Собака Баскервилей

– Да, я видел вас тогда.

– И, без сомнения, обыскали все хижины, прежде чем добраться до этой?

– Нет, ваш мальчик был замечен, и это дало мне руководящую нить.

– Замечен, конечно, тем стариком с телескопом. Я узнал об этом только тогда, когда в первый раз увидел свет, отраженный от объектива.

Холмс встал и заглянул в хижину.

– А, я вижу, что Картрайт принес мне кое-какие запасы. Что это за бумага? Так, значит, вы были в Кумб-Трасей?

– Да.

– Чтобы повидаться с миссис Лаурой Ляйонс?

– Именно.

– Прекрасно сделали. Наши расследования шли, очевидно, параллельно, и когда мы подведем итоги достигнутых нами результатов, то, надеюсь, будем хорошо ознакомлены с обстоятельствами дела.

– Что касается меня, то я от души рад, что вы здесь, потому что, право, моим нервам больше не под силу выносить эту таинственность. Но скажите, Бога ради, как вы-то сюда попали и что вы делали? Я думал, что вы находитесь в Бекер-стрите, занятые тем шантажным делом.

– Я именно и хотел, чтобы вы это думали.

– Так вы даете мне ответственное поручение и вместе с тем не доверяете мне! – воскликнул я с оттенком горечи. – Я думал, Холмс, что заслужил лучшего.

– Милый друг, вы были неоценимы для меня как в этом, так и во многих других случаях, и прошу вас простить меня, если я как будто сыграл с вами штуку. В действительности же я поступил так отчасти ради вас самих и приехал сюда, чтобы лично разобраться в деле, потому что взвесил, в какой вы находитесь здесь опасности. Если бы я жил вместе с вами и сэром Генри, то, очевидно, что у меня была бы та же точка зрения, что у вас, и мое присутствие заставило бы наших крайне опасных врагов быть настороже. Теперь я могу свободно прохаживаться, чего не в состоянии был бы сделать, если бы жил в голле, и остаюсь неизвестным фактором в деле, готовый кинуться в него всею своею тяжестью в критический момент.

– Но зачем было оставлять меня в потемках?

– Если бы вы знали о моем приезде, это не принесло бы нам пользы, а между тем мое присутствие здесь могло бы быть открыто. Вы бы захотели сообщить мне что-нибудь или же, по своей доброте, доставить мне какое-нибудь облегчение, а это было бы совершенно бесполезным риском. Я привез с собою Картрайта, помните, – того мальчугана из конторы комиссионеров, и он заботился об удовлетворении моих несложных потребностей: ломте хлеба и чистом воротничке. Что еще нужно человеку? Он доставил мне лишнюю пару глаз и пару очень проворных ног, и обе эти пары были неоценимы.

– Так, значит, все мои донесения пропали даром!

Мой голос задрожал, когда я припомнил труд и гордость, с какими я их составлял.

Холмс вынул из кармана сверток бумаг.

– Вот ваши донесения, дорогой друг, и они старательно перечитаны, уверяю вас. Я прекрасно устроился относительно их получения, и они запаздывали всего на один день. Я должен отдать вам честь в крайнем рвении и разумности, какую вы выказали в этом необыкновенно трудном деле.

Я никак еще не мог переварить тот факт, что Холмс обманывал меня, но теплота его похвал угасила мой гнев. В глубине сердца я чувствовал, что он был прав и что для нашей цели было лучше мне не знать об его присутствии на болоте.

– Так-то лучше, – сказал он, видя, что тень сбежала с моего лица. – A теперь расскажите мне о результате вашего визита к миссис Лауре Ляйонс. Мне не трудно было догадаться, что вы направились именно к ней, так как мне уже известно, что она единственная в Кумб-Трасей личность, которая может быть нам полезна. Дело в том, что если бы вы не поехали туда сегодня, то весьма вероятно, что завтра я сам отправился бы к ней.

Солнце село, и сумерки спустились на болото. В воздухе почувствовалась свежесть, и мы вошли погреться в хижину. Тут я рассказал Холмсу о своем разговоре с Лаурой Ляйонс. Он им так заинтересовался, что некоторые его части я должен был повторить.

– Очень важное сообщение, – сказал он, когда я кончил. – Оно заполняет в этом крайне сложном деле пробел, который я никак не мог перешагнуть. Не убедились ли вы, что между этою дамою и Стапльтоном существуют тесные отношения?

– Я ничего о них не знаю.

– В них нельзя сомневаться. Они встречаются, переписываются, между ними полное согласие. Ну, а это даст нам в руки очень сильное оружие. Если бы я мог только употребить его на то, чтобы отвлечь его жену…

– Его жену?

– Теперь я сообщаю вам новости в ответ на полученные от вас сведения. Дама, слывущая здесь за мисс Стапльтон, в действительности его жена.

– Господи, Боже мой, Холмс! Уверены ли вы в этом? Как мог он допустить, чтобы сэр Генри влюбился в нее?

– То, что сэр Генри влюбился, не могло повредить никому, кроме как сэру Генри. Вы же сами заметили, что Стапльтон всячески старался, чтобы сэр Генри не ухаживал за нею. Говорю вам, что она его жена, а не сестра.

– Но для чего такой обман?

– Потому что он предвидел, что она будет гораздо полезнее для него в роли свободной женщины.

Все мои неясные предчувствия, мои смутные подозрения внезапно облеклись в форму и сосредоточились на натуралисте. В этом бесстрастном, бесцветном человеке, в соломенной шляпе и с сеткою для ловли бабочек, мне почудилось ужасное существо, одаренное бесконечным терпением и хитростью, существо с улыбающимся лицом и сердцем убийцы.

– Так, значит, это он наш враг, это он следил за нами в Лондоне?

– В этом смысле я читаю загадку.

– A предостережение исходило, вероятно, от нее.

– Именно.

Сквозь мрак, так долго окружавший меня, проглядывал полувидимый, полуотгадываемый образ какой-то чудовищной низости.

– Но уверены ли вы в этом, Холмс? Почему вы узнали, что эта женщина его жена?

– Потому, что он так увлекся, что передал вам правду об одной части своей автобиографии, когда в первый раз встретился с вами, и полагаю, что затем он не раз жалел об этом. Он действительно был однажды школьным учителем в Северной Англии. Ну, а нет ничего легче, как добыть сведения об учителе. Есть школьные агентуры, чрез которые можно удостовериться в личности любого человека, когда-либо занимавшегося этою профессиею. Благодаря небольшой справке, я узнал, что одна школа претерпела несчастие при ужасных обстоятельствах и что виновник их (имя было другое) исчез вместе со своею женою. Описания учителя и его жены вполне подходят к приметам Стапльтонов. Когда же я узнал, что исчезнувший человек – энтомолог, то уже не мог больше сомневаться.

Мрак рассеялся, но многое еще оставалось в тени.

– Если эта женщина его жена, то при чем тут Лаура Ляйонс? – спросил я.

– Это один из пунктов, на который ваши расследования пролили свет. Ваше свидание с дамою очень выяснило положение. Я ничего не знал о проектируемом разводе между Лаурой и ее мужем. Считая Стапльтона холостым, она, без сомнения, рассчитывает выйти за него замуж.

– A когда она узнает правду?..

– Тогда дама может оказаться полезною для нас. Первым делом нужно нам обоим завтра повидаться с нею. Не находите ли вы, Ватсон, что вы уже слишком давно покинули свои обязанности? Ваше место в Баскервиль-голле.

На западе исчез последний румянец заката, и ночь воцарилась на болоте. Несколько звездочек заблестело на фиолетовом небе.

– Еще один вопрос, Холмс, – сказал я, вставая. – Между нами не может быть, конечно, секретов. Что все это значит? Что ему нужно?

Холмс ответил пониженным голосом:

– Убийство, Ватсон. Утонченное, хладнокровно обдуманное убийство. Не спрашивайте у меня подробностей. Я затягиваю его в свои сети точно так же, как он затягивает сэра Генри, и, при вашей помощи, он уже почти в моей власти. Тут угрожает нам одна только опасность: опасность, что он нанесет удар прежде, чем мы будем готовы нанести ему удар. Еще день или два, не больше, и у меня в руках будет законченное дело, а до тех пор берегите вверенного вам человека так же неотступно, как мать бережет своего больного ребенка. Сегодняшняя ваша миссия сама себя оправдала, а между тем я почти жалею о том, что вы покинули его… Слышите!

Ужасающий крик. Среди тишины болота пронесся стон, долго не умолкавший стон предсмертного ужаса. От этого страшного крика кровь застыла в моих жилах.