показалось, пиво, схватила Аристарха за причинное место.

Иногда секунды кажутся вечностью и когда Нина Николаевна поняла, что произошло, отсчёт времени остановился. Она так удивилась, что не одёрнула руку, а реакция семнадцатилетнего Аристарха оказалась столь быстрой и впечатляющей, что не сделала этого и позже – то невольное замешательство женщины решило всё. Несмотря на полное отсутствие опыта, некоторую стыдливость и где-то даже стеснительность, Аристарх уверенно ухватил растерявшуюся учительницу за грудь, и преодолев лёгкое сопротивление, аккуратно положил на кинутые в углу раздевалки маты.

Через два часа они встали, отдышались и молча оделись. Перед уходом взволнованная Нина Николаевна строго посмотрела в глаза ученика, предложив забыть всё, что произошло. Аристарх в знак согласия кивнул, однако, все выходные они провели вдвоём, в этой уютной, просторной квартире на Кутузовском проспекте. Между ними не было воспетой классиками любви, на неё банально не хватало времени, эгоистичная животная страсть туманила сознания и забирала себе всё, они встречались сразу ложились в постель, лишь изредка прерываясь на еду или сон. Так пролетело почти четыре года, а когда учительница узнала, что смертельно больна, сделала Аристарху дарственную на свою квартиру и попросила никогда не приходить на её могилу. «Считай, что я просто тебя бросила», – грустно улыбнувшись, печально сказала женщина и выпроводила Аристарха вон. Вскоре Нина Николаевна умерла, будучи счастливой и достаточно молодой, а начавший реализовываться гений посвятил ей несколько строк:

Ты ушла за черту, я стою у черты,

Грустных улиц московских извилины,

Ты жила, ты была, и рождала мечты,

Чёрствым временем ветви попилены,

Говорить не могу и молчать не хочу,

Строки льются ручьями слезливыми,

Может завтра и я за тобой улечу,

Вместе с серыми днями дождливыми…

Девяностые – именно те годы, когда смерть становилась лучшей подругой неожиданно выпавших из СССР людей, она настырно ходила за каждым, дотошно выискивая любой мало-мальски значимый повод. Словив сильнейшую волну ностальгии по ушедшей страсти, Аристарх решительно схватил стакан и медленно выпил до дна, совсем не почувствовав ни вкуса, ни запаха всё ещё обжигающе холодного дурманящего напитка. Потом, так ничего и не ощутив, заново наполнил стеклянную ёмкость и тут же повторил содеянное.

Майозубов искренне ненавидел Ельцинскую власть, её вороватых олигархов и другую жадную публику, отчаянно прислуживающую золотому тельцу. Он искренне надеялся, что кровавая эра лысых бандюков в нелепых малиновых пиджаках наконец-то подходит к концу, а их гипертрофированно худые девицы в еле заметных мини, наконец-то одумаются и заскучают по поэзии, обратив свои томные взоры на него. Поэт относился к тем наивным гражданам бывшего СССР, которые искренне верили в светлые идеалы, хороших, честных людей и вселенскую справедливость. Гений так толком и не увидел реальных будней рухнувшей сверхдержавы, впрочем, его человеческие основы выстроились на её пропаганде, милых фильмах и не убиваемой вере в лучшее. Он вырос тем, кого потом будут презрительно называть патриот.

Впрочем, в двадцать с небольшим лет совсем не это заполняет разум юноши и, тем более, имеет решающее значение. Потеряв Нину Николаевну, уставший грустить Аристарх постоянно мечтал о женщинах, что, собственно, в его возрасте вполне естественно. Насущные требования к противоположному полу сводились всего к двум бесхитростным определениям – женщина и живая. Остальное не имело особого значения, ведь тот не нуждался в самоутверждении за счёт красоты спутницы, не пытался завести семью и, конечно же, не искал излишне длительных отношений.

В эту секунду поэт настолько опьянел, что влетевшая в голову игривая идея, подняться из-за стола и найти себе кого-нибудь в пространстве праздничного города, закончилось ничем – он просто не смог встать. Им мгновенно овладело тягостное отчаяние, замешанное на коктейле из беспомощности, эрекции и сильнейшем страхе перед грядущим. Всё навалилось с неудержимостью мчащегося товарняка и сотрясло неокрепший разум дезориентированного молодого человека. Неловкая попытка написать стих так же не увенчалась успехом. Потом накатила очередная волна душераздирающих чувств, отчего совсем неопытный выпивоха, решил, что необходимо налить ещё один стакан. Ну вы же знаете эту не в меру оптимистичную алко идею – для ясности ума.

Однако, третьи, несомненно, лишние двести грамм так потрясли юное сознание, что Майозубов увидел, как разъезжаются стены и из них выходит задумчивый Ельцин. Борис Николаевич по-хозяйски сел напротив, пододвинул к себе остатки водки и стал увлечённо рассказывать про невероятную Америку и её прогрессивный либерализм. Малость обалдевший Аристарх внимательно слушал специфический тембр голоса первого президента России, а потом, с трудом преодолевая сильное головокружение и слабость, пополз в туалет блевать. Там он и уснул, полностью выпотрошенный и ослабший.