Clever. Умный Акира, или Клевер освещенный Луной

Clever. Умный Акира, или Клевер освещенный Луной
Артур Хугаев

В произведении раскрывается вопрос, касаемо места сомоидентичности в принятии важных решений, влияющих на ключевые события в жизни человека, на разных этапах его становления. В каждом из периодов, герой принимает свои решения, отталкиваясь от той логики, что была присуща ему еще в раннем детстве, меняется лишь масштаб события – появляются риски, повышаются ставки и растёт цена.Герой путешествует по своему внутреннему пространству, и сопоставляет мир своим переживаниям.Клевер – есть символ!

Clever

Умный Акира, или Клевер освещенный Луной

Артур Хугаев

© Артур Хугаев, 2023

ISBN 978-5-0060-0218-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая: ОН.

Он не низкий не высокий,

Он не белый и не чёрный,

Не простой он и не сложный,

Он не сладкий и не горький,

Он не жидкий и не твёрдый,

Не глухой он и не звонкий,

Он не злой, но и не добрый —

Мир этот, есть таков, какой он есть.

«Девственно. Свежо. Просторно. Небо вечно голубое и не облака на небе. Только день сплошной и солнце греет ту траву, что раскинулась по долинам, как ковёр мягко и ровно. И для глаза всё красиво. Оно зелено, а небо… Небо вечно голубое. Ни дождя нет и ни ветра, по Цельсию – 24. Голубой, зелёный и Светило, ни болезни, ни обиды. Ступай, куда глаза глядят! Но а зачем? „Прилечь желаю!“ Так Оно и существует».

Первые импульсы сексуальности вынуждают его ненавидеть своё несформированное тело. Он совсем юная акула в океане любви. Его никто сюда не звал, да и во всём он уступает. Он видит это, понимает. Он зачастую искажает отражение прыщавого лица в зеркале и отказывается верить в то, что эти звуки есть его собственный голос. «На экране всё красиво, а в сравнении ужасно! Меня никто не любит. Я есть что-то страшное. Пусть боятся меня, значит. Буду драться! Такова моя природа…»

Но с чего ему начать? Начать с себя – сформироваться? Или сразу в бой пуститься, против тех, кто чуточку красивей? Поможет ли оно ему, кто знает? Но зависть юноши не видит границ. Зависть ко всему красивому.

Его опасения сбылись. Результатом планомерных драк со сверстниками стало признание той девчонки, кто и так всех признавала. «Она в классе всех любила, кого – месяц, кого – два, „такая себе“ перспектива!»

А, «Та самая» ни капельки не оценила подобных действий с его стороны. И ребята в обиде, ведь раньше они вроде дружили, а теперь «он злой какой-то, как с цепи сорвался!» Ну, а что вы хотели? Ему только исполнилось тринадцать…

«Когда Мать его рожала,
Она не громко и не тихо,
То стонала, то кричала,
Мышцу лона подразжала,
Осуществив свой крайне вихрь —
Жизни новой дав начало.
Сей процесс прошел стандартно,
Точно в срок, по-медицински.
Акушерки не спонтанно,
Но и без лишнего азарта
При рождении ребёнка подсобили «по-сестрински».
Млад обычного был веса,
Записи гласят – 3 200,
Рост – 52 сантиметра.
В норме печень, мозг и сердце.
Разлетелось быстро вестью:
«Сын второй у них родился!»
Дайте чуть вперёд залезть мне,
По итогу станет средним,
Наш герой произведенья.
Вот такой вот день рожденья!»

Штанишки поверх колготок пришлись впору. Их подарила тётя на его третий день рождения.

– Мой племянник должен быть самым красивым!

В зимние дни родителям становится тяжелее скрыть свою бедноту, одевая ребёнка в детский сад. Чада богатых всегда выделяются из толпы, во что бы они ни были одеты. А средность – это фон для определения бедных и богатых. Наш герой являлся частью этого фона. Друзей он себе не искал. Их коллектив образовался по остаточному принципу. Бедные были слишком задиристые физически, но чересчур ранимые внутри. Богачи напротив эгоистично и безжалостно обращались с окружающими, но при первой же пощечине закатывались в плаче.

Каша была очень вкусная, по мнению бедных детишек. Кашу была категорически не съедобной, заявляли дети богатых. А их средняя компания находила эту кашу нормальной.

Они никому не завидовали, но и никого не защищали из жалости. Они функционировали, согласуясь с личным распорядком и стабильностью. Их шкафчики в раздевалке не были по соседству, как у большинства ребят считающих себя друзьями. Они предпочитали в лишний раз ничего не просить у воспитательницы. «Ведь оно и так удобно. Всё равно скоро увидимся все вместе». Они ели за разными столами и спали каждый вразнобой.

Бедные не завидовали им и не цепляли, а богатые не опасались и просто, молча, не признавали.

Сложно сказать, кто из пятерых был Ему самым близким другом. Он ко всем относился одинаково. То же самое можно сказать и об остальных. Уж слишком обыденная и адекватная компания!

Играя во дворе, их коленки не были самыми чистыми, но и не были настолько грязными, чтобы назвать ребёнка грязнулей. В этот летний день им казалось, что с момента их знакомства прошла уже целая вечность.

– Прикинь, мы тут полгода!

– Это много!

– Очень долго!

«Это никогда не закончится! Детский сад не может закончиться!» – это ощущение играет приятным ритмом в подсознании ребенка. Оно его греет и создает опору.

Рабочий район, в котором практически невозможно найти себе нормальной работы, превратил некогда молодых и харизматичных людей в достойную, но уж больно потрепанную от жизни семейную пару.

– Для кого вы их рожаете? – слышал Он от взрослых дядек и тётек, пока те «поздравляли» родителей с появлением на свет их третьего ребёнка.

«А для кого они его родили? Неужели для себя? Нет! А как же я?» – поначалу Он тяжело воспринимал появление в доме младшего брата.

Мама работала поваром в государственной организации, если, конечно, можно таковой обозвать «российские железные дороги».

– Декрет за декретом! У нас не хватает людей на работе! – жаловался начальнишка.