Первый, второй

Я с ненавистью посмотрел на Раевского, не оправдавшего моих надежд на легкий заработок. Стасюк, не найдя в чужих карманах ничего ценного, тем более противозаконного, распрямился и врезал режиссеру по почкам ногой. Матвей застонал, но закрываться руками не стал, как будто у него уже имелся подобный опыт: начнешь закрываться или подвывать, только хуже будет. Я знал режиссера от младых ногтей – подобного опыта в его распоряжении не было. А что касается мента… Стасюк в моей трактовке выходил незамысловатым существом: получил внешний импульс – ненависть к режиссерам – и сразу пришел в действие.

– Прости, друг, – во мне заговорила совесть.

– Да пошел ты… – огрызнулся Раевский. Попытался сдуть с носа картофельную шелуху, не получилось, попробовал еще раз.

– Вытри о землю.

– Пошел ты!

– Не надо было мавра мочить, – соглашаюсь с Матвеем.

– Где тут земля? – возмущается подельник. – Метров на десять под нами одни отходы… сейчас блевану.

– Крепись, братан!

Матвей отвлекся от своих мыслей, посмотрел на соавтора, на нетронутый чай, – на слове «братан!» оборвал смешное кино:

– Кофе будешь?

– Давай.

Быть может, в его мыслях меня точно так же пинали, если не больней, топили в чашке, прогоняли сквозь строй, называли братаном? Кто знает, о чем он думал эти пять, или сколько там прошло, минут?

– Все беды от сценаристов!

– Щелкоперы бездарные!

– Малоталантливые говнюки!

– Гнать их надо! Они ва-аще не из мира кино!

– Это литература. – С такими словами возвращают текст, если тот ни на что не годен. Выносят сценарию смертный приговор.

А если не топили, не мстили за Отелло, печаль режиссера была светла, или он ни о чем не думал, или думал о новом сюжете?

Тогда я гад.

Матвей открывает дверцу настенного шкафчика, на первой полке друг подле друга две кофемолки, новая электрическая и старая, деревянная, ручная. После секундной паузы достает ручную. Электрическую на Новый год преподнесла жена, сопроводив подарок словами: «Чтобы ты ради чашки кофе не молол зерна, пока руки не отвалятся; у тебя золотые руки!» Все надо делать вручную – девиз Раевского. В отличие от меня, он действительно может устранить течь, поменяв прокладку в кране, такой резиновый кружочек; не поранившись, вбить в стену гвоздь; да что там, заменить в межкомнатной двери стекло. Hand-Made – ручная работа.