Предпоследний крестовый поход

– Вливай сразу весь, не в аптеке!

Ричард запрокинул голову и влил пол флакона в одну ноздрю, и половину во вторую. Слизистую неприятно зажгло. Во рту появилась горечь, даже затошнило. Через силу залил во вторую.

Ричард отсчитал купюры, и они покинули магистра. В носу все еще щипало. Голова сделалась чумная. Захотелось стучать по столу кулаком. Ричард сделался похожим на своего оруженосца. Только тот был просто пьян. Они присели на скамью, во дворе дома магистра. Мимо проходили люди. Бруно извлек из сумки полулитровую бутылку и стал тихонько цедить. Ричард сидел рядом обхватив голову. В голове его звучал голос папы. Его встреча с самим Хьюго стала казаться сном. Что его святейшество забыл на встречи с простым капитаном, что живет в бараке на улице Терана.

«Ты можешь заслужить эту благодать!» – кричал шепот под звон в ушах.

Братства и тайные ордены, что сманивают молодых людей, как наркотик. Ричард не знал ни одного, но уже все до единого вызывали отвращение.

Колокол отзвонил в шесть часов вечера. Ричард поднял голову. Вышедшее из-за туч солнце слепило. На лбу отпечатались ладошки. Сержант растянулся рядом на лавке и довольно похрапывал.

– Бруно! Подъем!

Бруно зашевелился и свалился на землю с узкой скамьи.

– Уже утро?

– Уже вечер, – вздохнул Ричард. Голова болела. В лоб словно налили свинца и его тянуло к коленям. Напутственные слова папы болтались в голове и бились о череп. О чем говорил магистр, Ричард, хоть убей, не помнил. Значит так хочет бог. Значит он представляет ему возможность узнать все самому.

– Знаешь ли ты о тайных собраниях что-нибудь, пьяница несчастный?

– Конечно знаю! Есть одна девка у меня. Она сказывала мне, что папаня состоит в чем-то подобном. Я тогда не понял…

– Можешь проводить?

Бруно вел капитана дворами. Через рынок и даже через разрушенное святым ядерным огнем поселение мусульманских беженцев. Это был не барак, коими застроен центр. Это было старинное здание из красного кирпича. Стены украшала плесень. Во дворе сидели молодые парни и девушки. Они пели под гитару, смеялись и передавали из рук в руки бутылку. Завидев капитанский плащ, ребята притихли. Парни напряглись. Они видно тоже проходили службу и отлучились повеселиться. Но Ричарду нее было до них никакого дела. Он с опущенной головой пронесся мимо. В подъезде было тепло. На подоконниках стояли горшки с засохшими стеблями. Воду на комнатные растения могли себе позволить только в королевском дворце. Бруно два раза постучал в обожженную дверь и цепочка тот час щелкнула.

– Я так соскучилась! – молодая девушка, в домашнем платье резко отшатнулась, увидев, что ее кавалер не один.

– Прости, что не давал о себе знать. Служба знаешь ли! Смотрела телевизор?

– Я смотрела трансляцию, на площади. Ты тоже идешь в поход?

– Да, конечно! – Бруно забалтывал девушку, вталкивая в дом. Он называл ее милой, красоткой, кошечкой. Бруно не помнил ее имени, а девушка, вся залившаяся краской, стояла в прихожей и улыбалась.

– Матери с отцом нет. Можете проходить.

– Это мой…

– Господин Бруно. Разрешите прогуляться, пока вы заняты? – сказал Ричард.

Девица оживилась. Теперь Бруно стал ей более интересен, и она разрешила Ричарду посидеть в прихожей, а то на улице, как она выразилась, совершенно мерзко.

Молодежь удалилась в одну из спален. Ричард усмехнулся, вспомнил себя и Марию, но радость быстро покинула его. После капель все раздражало. Особенно прихожая, которая была больше, чем вся комната и кухня Ричарда. Убедившись, что Бруно и дочь хозяев заняты, Ричард принялся исследовать дом. В кабинете хранилось много книг, вся литература разрешенная, большей частью религиозная. Подозрений ничего не вызывало. На столе покоилась истрепанная тетрадь с закладками. Ричард раскрыл ее.

«Второе сентября. Семинар в девять. Закрыть окно, а то занесет подоконники. Выпить таблетки перед ужином.»

«Третье сентября. Собрание ордена в десять, в старом баре Лиса и пес. Купить хлеба. Не умереть.»

«Четвертое сентября. Поздравить Аделину с первенцем, собрание в десять.»

«Пятое сентября. На собрании быть обязательно. Дарина хотела цветы. Забыл какие. Куплю ей шоколад на рынке в третьем павильоне.»

«Шестое сентября. Семинарию закрыли. Всех студентов призвали в святой поход. Оплатить воду и электричество. Встретить Дарину и Люси с трансляции.»

Ричард пролистал назад. С Бруно сейчас Люси. Дарина ее мать и жена автора ежедневника. Сам он рассеян и беспамятлив. Записывает даты похода в баню, покупки, адреса, праздники, на которые следует поздравлять знакомых. Собрания, о которых он напоминает себе, проходят четыре раза в неделю. Внезапно они сменили адрес и теперь в помещении какого-то питейного заведения, заброшенного после святого огня. Сам автор преподает в семинарии при военной академии. Судя по списку покупок и обстановке в доме, семья живет в достатке. У хозяина много обуви и канцелярских принадлежностей. У жены и дочери много нарядов и украшений из золота. В доме добротная старинная мебель. Посуда не из пластика и метала. А стол покрыт настоящей скатертью, а не клеенкой. На сегодня в списке дел: купить масла, забрать чистое белье и не пропустить собрание.

Ричард вернулся в прихожую и принялся разглядывать сапоги, когда Бруно вышел из спальни Люси. Они долго прощались в дверях. Бруно поделился с дамой пойлом из пластиковой бутылки и наконец вышел.

– Спасибо капитан. Вы это здоров придумали!

Ричард отмахнулся. Он хорошо знал город с детства. И старое здание с обвалившейся вывеской «Лиса и пес» было ему знакомым. Детьми они залезали в разбитые окна и бросались кирпичами в бездомных. Сразу за поворотом после заемной улицы.

На заемной не ложились спать вообще. В снег и дождь, без света фонарей, худые тени ходили от здания к зданию и предлагали займы под двадцать процентов. Иногда даже друг другу, так как в темноте было не разглядеть лиц.

– Мой прежний господин всегда набирал здесь денег перед походами, в надежде, что он там погибнет. В последний раз он все-таки погиб и его жене пришлось отдать дом и оказаться с детьми на улице. Добился своего. Умер богачом. Вы так не хотите сделать? – Бруно утащил из дома своей подруги бутылку какого-то дорогого коньяка и теперь не умолкал.

Пока они прятали плащи за мусорным баком и облачались в вонючие, твердые от редкой стирки балахоны, что дал им Антоний, Бруно успел рассказать про своего старшего брата, который уехал из города, чтобы заниматься сельским хозяйством, нашел себе молоденькую жену, но землю ему дали дурную, ничего не всходило, жена ушла к другому а он спился и умер.

– Я не представляю себя в деревенской жизни. Скотина, хлеб, посиделки на крыльце, домашний табак, отбой с заходом солнца и подъем с восходом. Никакой дисциплины. Мужчина в такой среде распускается и обрюзгает. То ли дело на службе! – Бруно допил остатки и громок рыгнул.

На входе был смотрящий, но капитан и Бруно влезли через разбитое окно туалета. Через него сюда часто попадали бездомные и бродячие собаки в поисках пищи и тепла. На одного из таких чуть не наступил Ричард. Мужчина тихо выругался и перевернулся на другой бок.

Слившись с толпой таких же балахонов мужчины спустились в подвал по лестнице без перил. Если наверху валялся мусор, битое стекло, сломанные барные стулья и воняло мочой. То здесь внизу обстановка была прямо как в доме Люси. Горели приглушенные лампы, а значит у них был свой генератор, ведь после десяти свет подачу электроэнергии по городу отключают.

Хорошая деревянная мебель, найти которую редкость даже если имеешь деньги.

Глава долго приветствовал всех, потом разрешил сесть. Все разговоры были только о походе. Пересматривали трансляцию папской речи.

– Королева, как известно больна. Но видимо не только телом, но и разумом, раз приняла вызов к войне. Мы только встали на ноги. У нас мало мужчин, которые могли бы полноценно работать и восстанавливать цивилизацию. А их отправляют на гибель.

– Это священная война! Этого хочет Бог! – громко сказал Ричард, вскочив со стула, но тут же под пристальным взглядом сел на место.

Присутствующие возмущались. Начали спорить о святости войны и о том чего хочет Бог, а чего нет. Пришли к выводам, что желания папы Хьюго и Бога сильно расходятся.

– Папа говорит, что лишь мы одни – избранный народ, предков которых бог пощадил. Русские и американцы, которые разгневали господа провалились в гиену огненную! Их нет больше на земле. Нет никого кроме нас, так откуда же взяться мусульманам? Вся Африка, Турция, весь восток, все было поглощено огнем. Он высосал ту землю до капли. Там нет ничего и никого. Орден монакийцев посылал туда экспедиций. За морем нет ничего и никого! Кто наш враг? Папа посылает войска в пустоту. Сражаться с призраками?

– Бог всегда будет посылать нам испытания. – выкрикнул Ричард, вновь не удержавшись.

Кто-то из братьев решил перещеголять Ричарда в выкриках с места и завопил:

– Защитникам папы стоит напомнить, о любви Хьюго седьмого к маленьким мальчикам!

– Точно! – отметил другой брат, со знакомой Ричарду тетрадью, в которую он записывает время приема лекарств и видимо, клевету на его святейшество.

Капитан задохнулся от злости. Эти подвальные крысы в дорогих туфлях смеют говорить такое о наместнике бога. Вот они враги. Не за морем и не за городом, а под ним. Ричард потянулся за кинжалом, но Бруно утянул его за край мантии обратно на стул.

– Вы выдадите себя, мой господин.