Собака Баскервилей

– A теперь с чего мы начнем?

– Прежде всего надо повидать сэра Генри. A вот и он.

– Здравствуйте, Холмс, – сказал баронет. – Вы имеете вид генерала, составляющего со своим начальником штаба план сражения.

– Совершенно правильное сравнение. Ватсон спрашивал моих приказаний.

– И я явился за тем же.

– Прекрасно. Вы, насколько мне известно, приглашены сегодня вечером на обед к вашим друзьям Стапльтонам?

– Надеюсь, что и вы поедете с нами. Они очень гостеприимны, и я уверен, что будут очень рады вас видеть.

– Нам с Ватсоном придется, пожалуй, ехать в Лондон.

– В Лондон?

– Да, при настоящих обстоятельствах, я думаю, мы будем там полезнее.

Лицо баронета выразило заметное неудовольствие.

– Я надеялся, что вы не покинете меня в этом деле. Голль и болото – не веселые места для человека одинокого.

– Милый друг, вы должны слепо довериться мне и исполнять в точности то, что я говорю. Вы можете передать вашим друзьям, что мы были бы счастливы приехать к ним вместе с вами, но что неотложное дело вызвало нас в город. Мы надеемся скоро вернуться в Девоншир. Вы не забудете передать им все это?

– Если вы настаиваете.

– Уверяю вас, что выбора нет.

Я видел по лицу баронета, что он был глубоко обижен и, по-видимому, считал наш поступок дезертирством.

– Когда желаете вы ехать? – спросил он холодно.

– Тотчас после завтрака. Мы доедем на лошадях до Кумб-Трасея, но Ватсон оставит у вас свои вещи в залог того, что он вернется. A вы, Ватсон, пошлите Стапльтону записку и выразите сожаление, что не можете приехать к ним лично.

– Мне сильно хочется поехать в Лондон вместе с вами, – сказал баронет. – Для чего я тут останусь один?

– Потому что это ваш долг. Потому что вы дали мне слово, что будете поступать так, как я скажу, а я вам говорю, чтобы вы оставались.

Еще одно. Я хочу, чтобы вы поехали на лошадях в Меррипит-гауз. Но отошлите обратно экипаж и скажите Стапльтонам, что вы намерены вернуться домой пешком.

– Я должен идти пешком через болото?

– Да.

– Но ведь это как раз то, против чего вы меня так часто предостерегали.

– На этот раз вы безопасно можете идти, и это необходимо. Если бы я не питал полнейшего доверия к вашей силе воли и храбрости, то не дал бы вам такого совета.

– В таком случае я пойду пешком.

– И если вы дорожите своею жизнью, то идите непременно не по какому иному направлению, как по прямой тропинке, ведущей из Меррипит-гауза на Гримпенскую дорогу, по тропинке, которая и есть ваш естественный путь к дому.

– Я в точности исполню все, как вы приказываете.

– Прекрасно. Мне хотелось бы уехать как можно скорее после завтрака, чтобы добраться до Лондона раньше вечера.

Эта программа действий очень удивила меня, хотя я помнил, что Холмс накануне вечером говорил Стапльтону, что он на следующий день уедет. Однако же, мне не приходило в голову, чтобы он пожелал взять меня с собою, а также я не мог понять, как это мы оба можем быть в отсутствии в такой момент, который он сам же назвал критическим. Но ничего больше не оставалось делать, как слепо повиноваться. Итак мы простились с нашим опечаленным другом и часа через два были на станции Кумб-Трасей, откуда отослали экипаж обратно домой. На платформе ожидал нас мальчик.

– Какие будут ваши приказания, сэр?

– С ближайшим поездом, Картрайт, ты отправишься в город. Как только приедешь, тотчас же пошлешь сэру Генри Баскервилю телеграмму от моего имени, в которой ты напишешь, что если он найдет выроненную мною записную книжку, то я прошу послать ее заказною посылкою в Бекер-стрит.

– Слушаю-с, сэр.

– A теперь спроси в станционном телеграфе, нет ли для меня телеграммы.

Мальчик вернулся с телеграммой, которую Холмс передал мне. Она гласила: «Получил телеграмму. Везу полномочие. Прибуду пять сорок. Лестрэд».

– Это ответ на мою утреннюю телеграмму. Я считаю Лестрэда самым искусным в нашей профессии, и его помощь может понадобиться нам. Теперь, Ватсон, я думаю, что мы полезнее всего проведем наше время, если отправимся к вашей знакомой Лауре Ляйонс.

План кампании, составленный Холмсом, начал выясняться для меня. Он воспользовался баронетом, чтобы убедить Стапльтонов в том, что мы действительно уехали, а между тем мы вернемся к тому моменту, когда наше присутствие окажется необходимым. Телеграмма Картрайта, если сэр Генри упомянет о ней Стапльтонам, рассеет последние, могущие у них быть подозрения. Мне казалось, что я уже вижу, как наши сети затягивают эту остромордую щуку.

Миссис Лаура Ляйонс была в своей конторе, и Шерлок Холмс начал с нею беседу так откровенно и так прямо, что она была поражена.

– Мне поручено расследование обстоятельств, сопровождавших смерть сэра Чарльза Баскервиля, – сказал он. – Мой друг, доктор Ватсон, ознакомил меня с тем, что вы ему сообщили, а также и с тем, что вы скрыли относительно этого дела.

– Что я скрыла? – спросила она с недоверием.

– Вы признались, что просили сэра Чарльза быть у калитки в десять часов. Мы знаем, что он умер как раз на этом месте и в этот час. Вы скрыли, какая существует связь между этими двумя фактами.

– Тут нет никакой связи.

– В таком случае совпадение поистине необычайное. Но мне думается, что нам-таки удастся восстановить связь. Я желаю быть вполне искренним с вами, миссис Ляйонс. Мы считаем этот случай убийством, и очевидность его может запутать не только вашего друга – мистера Стапльтона, но и его жену.

Лаура вскочила с своего стула.

– Его жену! – воскликнула она.

– Факт этот не составляет уже больше тайны. Особа, слывшая за его сестру, в действительности его жена.

Миссис Ляйонс села опять. Пальцы ее сжимали ручки кресла с таким напряжением, что я видел, как розовые ногти стали белыми.

– Его жена! – повторила она. – Его жена! Он был неженат.

Шерлок Холмс пожал плечами.

– Докажите это мне! Докажите это мне! И если вы только в состоянии это сделать…