Периметр 1. Андерком

– Да мне срать на него. Срать на них всех, Рэйчел. Я и не с таким дерьмом мирилась. Единственное, чего я хочу – это чтобы ты чаще звонила.

Миранда, на мгновение, замерла.

– Даже сегодня, – куда тише продолжила она. – Ты пришла, когда я сказала, что у меня проблемы. А я не хочу попадать в неприятности, чтобы тебя увидеть. И не хочу, чтобы ты постоянно смотрела на часы.

– Миранда, я…

Рэйчел прервал смартфон Миранды, издавший громкий сигнал.

– Это Мэттью, – Миранда улыбалась, уставившись в дисплей. – Ждёт снаружи. А что там мистер Роу?

– Пока ничего.

– Может, мы тебя подбросим?

– Нет, не переживай. Я доберусь. Мне надо проветриться.

– Ну, смотри.

Миранда судорожно поправила платье и накинула куртку.

– Давай, солнце, спишемся, – она помахала рукой и выскользнула из бара.

Рэйчел ещё раз взглянула на часы. Одиннадцать. Она достала из сумочки свой айси и позвала официанта. Тот принёс считыватель. Рэйчел оплатила.

Медленно одеваясь, она всё ещё надеялась, что Бен позвонит.

Рэйчел вышла наружу. Прохладный ветерок бодрил. Рэйчел вдохнула свежего воздуха после душной кальянной вони. Голова перестала кружиться. Рэйчел медленно двинулась в сторону остановки трэплера.

4

Гленн сидел в пультовой. Мягкое удобное кресло, монотонное гудение баса и обдувающий кондиционер. Гленна страшно рубило. Даже группа Макса Грина своим хардкором с примесью грув-метала не особо бодрила. Нога затекла. Гленн резко её выпрямил, случайно пнув стол. Стакан с маркерами упал на бок, высыпав всё наружу. От вибрации, маркеры раздражающе затрещали.

Гленн потянулся собирать беспорядок, но в ушах что-то щёлкнуло. Треск внезапно стих. Маркеры всё ещё чуть заметно тряслись, но звука не издавали. Гудящий бас стал намного тише. Где-то за дверью, в коридоре, что-то очень высоко запищало. Сначала коротко, через паузу, затем чаще и дольше. Весь остальной звук только стихал. Отрывистый писк окончательно сросся в один монотонный и звучал уже ближе. Ничего кроме этого писка Гленн уже не слышал. Он озирался. Ничто в пультовой не могло издавать этот звук. Гленн поднял голову и посмотрел в зал. Группа продолжала играть. Гленн помассировал ухо. Без толку. Писк становился громче. Его тембр наполнялся глубиной. По зубам побежала лёгкая вибрация. Следом за вибрацией – острая головная боль. Гленн обхватил голову руками и свалился на пол. Снова щелчок. Будто в черепной коробке разлетелся на куски гелиевый шарик. Боль отошла. Музыка в зале снова зазвучала. Гленн медленно встал и плюхнулся обратно на кресло. Отдышался.

Песня закончилась. Макс аккуратно положил гитару на усилитель и, вытирая полотенцем лицо, двинулся к пультовой.

– Эй, у тебя всё нормально? – Макс приоткрыл дверь.

– Да, – Гленн показал большой палец.

– Воздухом подышим?

– Пошли.

Гленн схватил стим, нажал на нём кнопку и, поправив толстовку, прошёл за Максом к выходу.

Путь на улицу лежал через длинный коридор между четырьмя залами. На тёмно-серой футболке Макса проступал пот. Капельки пота стекали и по лысому затылку. Резкий запах тянулся шлейфом по коридору.

Свежий воздух немного пробрал Гленна. Могло показаться, что перила, на которые сел Макс, сейчас обрушатся. Гленн потряс стим. Внутри устройства – маленький флакон с пузырящейся синеватой жидкостью. Гленн поднёс стим ко рту, зажал кнопку и затянулся.

– Как дела? – спросил Макс, подкуривая. – Ты какой-то тухлый сегодня.

– Да более-менее, – протянул Гленн, выпустив изо рта немного пара. – Погода, наверное, такая, – он поправил чёлку. – А у тебя как?

– Да как… На заводе штат сокращают. Дерьмо полное, одним словом.

– Сокращают? Я слышал, что вы расширяетесь.

– Ну да. Только наших парней это не касается.

Гленн нахмурился.

– Да блин, – Макс смотрел куда-то в сторону. – Стивенс просто отбирает завод. Они сначала пару цехов отобрали, оборудование новое поставили. А потом привели своих людей. Человек двадцать просто выкинули на улицу. Не перевели в другой цех, не распределили на другое предприятие. Просто раз – и валите куда подальше.

– Но кого-то они должны оставить.

– «ЦесКорпу» не нужны работяги вроде нас. С новыми игрушками могут работать только «Стивенс».

– А если пройти курсы, получить категорию?

– Это как сменить профессию, – Макс с лёгкой злобой взглянул на Гленна. – Я в пятнадцать лет решил, чем хочу заниматься. И я всю жизнь на это потратил. Никакие курсы тебе этого не дадут. И что теперь? Просто забить? И каждый раз подстраиваться под систему? Типа «за что сегодня больше платят – тем и буду заниматься». Так не делается. Это всё хрень полная. Профессий много, не спорю. Есть смежные, есть широкий профиль. Но есть вещи, с которых нельзя соскочить в другую сферу. Когда ты всю жизнь тратишь на ремесло, и знаешь его вдоль и поперёк.

Гленн лишь отвёл взгляд, сложив руки на груди. Окурок Макса зашипел в ведре с водой.

Репетиция шла ещё около часа. Всё это время Гленн расхаживал вдоль стен коридора, завешанных фотографиями с концертов и фотосессий музыкантов. На большинстве из них – парень с густой щетиной на лице. Почти все фотографии с ним отмечались логотипом: граффити «Эван Белсон» на кирпичной стене. Прямо в центре висел диск с таким же лого, но нацарапанным ручкой. Внизу – надпись: «Том первый». На стене висела и фотография Макса, раздирающего глотку на сцене.

Смартфон завибрировал. На экране: «Входящий вызов: Крис Хорпер».

– Алло? – лениво протянул Гленн.

– Привет, мужик. Сегодня на углу хотели посидеть. Подтянешься?

– Не, сегодня не могу.

– Да брось. Что опять-то?

– Да чувствую себя не очень. Плюс, на точке с самого утра. Рубит на ходу.

– По-моему, Коллинз, ты снова гасишься.

– Если серьёзно, я не очень хочу тусоваться с твоими друзьями со станции.

– Считаешь себя выше этого?

– Думай, что хочешь, Крис. Я не приду.

– Ну и чёрт с тобой.