Не жизнь – ерунда

– Мне нечего бояться, – ответил Золотарев на том конце провода. – Я вам еще перезвоню и уточню время. Договорились?

– Договорились, – сказал полковник.

– Тогда до связи, – в трубке зазвучали короткие гудки.

– До связи, – недоуменно ответил Апраксин, глядя на телефонную трубку.

Вот это поворот! Такого полковник точно не ожидал. События начинали развиваться очень быстро. Так что же происходит? И почему ничего не понятно?

***

Саша, после разговора с Апраксиным, сразу направился в свой кабинет. Там еще никого не было. Оперативник открыл сейф, который стоят у его рабочего стола, положил туда папку с делом Орчибинова и закрыл тяжелую дверь на ключ. Затем, выйдя в коридор, направился к лестнице, которая вела в вестибюль. Навстречу ему шел невысокий парень лет двадцати пяти на вид, коллега, которого звали Вадим. По мнению Саши – абсолютный раздолбай.

– Ты чего, выходной себе устроил? – поинтересовался Вадим.

– Да за сигаретами, – на ходу бросил Фомин. – Пачку дома оставил, блин.

– Бывает, – понимающе кивнул Вадим, продолжая шагать к их кабинету. – Давай быстрее. Планироваться опоздаешь.

– Ага.

Александр вышел из здания и достал из кармана верхней одежды телефон. Этот аппарат отличался от его обычного мобильника. Не смартфон, а обычная кнопочная «звонилка», без дополнительных наворотов в виде GPS или ГЛОНАСС. Фомин дошел до небольшого магазинчика, располагавшегося неподалеку в здании сталинского типа, и скрылся в нем. Спустя некоторое время вышел, держа в одной руке телефон у уха, во второй пачку сигарет.

– Алло. Привет. Не разбудил? – Саша прижал телефон к плечу и пытался открыть сигаретную пачку.

– Нет, я давно не сплю. – Голос на том конце провода принадлежал женщине и был сух по отношению к звонящему.

– Это хорошо. У меня тут кое-какая информация нарисовалась по твоим корефанам. Ты не в курсе, что у вас там затевается, может проблемы какие?

– Я как-бы не в курсе. Да и кто бы что сказал?

– Ну я не знаю, а вдруг. – Фомин смог, наконец, открыть пачку и извлечь из нее одну сигарету.

– А что за информация? – поинтересовался женский голос в трубке.

– Шефа твоего раком собираются поставить, – сказал Саша, прикуриваясь. – Наши комитетчики засуетились.

– Ну и?

– Я подумал, может ты знаешь чего? Я бы тебя прикрыл.

– Вот оно тебе надо? – вздохнул голос на том конце провода. – Я же тебе говорила столько раз, что сама разберусь со своей жизнью.

– Я же о тебе беспокоюсь, дура! – шёпотом воскликнул Александр. – Заметут же, не отмоешься потом.

– Тебе есть о ком беспокоиться, Саш. – Женский голос продолжал оставаться инертным. – И давай уже закроем эту тему раз и навсегда. Это – моя жизнь, а ты мне не старший брат. Лучше о своей супруге беспокойся, ей точно помощь требуется.

– Не надо так, – грустно сказал Фомин, останавливаясь на тротуаре.

– Надо. Если что узнаю – сама позвоню. Все. Работай, Штирлиц. У меня дела.

Короткие гудки. Александр, вздохнув, убрал телефон вглубь верхней одежды и направился назад в свой рабочий кабинет. Ожидался тяжелый день.

Глава 8

Нокс сидел в своем гостиничном номере и листал новостную ленту на планшете. Мониторинг особенно нравился Паше, он черпал из глобальной помойки под названием «интернет» очень много полезной для своего дела информации. Зачастую это были лишь, так называемые, газетные утки, но попадались и толковые идеи, которыми можно было воспользоваться.

Было раннее утро, поэтому Паша, приняв душ, не стал сразу одеваться в официальную одежду, а оставался в гостиничном халате, отдыхая перед большим количеством деловых встреч и листая страницы сайтов и социальных сетей, изучая все новости региона.

В дверь номера постучали. Золотарев, нехотя, отложил планшет в сторону и пошел открывать. На пороге стоял Анатолий, сжимая в руках пухлую папку. Нокс пропустил гостя внутрь и закрыл дверь.

– Павел Евгеньевич, вот список информационных агентств и редакций, которые вы просили. Я еще дополнил их несколькими каналами на Ютуб. Они могут быть вами интересны, – сказал Анатолий, протягивая ему папку.

– Видеоблогинг в России больше похож на обложку СпидИнфо. Много говору, а толку никакого. Особенно на периферии. Но в Москве работает.

– Да, и достаточно неплохо, – согласился Анатолий. – Девяносто процентов – откровенный шлак и сделан для малолеток, но есть и достойные представители. Кстати, я в список внес новый канал, но уже собравший достаточное количество зрителей.

– Достойный контент? – Золотарев прошел к креслу, в котором сидел до прихода гостя.

– Более чем. И я уверен, что вас заинтересует тот факт, что его создатель – местный парнишка. И он поднимает нужную нам тему.

– Ну-ка, ну-ка! – Золотарев пролистал несколько страниц, и зафиксировал свое внимание на том, о чем говорил Анатолий. – В электронном виде нет?

– Я не стал этого делать, – сказал Анатолий. – Так надежнее.

Золотарев уважительно качнул головой. Толик, в этот момент, достал свой смартфон и протянул его Ноксу.

– Вот, взгляните. Я специально вышел на его канал, чтобы вы смогли посмотреть хотя бы один ролик.

Золотарев нажал на воспроизведение. На дисплее смартфона появился странного вида парень на чёрно-бело-зеленом фоне:

– Всем привет. Меня зовут Игорь, и я продолжаю цикл роликов о нашей Великой Сибири.

А вы знали, что европейская часть России считает сибиряков недочеловеками? Как Гитлер считал славян недолюдьми. А вот представьте себе.

Мне довелось вычитать одно умозаключение известного советского историка Щапова, о сибирской народности, которое я хочу вам процитировать:

«Русско-сибирская народность значительно отличается от коренного великорусского типа и представляет особенный своеобразный тип, во многих отношениях уступающий великорусскому. В физическом отношении тип этот составляет как бы переход от славяно-русской народности к типу северных инородцев; в психическом – он воспринял в себя также некоторые особенности инородческих племен и утратил многие коренные свойства русской природы. Ум сибиряка по обширности и гибкости уступает коренному, русскому. Эгоизм и стремление к наживе развиты в нем более, чем у великорусов; поэтического чувства у него нет совершенно, его общественные и нравственные понятия большей частью узки, грубы и диковаты, – одним словом, это выродки коренного славяно-русского племени, значительно изменившиеся от неблагоприятных физико-географических и этнологических условий и представляющие относительно немного привлекательных и достойных уважения черт»

Мы с вами – выродки. Поздравляю! Прямо как у Стругацких в «Обитаемом острове». И никто из этих великих умов не понимает, что живет за счет нас, за счет наших ресурсов. То есть, выражаясь научным языком – паразитирует.

Сколько бы я раз не был в той же Москве, Питере, я всегда удивлялся, насколько снисходительно, а иногда даже и унизительно, начинали с тобой разговаривать люди, когда узнавали, что ты – сибиряк. Типа: «Мда, ну ладно, хрен с тобой, живи уж, чего там». Было неприятно. Вроде одна страна, а так относятся.

С другой стороны, посмотрите правде в глаза, надо бы этих сограждан пожалеть. В Москвабаде уже русских меньше, чем кавказцев или таджиков, нормальных мужиков в принципе не осталось, одни педики да гопота. Вырождается там русское население. На то это и европейская часть. В Евросоюзе та же самая ситуация.

Поэтому нам нужно держаться. И продолжать развиваться тем путем, по которому мы двигались на протяжении нескольких веков, чтобы гордо в переписи населения, в графе «национальность», ставить не «русский», а «сибиряк». Это будет намного честнее.

Сибирский регион используют только как сырьевую базу. И помойку для ядерного производства. При этом мы – дотационный регион. Наши отчисления в федеральный бюджет гигантские, мы отдаем наш лес, газ, нефть, металлы и другие полезные ископаемые на запад, на экспорт, а вместо нормальных денег видим лишь дулю с маслом. Не кажется ли вам, что надо изменить существующий порядок? Мне – хотелось бы.